Здравоохранение станет еще хуже. Если примут новый закон
Закон «Об охране здоровья граждан» не поправит катастрофическое положение в здравоохранении страны, а существенно ухудшит его
Павел Воробьев
Фото: ИТАР-ТАСС
8 сентября закончился очередной этап марафона по обсуждению проекта закона «Об охране здоровья граждан». События развивались так: год назад Минздравсоцразвития вывешивает на сайте проект закона и вяло собирает по нему замечания. Документ «сырой» и цитаты из него становятся анекдотом. Период затишья продолжается до конца апреля, когда ведомство объявило об окончании работы над документом. Прямо накануне майских праздников закон внезапно вносится в Госдуму, хотя Председатель правительства Владимир Путин публично заверяет противников закона в лице Леонида Рошаля, что этого не случится. Случилось. Расчет понятен: пока оппоненты гуляют, можно под праздничный шум принять законопроект в первом чтении.
Расчет не оправдался: Пироговское движение врачей России смогло в кратчайшие сроки сделать профессиональную экспертизу законопроекта, оформить заявление, что принимать в таком виде закон нельзя, и разослать его по тысячам адресов врачей страны.
Сразу после майских праздников прошли встречи с лидерами некоторых партий. Геннадий Зюганов довел точку зрения профессионального сообщества до Президента. Однако остановить первое чтение закона не удалось: оппонентам не давали выступать на обсуждении. Ну, действительно, что тут обсуждать, сказано принять – примем.
После 1-го чтения, где «за» проголосовали только «единороссы», была создана комиссия, которая в режиме «non-stop» рассматривала предложения. Тысячи предложений. И все шло бы гладко, но что-то стронулось во врачебной общественности. Пошли публикации, выступления против принятия закона в представленной редакции. И чем больше чиновники говорили, что хватит спорить и обсуждать – надо принять, а потом менять, тем больше медиков высказывали свои претензии.
Фракция КПРФ в Госдуме пошла дальше – она провела первый «круглый стол» по состоянию здравоохранения в целом и по обсуждаемому законопроекту в частности. Были приглашены члены Формулярного комитета, Пироговского движения врачей, присутствовала заместитель Министра В.И.Скворцова. Выступавшие были почти едины в мнении: катастрофическое положение в здравоохранении страны данный закон не поправит, а существенно ухудшит.
В какой-то момент, видимо, стало просто невозможным не замечать этих выступлений. И тогда внезапно был созван «круглый стол» под эгидой только что появившегося «Народного фронта», где, наконец, дали слово тем, кто закон читал и думал над ним. Появилось 2 лагеря: агрессивный административно-чиновничий (министры разного уровня, директора НИИ и ректора ВУЗов, академики) и профессиональный – чиновники низового звена, главные врачи, представители общественных организаций.
Существует ряд причин для столь однозначного отрицания закона обществом. Во-первых, непонятно, какую модель здравоохранения предлагают развивать – социальную, где нужды больных людей удовлетворяет государство, или платную, в которой государство снимает с себя заботы о больном человеке. Большинство видит повсеместное внедрение платности в медицине.
Во-вторых, закон не предполагает изменения правого статуса врача, да и термин «врач» в законе отсутствует. Как и «медицинская сестра» или «фельдшер». Есть только «медицинский работник» – человек, нанятый на работу в медицинскую организацию. И весь закон строится вокруг этих понятий. Оказывают помощь не врачи, а медицинская организация. Отвечает за промахи медицинская организация.
Удивительно, но в законе не появилось и понятия «больной человек», иначе говоря, имеющий признаки болезни или считающий себя таковым. Это понятие необходимо, к примеру, для реализации новеллы уголовного кодекса «неоказание помощи больному» – не узаконено понятие, некому оказывать помощь. Есть у больного право на отказ от медицинской помощи, в других случаях, наоборот больному начинают оказание медицинской помощи без его согласия или даже вопреки его желанию. Например при заболевании особо опасными инфекциями, при риске заражения окружающих, отсутствии у него сознания.
В законе есть понятие «пациент», которым обозначили человека, обратившегося за медицинской помощью. Но пациентом может быть и больной, и здоровый, например при профилактических мероприятиях. Казалось бы – ключевые понятия для главного закона о медицине. Нет, не слышат.
Основные провалы сосредоточились в новелле про первичную помощь. Закрываются фельдшерско-акушерские пункты, участковые больницы, жители огромного числа отдаленных поселков фактически лишены возможности получить какую-либо помощь. Только если случиться катастрофа – возможно, прилетит вертолет.
В законе понятие первичной медицинской помощи – то есть помощи первого контакта больного с медициной – подменено первичной медико-санитарной помощью. Последняя подразумевает решение вопросов, связанных с профилактикой заболеваний, пропаганды здорового стиля жизни, работу с алкоголиками и т.д. Конечно, врач должен заниматься этим, но это не может быть основной его деятельности. Дальше ошибка на ошибке: из первичной помощи иcключены стационары. Как будто туда не может больной человек обратиться сам. Но, очевидно, даже разработчикам понятно, что заставить стационары работать над проведением спортивных мероприятий не получится.
Споры вызвала позиция по ликвидации муниципального звена медицинской помощи. В нашей конституции прописали, что в стране существует государственная, муниципальная и частная системы здравоохранения. Очевидная глупость: система здравоохранения может быть только одна. Другое дело, что оказывать медицинскую помощь могут в учреждениях разной формы собственности. Но создали две фактически независимых общественные медицинские структуры: министерства здравоохранения области или края и министерство (департамент) здравоохранения областного центра. Нередко стоят две больницы через забор: городская (муниципальная) и областная, все там одинаковое, только больных перепихивают – вы наши, а вы – не наши. Затрат в разы больше, толку в разы меньше.
А в райцентрах обратная ситуация: денег нет, область не берет на себя больных, неясно, за чей счет перевозить – района или области. Мелочи, вроде, но они мешают. Или еще проблема – неравенство районов. В конце 80-х пришлось мне выезжать в Михайловку – богатейший район под Волгоградом. Заводы по переработке сельхозпродукции, элеватор. И райбольница по тем временам была оснащена, даже гастроскоп был. А рядом другой район, бедный, дотационный. И – больничка соответствующая. Всеми правдами и неправдами жители того района пытались проникнуть в Михайловскую ЦРБ. Думаю, в 1990-х–2000-х годах проблема эта только обострилась.
Провозгласил Минздравсоцразвития создание межрайонных центров, их оснащение. Но вот никак районы не могут решить массы банальных денежных вопросов. Например, кто оплачивает транспортировку больных из района в район. Или, кто платит коммунальные платежи – ведь они из средств медицинского страхования не покрываются.
В общем, много, слишком много осталось вопросов, на которые так и нет ответа. Но самое важное – будут ли приняты какие-либо поправки к закону – неясно. Сейчас поправок по объему – тех, которые уже приняты комитетом Госдумы, в 2 раза больше, чем текст закона. Но они не устраивают профессиональную общественность. Неясно, будет ли кто их менять, и если будут – то как, или сделают все шито-крыто.
