Ситуация в России сегодня похожа на революционный 1905 год

Страница: 1

Сообщений 1 страница 4 из 4

Поделиться12013-11-27 20:30:08

Автор: snezhinka
Администратор
Зарегистрирован: 2008-06-30
Приглашений: 0
Сообщений: 58685
Уважение: [+410/-21]
Позитив: [+458/-283]
Провел на форуме:
1 год 0 месяцев
Последний визит:
2020-03-18 05:07:47

Ситуация в России сегодня похожа на революционный 1905 год

Ситуация, сложившаяся сейчас в России, позволила аналитическому журналу Stratfor провести параллели с бурным временем начала XX века. Факторы, которые привели к революции 1905 года, издание находит и в современной России: рост национализма, экономический спад, демографические изменения.

Современная ситуация в России напомнила аналитикам Stratfor период, предшествовавший революции 1905 года. «История не повторяется в точности, но изучение ситуации в России на рубеже XX века позволяет увидеть повторение общественных волнений и понять, как Кремль собирается при этом выстоять», — пишет издание.

Сегодня наиболее острые перемены в России – демографические, считает издание. Более 20 процентов россиян появились на свет после распада СССР, «выросли в сильной и стабильной России, управляемой Путиным», и «не привязаны к советским идеалам и централизованной власти». Новое поколение «заинтересовано в открытом обществе», «более свободно сопротивляется гнету властей» и «чаще делится своими мыслями в интернете». Эти перемены, пишет Stratfor, дали о себе знать во время протестов в 2011 и в 2012 году.

Население России меняется также этнически и религиозно. Этнических русских становится меньше, а число мусульман — как мигрантов, так и российских граждан — растет. В результате национальные и религиозные меньшинства становятся все более заметны, и протестный голос российского общества звучит все громче.

Русские считают, что мусульмане отнимают их рабочие места, заселяют традиционно русские территории, совершают преступления. Около 70 процентов русских хотят ужесточения правил миграции, в том числе внутренней – этот показатель самый высокий за десятилетие. В итоге появляются ультраправославные и националистические движения: от группировок вроде «Россия для русских» до «Православных бригад».

Экономика между тем переживает период стагнации, демонстрируя слабость отраслей, не относящихся к энергетике, добавляет Stratfor. Те же националисты заявляют, что стремление Кремля сохранить энергетику как главный источник благополучия приводит к тому, что многие регионы оказываются без экономической базы. Это недовольство, в свою очередь, усугубляет этническую и религиозную напряженность, отмечает издание.

Российское государство при этом сейчас довольно слабое, продолжает Stratfor: правительство не пользуется такой поддержкой населения, как президент Владимир Путин. «Российская система, таким образом, сосредоточена на одном человеке, и неизвестно, что произойдет, когда он больше не будет частью системы. Способность Путина консолидировать контроль над обществом ослабевает, в основном из-за появления нового поколения и демографических изменений».

«Демографические сдвиги, экономические затруднения и политическая атрофия — все вместе повышают вероятность того, что на российском горизонте появятся и более масштабные перемены», — приходит к выводу Stratfor. По мнению издания, подобная ситуация в российской истории уже наблюдалась — в 1905 году, ставшем «предзнаменованием революции 1917 года».

В начале XX века население Российской империи стремительно росло, появился рабочий класс, впоследствии ставший основой революции. Крестьяне и низкооплачиваемые работники переезжали в города. Но российская элита относилась к ним как к «переселенцам» и чуть ли не иностранцам, несмотря на общность языка и религии. Низшие слои стали получать образование, и на фоне социальных проблем к 1905 году сформировалось радикальное студенческое движение, ставшее впоследствии революционной силой.

Рост экономики в 1899 году резко замедлился из-за кризиса на европейских рынках, в которые русская аристократия вкладывала значительные деньги. В результате треть дворян была вынуждена продать свои земли и собственность.

И, наконец, в империи обострились националистические настроения. Столкновения происходили в основном на окраинах империи: между армянами и азербайджанцами, казахами и туркменами. Но накануне 1905 года усилилась напряженность между русским населением и меньшинствами европейской части России (это касалось евреев, а также некоторых католиков и протестантов). Еврейское население, отмечает Stratfor, обвиняли в экономических проблемах не меньше, чем монархию.

