Где в бизнесе появляются родственники, там заканчивается бизнес
Дмитрий Потапенко
Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru
Я большой противник семейственности или династий в бизнесе. Все плюсы преемственности и традиций уместны в контексте какого-то ремесла, но никак не бизнеса. В России же повсеместно сталкиваешься не то что даже с семейственностью, а с клановостью. В стране 90% так называемых предпринимателей оправдываются западным опытом, дескать, сколько сугубо семейных компаний там есть, и все нормально работают.
В чем принципиальная разница между управлением в наших и западных семейных компаниях? В Европе семьи владеют бизнесом, но делегируют управленческие функции различным наемникам. Не встретите вы там такого, чтобы муж был главой компании, финансами руководила жена, ее брат – маркетингом, а дети сидели бы в качестве глав департаментов. Там семейность – это принцип наследования, а не раздачи ключевых должностей. Да, в российских условиях клановость может служить защитой. Но когда такое происходит, ты как руководитель ничего со своих родственников-подчиненных уже не можешь потребовать. И все это имеет отношение и к детям в бизнесе. Только с поправкой – можно очень сильно навредить своему отпрыску.
Если предприниматель считает, что, вводя своего ребенка в бизнес, дает ему лучшее, он глубоко ошибается. Я наблюдал несколько бизнесменов, в компаниях которых работают их дети. На мой взгляд, так делать – просто в корне неверно по отношению к ребенку. Такая «школа жизни» полностью уничтожает его индивидуальность, способность к самовыражению, самостоятельности. Бизнес, знаете ли, не творчество, чтобы там ни утверждали тренеры, коучеры и прочие консультанты. Бизнес – это очень жесткие ограничения. Это умение наилучшим образом распределять крайне ограниченные ресурсы. Бизнес – это когда дано 10 заповедей, а ты можешь соблюсти только семь. И вот делай с этим, что хочешь. Жесткий и даже жестокий выбор, который давит на психологию любого взрослого. Врагу не пожелал бы такого, не то что ребенку. Тем более, мало кто из молодежи действительно способен по уму распорядится свалившимся на него предприятием. Помнится, Путин как-то привел статистику – только у трети наследников получается не развалить родительский бизнес.
Дети не вымучили, не переболели, не вынянчили то, что сделано было их родителем. Всему не научишь, везде не подстрахуешь. В принципе невозможно научиться на чужом опыте или в школе всему тому, что сделало вот это конкретное предприятие успешным. Две тысячи лет мы учимся на чужих ошибках и никак не научимся. Единственное, что предприниматель может сделать для своего ребенка в этом контексте – показать, дать почувствовать на себе, где реальная опасность. Как если бы младенцами выясняли где просто горячо, а где уже можно обжечься.
У меня в компании никогда не работали ни кум, ни сват. Потому что там, где у нас в бизнесе начинаются родственники, там заканчивается бизнес. Этой клановостью убиваем конкуренцию на уровне персонала внутри компании. Люди перестают работать и плохо мотивированы. Они знают: то, к чему вроде стоит стремиться, раздается по родственному принципу.
Мои дети знают, чем я занимаюсь, но ни в коем случае у нас не заходит речи о вхождении в бизнес, наследовании, дележе. Старшая дочь увлечена наукой и она не хочет себе такой жизни, которую ведут ее родители. А младшей вообще пока не до этого.
В России вообще не приходится говорить о бизнесе как о ценностях, создаваемых на века, как о семейном предприятии от отца, к сыну. Ничего долгоиграющего, передающегося по наследству не построишь, а кто об этом пытается всерьез рассуждать – бредит.
