Блеск суперзвезд и нищета масс. 7 правил жизни в эпоху Siri и роботов

Экономисты из MIT Эрик Бринйолфссон и Эндрю Макафи объясняют, почему от цифровой революции выигрывают суперзвезды и миллиардеры, почему измерение ВВП утратило смысл и как сохранить работу и зарплату в мире роботов

Технооптимисты верят, что потрясений цифровой революции не стоит бояться: творческое разрушение в конце концов будет всем нам на пользу. Пессимисты уверены, что бесплатные цифровые блага уничтожают не только культурные традиции, но и основы нашего экономического бытия и благосостояния. Экономисты из MIT Эрик Бринйолфссон и Эндрю Макафи ищут разумное зерно в аргументах и тех и других. В своей новой книге «The Second Machine Age» («Второй век машин») они рисуют всестороннюю картину технологической эпохи, в которую мы стремительно входим, называют победителей и проигравших (как очевидных, так и не очень) и объясняют, что делать бизнесу, правительствам и трудящимся. «Технологический прогресс – это впечатляющий механизм улучшения и всеобщей выгоды, – пишут они. – Но это и двигатель неравенства, создающий со временем все большие и большие разрывы в важных для нас областях – благосостояние, доходы, качество жизни и возможности ее улучшения».

Читать книгу Бринйолфссона и Макафи можно и как путеводитель по новой экономике, и как инструкцию – что нужно предпринять уже сейчас, чтобы не остаться на ее задворках. Но все же авторы работают в одной из главных американских технологических институций, так что новая эпоха машин не может не вызывать у них оптимизма. Тем, кто считает, что технологическая революция свелась к выпуску новых гаджетов раз в полгода, что прогресс сдулся, они отвечают: «Ни за что. Его просто сдерживает наша неспособность достаточно быстро обрабатывать все новые идеи».

Вот несколько важных тезисов из книги.

Машины уничтожат не только самые примитивные, но и самые интеллектуальные профессии

Искусственный интеллект будет не только улучшать жизнь – он будет спасать жизни. После победы в игре «Jeopardy!» компьютер Watson поступил в медицинскую академию. IBM применяет те же инновации, что позволили Watson правильно отвечать на сложные вопросы в игре, чтобы помочь врачам лучше диагностировать состояние пациентов. Суперкомпьютер учат разбираться во всей высококачественной медицинской информации мира, сравнивать с ней симптомы пациентов, истории болезни и результаты анализов, а затем формулировать диагноз и программу лечения.

По оценке IBM, врачу-человеку требуется каждую неделю читать по 160 часов, чтобы всего лишь быть в курсе актуальных новых статей и книг. Организации, участвующие в этой программе, подчеркивают, что ИИ будет использоваться для дополнения клинического опыта и личного суждения врачей, а не для их замены. Но все же нет ничего неправдоподобного в мысли, что когда-нибудь доктор Уотсон станет лучшим в мире диагностом.

Цифровая революция – это блеск суперзвезд и нищета масс

Технология подстегнула способность авторов вроде Дж. К. Роулинг максимизировать свои таланты с помощью оцифровки и глобализации. Истории Роулинг могут быть представлены как в виде текста, так и фильмов и видеоигр, и все эти форматы могут передаваться по всему миру по ничтожным ценам. Когда усовершенствование цифровых технологий делает все более привлекательной оцифровку чего-либо, суперзвезды на разных рынках получают прирост дохода, тогда как даже немного уступающие им игроки сталкиваются со сложностями.

Горстка писателей, актеров или бейсболистов могут стать миллионерами, а многие другие с трудом сводят концы с концами. Золотой медалист Олимпийских игр может заработать миллионы долларов на рекламных контрактах, а серебряный – не говоря уже о тех, кто пришел десятым или тридцатым, – быстро забывается, даже если разница измеряется долями секунды и может определяться порывом ветра или удачным отскоком мяча.

С поправкой на инфляцию суммарное состояние всех миллиардеров в списке Forbes с 2000 года увеличилось более чем в пять раз, тогда как доходы медианного домохозяйства в Америке упали. Технологии, конечно, не единственная сила, усиливающая это неравенство, но одна из главных.

Технологии освобождают труд? Нет, они делают капиталистов еще влиятельнее

Технологии меняют то, как распределяется национальный доход между владельцами физического капитала и труда (то есть, например, собственниками фабрик и рабочими). Когда основатель Foxconn Терри Гоу закупил тридцать тысяч роботов для работы на китайских заводах своей компании, он заменял труд капиталом. Когда автоматизированные телефонные системы перехватывают часть функций людей-операторов колл-центров, процесс становится в большей степени основан на капитале, а не на труде. Предприниматели и менеджеры постоянно принимают такого рода решения.