Все эти тенденции вылились в небывалые волнения 1905 года, в которых погибло около 15 тысяч человек. Как писал консул США в Петербурге Уильям Стюарт, «вся страна просто пронизана крамолой и отдает революцией, расовой ненавистью, враждой, подстрекательством, разбоем, грабежом и другими всевозможными преступлениями… Насколько можно понять, мы находимся на прямом пути к полной анархии и социальному хаосу».

В начале XX века государство реагировало на дестабилизацию по-разному в каждом конкретном случае. В отношении рабочих применялись жесткие меры, но протесты продолжались. Тогда знать уступила их требованиям, издав манифест о равенстве между классами и народами империи и учредив парламентскую систему – Думу. Это позволило утихомирить волнения на несколько лет.

В столкновениях на этнической почве государство поддерживало русских, выступающих против меньшинств, и порой тоже участвовало в насилии: движение «черносотенцев» должно было отвлечь националистов от борьбы с властями. Эта тактика удавалась до 1907 года, когда движение распалось, а националисты стали выступать против действующей власти.

Stratfor приходит к выводу, что нынешние настроения в России подобны тем, которые предшествовали событиям 1905 года, а реакция Кремля на беспорядки аналогична действиям властей империи. Чтобы справиться с общественными волнениями, правительство Путина «постоянно маневрирует» и в каждой ситуации действует по-разному.

Как и в 1905 году, пишет Stratfor, власти «благожелательно» относятся к националистам, которые выступают против мусульман и мигрантов. Так, Кремль санкционирует националистические демонстрации 4 ноября и применяет «масштабные репрессивные меры» против мигрантов в Москве. Stratfor объясняет это тем, что, пока националисты сосредоточены на этнических и религиозных вопросах, против Кремля они выступать не станут.

Однако издание называет такую стратегию очень слабой: националистически настроенные лидеры вроде Навального возглавляли и антикремлевские выступления в 2011 и в 2012 году. Это значит, заключает Stratfor, что недовольство, выражаемое на националистических шествиях, легко может перерасти в антикремлевские выступления. После протестов 2011 и 2012 годов Кремль уступил некоторым требованиям, изменив правила голосования и регистрации партий, чтобы сдержать рост протестного движения. “Если экономическая ситуация в России будет и дальше ухудшаться, а национальная и религиозная политика не изменится, эти группы вновь обратят свой гнев против Кремля”, — уверено издание.

Еще одна трудность, по мнению издания, заключается в том, что Кремль не может принять жесткие меры против российских меньшинств. Они тоже граждане России, уже недовольные вспышкой национализма. Война в Чечне закончилась совсем недавно, и Россия не может допустить еще одно восстание. Что касается мигрантов из бывших советских республик, Кремль использует их как внешнеполитический инструмент в отношениях с этими государствами. Кроме того, поскольку русское население уменьшается, мигранты позволяют затормозить сокращение рабочей силы в России. Таким образом, Кремль может принимать суровые меры в отношении мигрантов, чтобы утихомирить националистов, но полностью запретить иммиграцию он не в состоянии.

Как долго может продлиться кремлевская стратегия сдерживания, неясно, заключает Stratfor. «Последние 14 лет Путин проявляет себя как грамотный лидер, который осознает ошибки прежних российских правителей, например, последнего царя в 1905 году. Но Россия — по своей природе нестабильная страна, требующая частых и масштабных преобразований ради сохранения своей целостности», — резюмирует издание.

http://debryansk-rus.org/2013/11/13/ситуация-в-россии-сегодня-похожа-на-ре/

Поделиться22013-11-27 20:31:32

Автор: snezhinka
Администратор
Зарегистрирован: 2008-06-30
Приглашений: 0
Сообщений: 58685
Уважение: [+410/-21]
Позитив: [+458/-283]
Провел на форуме:
1 год 0 месяцев
Последний визит:
2020-03-18 05:07:47

Что общего у Революции 1905 года и текущего момента

Путин со слезами на глазах празднует со своим штабом победу. В новостных сюжетах мелькают знакомые лица, обнимающиеся с национальным лидером: Станислав Говорухин, Никита Михалков, Олег Табаков, Федор Бондарчук — все тоже со слезами на глазах. Что ж на них так набросились всевозможные пользователи Интернета? Действительно не корысти ради поддерживали они Путина, а токмо из самых искренних чувств, это же видно!

