25 апреля 2012, 18:45 | Политика | Ольга Тропкина
«Партия уже давно в сумерках»
Один из старейших и наиболее ярких членов «Единой России» Любовь Слиска объяснила «Известиям», почему она вышла из партии
Заместитель Председателя Государственной Думы РФ Любовь Слиска. Фото: Владимир Суворов/ИЗВЕСТИЯ
— В чем причина вашего неожиданного решения о выходе из партии?
— Почему неожиданного? Сегодня просто все узнали, что я вышла из партии, хотя это произошло два месяца назад.
— В чем причина такого решения?
— Я давно не работаю с партией. У меня с партией, честно говоря, пять лет не было никакого «романа». Меня не приглашали ни на какие мероприятия, кроме съездов. Да и то только потому, что я была депутатом Госдумы. Я член высшего совета. Но я не помню ни одного последнего высшего совета, когда бы нас собирали за последние пять лет в полном составе. Это какое-то место для свадебных генералов, все решало бюро высшего совета и потом доводило эти решения до нас. А теперь после выборов тем более изменилось отношение ко многим вещам…
— Например?
— Странно, что партия промолчала, когда я с ней прервала все отношения.
— Какие еще вещи вас насторожили, расстроили?
— Авторитаризм. Полный авторитаризм господствовал в партии, там никто тебя уже не слушал, не брал во внимание твое мнение, твои возражения по законопроектам, по общественно-резонансным событиям. Были назначены «говорящие головы», и считалось, что это — лицо партии. Я с этим не была согласна и считала, что в партии есть более яркие фигуры, которые от имени партии могли бы говорить, «рулить», разрабатывать какую-то программу и какие-то задачи ставить. Все просто «прогибались» под каждой инициативой правительства, не голосуя, а просто нажимая кнопки. Мне неинтересно стало просто ни работать в Думе, ни пребывать в партии.
— С какого момента это началось? Может, со сменой лидера партии?
— У меня к Путину свое отношение. Я прекрасно понимаю, что я пришла с Путиным и благодаря Путину заняла высокий пост. Здесь даже не в этом дело. Наверное, партия уже без Путина партией быть не сможет. Прикрывались всегда именем Путина, под его знаменами шли. Я не знаю, у кого там сейчас что получится. Но мне кажется, что деятельность партии «Единая Россия» (ЕР) пошла уже на закат. Она уже давно находится в сумерках.
— Есть планы уйти в другие партии?
— Никуда, ни в какие партии не пойду никогда. Я никуда не вступала и до прихода в «Единую Россию». Лучше быть беспартийной и независимой. Тем более, честно говоря, мы в ЕР оказались автоматом. Были «Единство» и «Отечество».
— Есть слухи, что у вас давний конфликт с Вячеславом Володиным. И именно поэтому вы фактически прекратили политическую карьеру.
— Нет у меня с ним никакого конфликта. Ни открытого, ни закрытого. Я думаю, что с помощью таких слухов кто-то что-то пытается сделать, закручивает свои интересы. Нет у меня с ним конфликта. Скорее всего там очень ловкие чиновники по фамилии «Шариков», которые крутятся вокруг таких персон... Да просто противно, уже надоело это обсуждать. Тем более сейчас. Ну какие у меня сейчас могут быть конфликты? Да я бы назло ниоткуда не вышла, если бы действительно был бы какой-то конфликт.
— Сейчас к управлению партией приходит Дмитрий Медведев. Что это значит для вас, для партии?
— Теперь я уж и не знаю. Я ушла при Путине, посмотрим, что будет при Медведеве.
— Верите, что Медведев поднимет ЕР и ее как-то оживит?
— Я, честно говоря, не люблю строить прогнозы и гадать на кофейной гуще. Но посмотрите, что происходит. Я очень хорошо отношусь к Алексею Островскому, которого назначили на пост губернатора Смоленской области. Я работала с ним восемь лет в Госдуме. Он — перспективный депутат, был председателем комитета в предыдущем созыве, я курировала этот комитет. Но знаете что... как же легко «Единая Россия» согласилась поддержать кандидата от оппозиционной партии! Даже не выдвигая никого своего! Вчера только Путин произнес, что съезд надо провести в конце мая, сегодня уже объявили дату — 26-е число. Все «одобрямс», все — готов, всегда готов»! Разве это партия? Не может быть партии без дискуссии.
— Нет вообще?
— Там давно ничего уже нет.
— Какие вы видите пути «оживления» ЕР?
— Я не знаю. Я не хочу этого делать. Я не реаниматолог. Пусть ее оживляют другие.