Если производительность растет, а труд в целом не получает от этого выгоду, то кто ее получает? Во многом это владельцы физического капитала. Пока экономика вязла в болоте спада, прибыли компаний достигли исторических максимумов – как в абсолютном измерении, так и в отношении к ВВП. Затраты на основное оборудование и софт выросли на 26%, тогда как зарплаты остались по большому счету на том же уровне.

Как сохранить работу в новую машинную эру? Учитесь дополнять роботов

В будущем все больше и больше людей будет заниматься не чисто информационной работой – такой, какую можно выполнять, исключительно сидя за столом. Их работа будет предполагать перемещение по физическому миру и взаимодействие с ним. Дело в том, что в этой сфере компьютеры по-прежнему довольно слабы, хотя они и начинают гораздо лучше решать многие когнитивные задачи.

Не все эти профессии высокооплачиваемые, но они не участвуют в гонке на равных с машинами.

Гораздо труднее создать машину, которая ездит сама в 100% жизненных ситуаций, чем автомобиль, который способен ездить в нормальных условиях по шоссе. Точно так же создать компьютерную систему, диагностирующую все возможные случаи заболеваний, кардинально сложнее, чем систему, которая покрывает лишь самые распространенные ситуации. Как и в шахматах, партнерство между доктором Уотсоном и врачом-человеком будет гораздо более креативным и устойчивым, чем попытки обоих работать отдельно. Как выразился футуролог Кевин Келли, «в будущем вам будут платить в зависимости от того, как хорошо вы управляетесь с роботами».

Измерение ВВП теряет смысл

Этот набор показателей [ВВП, система национальных счетов и проч.] служил системой маяков, которые помогли осветить многие драматические перемены, преобразившие экономику в течение ХХ века. Но экономика изменилась, значит, должны измениться и показатели. Во вторую машинную эпоху нас все больше волнуют идеи, а не вещи: разум, а не материя; биты, а не атомы; общение, а не транзакции. Великая ирония этой информационной эпохи в том, что мы зачастую знаем меньше об источниках экономической ценности, чем пятьдесят лет назад. Есть огромные слои экономики, невидимые в официальных данных и не учитываемые в отчетах и балансах большинства компаний.

Бесплатные мессенджеры вроде Apple iChat, бесплатные сайты объявлений вроде Craigslist или бесплатные звонки по Skype стирают миллиарды долларов из корпоративных отчетов и статистики ВВП. Как показывают эти примеры, наше экономическое положение лишь частично связано с ВВП. К сожалению, многие экономисты, журналисты и представители публики до сих пор приравнивают «рост ВВП» к экономическому росту.

Замедление производительности труда в 1970-е и последующее ее ускорение двадцать лет спустя имело интересный аналогичный прецедент. В конце 1890-х на американских фабриках появилось электричество. Но рост производительности труда начался лишь через двадцать с лишним лет. Когда электричество заменило паровые двигатели, инженеры просто покупали как можно более мощные электродвигатели и втискивали их туда же, где стояли паровые машины. И даже когда строились новые заводы, они следовали тому же дизайну. Наверное, неудивительно, что в этом случае электродвигатели не дали особого прироста производительности. Было поменьше дыма и шума, но новые технологии далеко не всегда были надежными. В целом производительность мало где выросла.

И лишь через тридцать лет – за это время прежние менеджеры вышли на пенсию, их сменило новое поколение, – планы заводов изменились. Новые фабрики были гораздо больше похожи на те заводы, что мы видим сегодня. И производительность на новых конвейерах не просто подросла – она удвоилась и даже утроилась...

В статистическом анализе более шести сотен фирм выяснилось, что в среднем требуется от пяти до семи лет, чтобы эффект повышения производительности за счет компьютеров в полной мере проявился для бизнеса, сделавшего инвестиции. Это отражает время и усилия, требующиеся для дополнительных инвестиций, без которых компьютеризация не принесет успеха. На каждый доллар, инвестированный в компьютерное железо, нужно вложить до $9 в софт, обучение и перестройку бизнес-процессов.

Достижения, которые мы видели в последние несколько лет – автомобили, сами собой управляющие, полезные роботы-гуманоиды, распознавание и синтез речи, 3D-принтеры, компьютеры, побеждающие людей-игроков в «Jeopardy!» – это не вершина компьютерной эры. Это лишь разогрев. Входя во вторую эпоху машин, мы увидим гораздо больше таких чудес, и они будут все более и более впечатляющими.

Почему мы так уверены? Потому что экспоненциальные, цифровые и рекомбинантные силы второй машинной эры позволили человечеству добиться двух важнейших в истории событий: возникновения реального, практически полезного искусственного интеллекта и связи большинства людей на планете с помощью единой цифровой сети. Любое из этих достижений само по себе фундаментально изменило бы наши перспективы роста. Вместе взятые они важнее, чем все, что произошло со времени промышленной революции, навсегда изменившей физический труд.

АНТОН ШИРИКОВ

http://slon.ru/biz/1061648/