Они злорадствуют по адресу проигравшей оппозиции и массы по сути своей аполитичных сограждан, которых возмутила постоянная кража их голосов. Всевозможные прикремленные политологи тонко передают чувство триумфа, воцарившееся в этой компании: «Обвинения в фальсификации предъявлять можно, но это именно то, что французы называют «остроумием на лестнице». Когда и если вы уже за дверью — спорьте, сколько влезет. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Обвинения в использовании служебного положения и властного ресурса предъявлять тоже можно, но выглядеть они будут уж совсем смешно. Власть на то и берут, чтобы удерживать». Вот так по-детски, непосредственно. Предъявление претензий по поводу выборного мухлежа, что является уголовным преступлением и в России, у них, понимаешь, вызывает смех.

В свое время так, наверное, радовался царь Николай II, частью задавив, а частью спустив на тормозах Революцию 1905 года. И министры (хотя и не все, думается), и всевозможные прихлебатели поздравляли его с этой победой. В коридорах власти, наверное, царила подобная сегодняшней эйфория; царь и его «штаб» думали, что с этой победой кончились все их проблемы. А они только начинались.

Конечно, любая параллель всегда условна, а данная, можно сказать, вообще хромает. Толчком к Первой русской революции послужило «Кровавое воскресенье». Сейчас, слава богу, ничего кровавого не случилось, всего-навсего 4 декабря правящей партии приписали процентов 20 голосов — это же, по Сатановскому, смешно. Та революция длилась два года и унесла много жизней. Сейчас все, похоже, выдохлось (пока) за три месяца, оппозиция все время говорит о мирном характере выступлений, и власть по-серьезному силу не применяла. Хочется надеяться, что обойдется совсем без крови.

Но есть нечто, что роднит обе ситуации, между которыми пролегло 100 лет: болезнь загнана вглубь, а верховный правитель не способен решать стоящие перед страной проблемы.

Медведев, уходя, внес в Думу кое-какие либеральные законопроекты. Но и Николай II в свое время отреагировал на революцию Манифестом 17 октября 1905 года, учреждением парламента, состоявшего из Государственного совета и Государственной думы — это для России начала ХХ века было революционнее сегодняшних робких полумер Медведева, о которых Владимир Рыжков, побывавший на встрече с Дмитрием Анатольевичем, высказался так: «Средний формат реформ он (Медведев — В. З.) готов и хочет осуществить до своего ухода из Кремля, но крупные, комплексные, системные реформы он не может, не хочет или не готов делать» (из интервью каналу «Евроньюс»). А как «мочь, хотеть и быть готовым», когда тебе уже самое время с благодарностью освобождать место на троне?

Благие начинания Николая II, те, которые вообще не остались на бумаге (власти на местах, как правило, не соблюдали провозглашенные в Манифесте права и свободы граждан), к 1907 году были в основном свернуты. А чего ж нет? Ведь царь и его «штаб» полагали, что уже победили. Думается, примерно такая же судьба ожидает и все либеральные поползновения Дмитрия Анатольевича, тем более что эта судьба вскоре будет зависеть уже не от него.

А то, что ничего хорошего ждать не стоит, сами того, возможно, не осознавая, проговаривают «их» политологи. Вот из уже цитируемой нами статьи Евгения Сатановского: «Проблема Путина не в том, что он вернулся… Проблема в том, что он вернулся потому, что за его спиной пока что никого, и некому передавать бразды. Точнее — нет того, кто смог бы удержать враждующие группировки, кланы и альянсы, не развалив всю ту систему, которая построена в стране… Команда Путина не просто слаба — она ни к черту не годится, и выборы он выиграл сам, в личном качестве. «Правящая партия» и ее молодежные движения были для него гирей на ногах… Правительство полно людьми не просто недееспособными, но без него не имевшими ни одного шанса получить любое министерство, кроме министерства ассенизации… Госкорпорации не добавляют ему рейтинга… Лучшее, что он может сделать с нацпроектами, не вспоминать: проекты были хороши, но с результатами проблема».

