Отмыть, отнять, отчалить...
Семен Новопрудский
Министерство экономики разместило на своем сайте проект разработанного по определению суровым к предпринимателям Росфинмониторингом «страшного» федерального закона. Этот закон, предлагающий поправки в десяток законов и кодексов РФ, обозначает новую стратегию борьбы режима с отмыванием преступно нажитых средств, уходом от налогов и экспортом капитала. Но реально страшен не столько характер вполне себе привычных для практики российского бизнес-регулирования драконовских мер, а то, как и почему они будут применяться.
Итак, по версии «Коммерсанта», обнародованный Минэкономразвития документ – финальная версия разрабатывающихся рабочей группой под руководством чиновников Росфинмониторинга «антиотмывочных» поправок. Глава ведомства Юрий Чиханчин обсуждал их еще с премьером Путиным в конце марта 2012 года. То есть, это в некотором смысле часть предвыборной программы, с которой Путин шел в президенты.
Наши доблестные финансовые разведчики, в частности, предлагают разрешить следствию по любому делу снимать банковскую тайну с любого счета по решению суда. Федеральной налоговой службе хотят позволить делать это и вовсе без суда. Если Росфинмониторинг продавит закон в нынешнем виде, банкам дадут право (больше похожее на обязанность) замораживать любые счета при малейшем подозрении на то, что через них проводят сомнительные операции. Может быть введена жесткая уголовная ответственность за незаконный экспорт капитала.
Все эти меры ужасны и опасны не сами по себе, а в контексте новейшей истории отношений бизнеса с государством в России. Во-первых, подавляющее большинство российских средних и даже крупных бизнесменов, за исключением руководства крупнейших госкорпораций и компаний с доминирующим участием государства, живет с одной мечтой в душе – как можно скорее окэшиться и отскочить. За пределы Отечества, разумеется. После возвращения Путина в президентское кресло процесс вывоза капиталов неизбежно дополнится нарастающим процессом самовывоза капиталистов. Присутствовать при новой революции или торжестве махровой реакции людям, у которых есть деньги, явно не хочется. Во-вторых, за годы планомерной зачистки бизнес-поляны нынешними хозяевами России у сколько-нибудь лакомых активов уже практически не осталось не связанных с властью владельцев. Теперь, чтобы приумножить или хотя бы сохранить влияние, одни «свои» вынуждены будут пытаться отнимать добро у других «своих». Больше просто не у кого.
Вот для двух этих целей – приостановить обвальное бегство капиталов и их обладателей, а также переделить активы внутри уже достаточно герметичной касты – и будут, вероятнее всего, использованы новые дубинки, которыми начал размахивать издалека Росфинмониторинг. При этом базовый принцип путинской правоприменительной практики останется неизменным. На «кого надо» никакая отмена банковской тайны распространяться не будет. Как это обычно бывает в России, если все эти поправки будут действительно приняты, развернется интенсивная подковерная борьба за главное и единственно действующее российское право – быть исключением из правил.
Путин не Медведев, он никогда не произносил пустых фраз вроде той, что «не надо кошмарить бизнес». Еще как надо. Об инвестиционном климате российская власть, похоже, не заботится уже даже на словах. Про международный финансовый центр в Москве практически не вспоминает. Когда единственным политическим содержанием президентского срока стало физическое выживание режима, борьба с коррупцией или отмыванием денег – способ наказать тех, кого, по разным причинам, нежелательно выпускать за пределы страны. Или, наоборот, поощрить своих, позволить наиболее верным соратникам еще теснее сплотить вокруг себя финансовые ресурсы. Ведь угроза того, что «свой» будет держать нос по ветру и переметнется к «врагам» при малейшем удобном случае, на втором десятке лет любого авторитарного правления возрастает кратно. Лояльность ближнего круга постоянно приходится покупать, и цена сделки с каждым годом все выше.
Так что в случае с новым «антиотмывочным» законом мы имеем дело лишь с очередной формой потенциальных политических репрессий. По существу, для бизнеса ничего не изменится. Точнее, изменится в той мере, в какой будет трансформироваться сама политическая ситуация в России.