Это не цитата, а, по сути, свидетельские показания, которые звучат как приговор режиму.

Возможно, уважаемый политолог полагал, что написал так умно, не в лоб, Путину панегирик, а получился почти некролог. Значит, Путин у нас (точнее, у вас) — единственный и неповторимый, а вот все, кто вокруг него — и министры в правительстве, и члены правящей партии и молодежных движений — кто услужливые дураки, кто ни на что не способные личности. И нацпроекты хороши, но с результатами проблема. В общем, вся команда Путина (кроме самого Путина, белого и пушистого), «не просто слаба — она ни к черту не годится».

Что же это за руководитель такой замечательный, который сплотил вокруг себя такую команду и только личное присутствие которого обеспечивает функционирование системы, «которая построена в стране»? И что ж за система такая построена, которая без Путина тут же развалится?! И этому человеку вы доверяете руководить страной еще как минимум шесть лет и думаете, что он решит стоящие перед Россией острейшие проблемы?

Первая русская революция не разрешила вызвавшее ее социальное напряжение. Что и создало предпосылки для последующего революционного выступления 1917 года.

Кстати, до 17 года ХХI века осталось пять лет, это меньше, чем новый путинский срок. А многие умные люди как раз и предсказывают, что этот срок он не досидит…

Вадим Зайдман

http://debryansk-rus.org/2012/03/16/что-общего-у-революции-1905-года-и-текущег/?relatedposts_exclude=48678

Поделиться32013-11-27 20:33:22

Автор: snezhinka
Администратор
Зарегистрирован: 2008-06-30
Приглашений: 0
Сообщений: 58685
Уважение: [+410/-21]
Позитив: [+458/-283]
Провел на форуме:
1 год 0 месяцев
Последний визит:
2020-03-18 05:07:47

Евгений Ихлов: Режим своими руками создает революционную ситуацию

Самое глупое, что могут сейчас сделать оппозиционеры-»белодекабристы», — это повестись на поддразнивание своих оппонентов справа и слева, упрекающих их в том, что у них нет ни набора вождей, ни четкой программы преобразований, ни намерения чинно проситься на переговоры с партией власти.

Смешно, но сейчас именно режим своими руками создает революционную ситуацию, напоминая как полувековой давности анекдот о посмертном награждении Николая Романова и Александры Романовой орденами Октябрьской революции за «самоотверженные многолетние усилия по обеспечению прихода к власти большевиков», так и поведение Михаила Горбачева, начиная с травли Ельцина в октябре 1987 года. Проведением в разгар морозов по городам и весям «добровольно-принудительных» митингов против «оранжевой революции» — это доведение до всего населения страны волнующей вести о том, что в Москве идет какая-то революция. Шельмование некоторых деятелей из «белодекабристской» волны по зомбоящику само наделяет оппозицию бесспорными лидерами. Причитания о коварном стремлении оппозиции «вернуть девяностые» наделяют оппозицию содержательной программой. При этом оппозиция лишь сочиняет новые, самые суперкреативные формы раздачи белых предметов да конструирует круглые и квадратные столы… Как говорят (возможные) будущие правители России китайцы, мудрый смиренно сидит на крыльце и ждет, когда мимо него пронесут труп его врага. Того гляди, через пару-тройку недель Кремль добьется создания общероссийской оппозиционной партии с Акуниным во главе. При этом каждый, кто смотрит телевизор или антиоранжевые сайты, будет (ночью разбуди) назубок знать и имена сподвижников Акунина, и детали его программы…

Отвлекусь. Жестокая ирония истории в том, что именно Акунину, придумавшему культовых героев, которые на губернаторской и жандармской службе делают все, чтобы предотвратить русские революции XX века, выпало оказаться во главе революции века XXI.

Лозунг «Возвращения 90-х» — на деле лозунг возвращения к ситуации реальной свободы прессы от Кремля и яростной идеологической конкуренции телеканалов и основных изданий; реального разделения властей, при котором у Кремля не было своей парламентской фракции; постоянной смены у власти мэров и губернаторов, причем персональная смена сопровождалась и заменой политической платформы. Если в тупик путинизма страна пошла, выбрав в 2000 году авторитаризм во имя защиты рынка и удержания Чечни, то выйти из тупика можно, только «дав задний ход и вернувшись на развилку, попробовать альтернативную стратегию».

Так, в конце 80-х, ища выход из тоталитарного тупика, опробовали отвергнутые в двадцатые годы альтернативные варианты: «демократический социализм Советов», НЭП и равноправное союзное государство. Результаты экспериментов Горбачева и Ельцина доказали, что в условиях хоть какой-то политической, идеологической и экономической демократии в исторической перспективе нельзя было сохранить ни советскую империю, ни монопольную власть компартии, ни социализм…

Поэтому «Назад, в 90-е» — описание логического поиска выхода страны из тупика, и не надо этого призыва бояться, отказываться от него.

От оппозиции требуется лишь обеспечить варку в одном котле «левых, правых и умеренных». Общая программа «вывариться сама». Точно так было и в «Демократической России», а до нее — в оппозиционных движениях Восточной Европы, республик Балтии, Южного Кавказа, в Чечне… Не так важно, какую форму примет объединенная оппозиция. В Польше это был профсоюз. Были общественно-политические движения коалиционного типа или союзы партий.

Главное для оппозиции — дать адекватный ответ на вызовы времени. Сейчас идет несколько буквально тектонических процессов:

кризис Российской Федерации как квазиимперской структуры с возможной развилкой между переходом к системе суверенных национальных государств или к «плавильному котлу» американского типа;
кризис персоналистского путинского режима, основанного только на личном культе ВВП, который до самого последнего времени компенсировал всеобщее презрение к партии власти, ставшей уже в самом своем начале профсоюзом коррумпированных чиновников, то есть оказавшейся в той фазе, которая в эволюции КПСС была финальной;
кризис рыночных отношений, увядающих в условиях гипермонополизации, тотальной коррупции, «заказной» юстиции и общего «опричного» произвола;
социальная стагнация, почти дошедшая до стадии социального некроза, уже дошедшая до развития ползучей фашизации, прерванного только «Белым декабрем»;
кризис общественно-политической ситуации, когда управляемая («системная») оппозиция не может заменить распадающуюся «партию власти», но блокирует появление значимой независимой («несистемной») оппозиции. Шедевром здесь стал невиданный в мировой истории сюжет, когда три оппозиционные парламентские партии, знающие, что на самом деле они в совокупности выиграли выборы, но отказались заявить себя победителями, безропотно согласились считаться побежденными, отвергнув таким образом самый мирный, самый плавно-эволюционный вариант отхода от путинизма.
Все эти кризисы носят объективный характер, и каждый из них в перспективе ликвидирует существующий порядок вещей. Поэтому надо быть готовым к быстрому углублению кризисов.

А вот вопрос, какая будет после Путина республика — президентская или парламентская, не суть важен. Главой государства будет вождь революционного движения. Дальнейшее зависит от конфигурации системы лидерства в оппозиционном стане. Мне уже приходилось говорить, что если бы Сахаров прожил на пару лет больше, то Верховный Совет, безусловно, избрал бы его президентом России. А Ельцин стал бы премьером революционного кабинета. Тогда в России сложилась бы восточноевропейская модель парламентской республики: церемониальный президент — моральный лидер, вся полнота власти — у главы правительства, имеющего поддержку революционной коалиции в парламенте, а бывшая власть сидит в оппозиции, готовясь к демократическому реваншу и закладывая фундамент «маятниковой» двухпартийной системы…

Но Сахаров умер до выборов революционного парламента, а Горбачев начал «президентские» гонки. И сегодня считается, что мы живем при гиперпрезидентской республике.

Если послепутинский режим будет результатом сложного соглашения элит типа польского исторического компромисса 1989 года («президент — ваш, премьер — наш»), то многое будет зависеть от того, кому достанется пост «гаранта стабильности», а кому — пост «лидера перемен» — обитателю Кремля или Краснопресненской набережной.

До сих сожалею, что не решился в августе прошлого года на развернутую статью про «лобби будущего». Решился бы, и сейчас «ходил в Нострадамусах». Часть заготовок опубликовал в августе и сентябре как отдельные материалы, но сейчас хочется собрать основные выводы вместе.

Суть была в том, что на каждом новом социокультурном этапе, или «витке исторической спирали» (в терминах философа Александра Ахиезера — малый инверсионный цикл), повторы событий происходят так, чтобы на новом этапе избирался вариант, альтернативный выбору, сделанному обществу на предыдущем витке. С точки зрения теории систем Ильи Пригожина, в точке бифуркационной «развилки» развития сложных систем предсказать, какая именно тенденция (по-модному — мегатренд) будет в итоге избрана, однозначно невозможно, и любое незначительное воздействие имеет огромное значение. Но после выбора он кажется единственно возможным, а его альтернативы — нереальными. Например, почти никто 18 августа 1991 года не мог предположить, что уже через четыре дня КПСС будет запрещена указом Ельцина. Напротив, основные господствующие среди советологов теории утверждали, что советский тоталитаризм легко переварит небольшую «демократическую флуктуацию».

Я предположил, что, кроме четкой периодичности при смене сценариев во время обновления инверсионных циклов (эти моменты называются революциями), будущий выбор все-таки предуготавливается путем формирования «лобби будущего» — сперва интеллектуального, а затем и социального движения в поддержку будущего выбора мегатренда. Возможно, социальное будущее «отбрасывает тень», заранее, за несколько поколений формируя культурные условия в свою поддержку. Поэтому внимательно отслеживая настроения, постепенно перерастающие в интеллектуальную моду, можно точнее предсказать будущие тенденции, чем следуя за логикой существующих процессов.

Изучение чередований русских революций (с января 1905 года по март 1989 года я выделил четыре, а грядущую считаю Пятой) привело меня в выводу, что, в отличие от Первой и Четвертой революций, которые длились несколько лет, Пятая будет короткой (займет несколько месяцев), будет «второй», то есть доводящей до конца задачи предыдущей (как Февраль завершил провозглашением демократической республики и созывом Учредительного собрания дело Освободительного движения 1905–1906 годов) Августовской революции. Одновременно, в отличие от Августа 1991 года, успех (или неуспех) будущей революции будет, скорее всего, закреплен на условиях, предложенных старым режимом. Точно так же, как это произошло в 1906 году (ограниченный конституционализм и столыпинские реформы — аграрная и национальная).

На такое развитие событий указывает поток квазидемократических и квазилиберальных инициатив Медведева и Путина, обрушившихся на общество после первой «Болотной» (митингов 10 декабря 2011 года). Это совпало с уничижительной критикой «Единой России» из уст пропутинских кругов, вплоть до предложений о разделе ПЖиВ на несколько «маленьких медвежат». Еще прошлым летом эти предложения вызвали бы эйфорию среди либеральной общественности. Просто со времен сентябрьской «рокировочки» общество стало мудрее и требует институциональных гарантий.

О Пятом годе русская радикальная интеллигенция («лобби будущего») мечтала с 1861 года. У власти было 40 лет на ее предотвращение. Позднее выяснилось, что все это время цари именно готовили революцию. Многие десятилетия интеллигенция отвергала либеральную модель как «пошлую, буржуазную и бездуховную». Ответом был Октябрь 1917 года — прорыв в историю последнего и самого яркого воплощения Русской идеи — большевизма как объединяющей идеи, спасающей мир от прозы буржуазного национального развития в пользу вселенского царства справедливости, гармонии и равенства. Альтернативой большевизму был поощряемый царизмом и правой интеллигенцией монархический панславизм. Насколько популярность черносотенцев в русском обществе была слабее увлечения левыми идеями, настолько менее вероятной была победа Белого движения в Гражданской войне.

Ирония истории в том, что Четвертая русская революция, выступающая в качестве «антиреволюции» по отношению к Третьей (большевистской), в результате сделала именно монархический панславизм (в данном случае — идея особого, незападного, «третьего» пути развития) государственной идеологией в эпоху путинизма. К этому поражению «сахаровского движения» привело повальное увлечение монархическими панславистскими идеями в третьей русской эмиграции 60–80 годов, а затем и среди правой антисоветской (просолженицынской) интеллигенции в 70–90 годы.

В системе альтернативных чередований узловых развилок истории события сентября — октября 1993 года стали удачным повтором корниловского выступления. За победой Ельцина стояло мощное лобби будущего — многие годы интеллигентских грез о том, как было бы хорошо в отечественной истории, если бы красных разгромили.

Четвертая русская революция имела целью сделать Россию независимым демократическим многопартийным рыночным государством, интегрированным в Запад. Некоторые мечтали, что при достижении этого удастся добиться верховенства права, соблюдения прав человека, торжества гуманизма и социальной справедливости, национального равенства. Назовем данный набор «сахаровским». Формальная цель революции была достигнута. «Сахаровский набор» оказался недостижим. Поэтому

среди романтиков Революции 80–90-х сложилось «лобби будущего» — общественная поддержка движения в пользу торжества гуманистических и демократических идей. Насколько это движение популярней охранительного движения, которое сейчас ассоциируется с «Поклонной горой», настолько вероятней победа Пятой русской революции.

Однако пошлость и оппортунизм, неразрывно связанные с торжеством любой буржуазной революции, на многие годы осквернили Август-91 и долгие десятилетия самоотверженной борьбы диссидентов, завершением которой и стали революционные события 1988–1993 годов.

Ореол мученичества покрывает Октябрь-93. Закономерности чередования революционных циклов указывают на то, что Пятая русская революция будет удачным повтором событий осени 1993 года. Очевидно, что неосталинистская и имперско-ностальгическая составляющие «движения в защиту Верховного Совета» сегодня поддержки в обществе не имеют, а их сторонники перемещаются если не откровенно в стан «Поклонной», то в яростную оппозицию «Болотной». От того движения остались: стремление соединить левых либералов, левых социалистов и националистов; протест против авторитарной модернизации и дикого капитализма с чудовищным социальным расслоением и полным бесправием наемных работников; вера в широкую демократию; тенденция к формированию русской политической нации (в отличие от 80-х годов, оппозиционное движение не имеет явной сепаратистской компоненты в национальных республиках). В этом смысле Пятая русская революция может реализоваться как попытка нового разрешения кризиса 1993 года.

Новая революция будет попыткой создать идеальную Россию — не копию Англии (как в 1905-м) или Франции (как в марте 1917-го), или Америки (как в Августе 1991-го), но страну, где получат шанс на реализацию самые разнообразные представления об идеальных конституции, парламентаризме, народовластии, юстиции, экономике.

И это будет не вечная попытка русской интеллигенции «изобретать велосипеды», но искреннее стремление создать уникальные комбинации из уже апробированных в мире вариантов. У нас уже выросла целая плеяда ярко и самостоятельно мыслящих людей, есть 20-летний опыт рынка и публичной политики.

Сценарий революции может быть двоякий. Как в Августе 1991 года или Феврале 1917-го — быстрый сокрушающий удар, ломающий старый режим в надежде на то, что демократические и рыночные механизмы сами постепенно приведут к формированию либерального строя.

Есть и другой вариант: длительное нахождение у власти революционной партии, обеспечивающей реализацию целей и задач революции. Так было после Третьей (большевистской) революции. Возможно, такое будущее ждет нас после Пятой русской революции.

Поэтому широкое оппозиционное движение должно будет оформиться в единую партию — хранительницу традиций Пятой революции. Что касается названия, то Гражданское движение вполне подходит. В конце концов, «Рух» или «Саюдис» — это в переводе просто «движение», а правящая праволиберальная партия в Чехии называется «Гражданский форум».

Необходимо хорошо понимать: путинский режим имеет объективную тенденцию к фашизации.

Признаками этого являются не только художества «антиэкстремистских» ведомств или «поклонная» риторика с ее площадной бранью и тупой клеветой в адрес самой умеренной оппозиции, но показательное стремление заменить партию власти, у которой есть хоть какая-то формальная политическая структура и даже зачатки политической субъектности, бесформенным популистским движением вождистского типа. Но и сохранение путинизма у власти — после подавления «болотной» оппозиции — приведет к тому, что социальный некроз породит в качестве защитной реакции на угрозу разложения и необратимой деградации общества протестное движение, но уже в форме радикального национализма и вооруженного подполья. Зарницу такого движения мы видели в Приморье в мае — июне 2011 года и на Манежной 11 декабря 2010 года. Таким образом, сохранение статус-кво ведет к фашизации по обоим направлениям. О трагизме этого парадокса, когда отказ от активного протестного движения как раз и приводит к дестабилизации общества, мне много приходилось говорить год назад. События «Белого декабря» еще более обострили ситуацию. Путинский режим морально-политически делегитимирован. Единственные оставшиеся у сторонников Кремля доводы: Путин лучше оппозиции, а любые перемены только к худшему, а посему «молчи и ешь» (как формулировал Муссолини сущность фашизма). Но на страхе перед нестабильностью власть не сохранить.

Не может быть и речи ни о каких серьезных переговорах с нынешним Кремлем, выходящие за рамки согласования массовых акций. Пока Путин у власти, всегда будет угроза разрыва любых соглашений. Сентябрьские события — «переворот» в «Правом деле» (свержение Прохорова) и лужниковское отречение Медведева — доказывают, что неформальные обещания в глазах власти не стоят ничего. Переговоры начнутся только с представителями правящих кругов по предъявлению ими «головы Путина». При этом никто не мешает истеблишменту вести тайные консультации по подготовке «депутинизации». А проведя ее, истеблишмент сам может выбрать, кому «отдать шпагу» — леволиберальным кругам или, подождав «углубления революции», иным, куда более радикальным силам.

Еще одна закономерность. Все три успешные русские революции: Февральская, Октябрьская и Августовская — когда активная фаза кризиса разрешалась в два-три дня, протекали в форме столкновения двух заговоров — революционного и охранительного. Гучков сговаривал генералов поддержать Прогрессивный блок, а царь подготовил тайный роспуск Думы. Крючков готовил ГКЧП, а Горбачев в те же дни сговаривался с Ельциным и Назарбаевым об устранении кабинета Павлова. Только Корниловское выступление и путч Ленина и Троцкого оказались разделены двумя месяцами, но из-за сопротивления ленинским требованиям выступать со стороны нерешительных большевиков.

Поэтому возможным запалом Пятой русской революции будет попытка путинского режима ввести чрезвычайщину, столкнувшаяся со стремлением оппозиции создать альтернативную легитимность.

Нынешняя система власти такова, что без Путина и его «опричников» она не имеет ни пропагандисткой, ни силовой устойчивости. Поэтому любые реформы должны будут начаться с восстановления легитимности власти. Революция — это не только смута, хаос, произвол и разруха. Революция — это создание новой легитимности. В рамках существующей законодательной системы, управляемой юстиции и вассальной оппозиции смена режима невозможна.

Только правовая констатация революции даст возможность легально сменить власть и провести необходимые законодательные изменения.

Политическая система, основанная на номенклатурной системе (монопольная партия власти и зависимые от нее «оппозиционные» сателлиты), может быть трансформирована в состояние свободной политической конкуренции только переводом бывшей партии власти в оппозицию и тщательной ликвидацией системы политической коррупции.

Необходимо хорошо понимать стадиальный характер необходимых социально-политических перемен. Они будут завершением, по сути, антифеодального буржуазно-демократического движения, устраняющим созданную путинизмом паразитарную «опричную» прослойку, костяком которой являются «неодворяне» (как назвал Патрушев 10 лет назад верхушку ФСБ).

Однако после свержения «неодворян» и резкого уменьшения коррупционных возможностей чиновников подчинять себе бизнес или создавать собственный единственной реальной силой в обществе останется крупный капитал. Противостоять угрозе новой тотальной коррупции (идущей уже не от власти, а к ней) и защищать интересы социально слабых слоев до эпохи укрепления гражданского общества и правовых основ государства сможет только мощная революционная партия — хранительница правозащитно-демократических традиций «белодекабрьского» движения.

Настоящие переговоры должны быть среди гражданского общества — партий, бизнес-объединений, профсоюзов, гражданских объединений — о выработке общих принципов политического, конституционного, социального и экономического устройства будущей России.

Евгений Ихлов

http://debryansk-rus.org/2012/02/14/евгений-ихлов-режим-своими-руками-соз/?relatedposts_exclude=48678