Карьера по-своему: дубль два
Когда император Диоклетиан (284-305 гг. н.э.) оставил трон и отправился в свое имение выращивать капусту, римские граждане испытали шок. И сейчас многие удивляются, когда вчерашние топ-менеджеры, преуспевающие адвокаты и консультанты отказываются от личных кабинетов, престижных автомобилей, дизайнерской одежды и прочих непременных атрибутов социального успеха в обществе потребления. "Покой и воля" - вот девиз людей, которые пошли по пути дауншифтинга.
Правильная статья о дауншифтинге
Острогорский Александр
Дауншифтинг (от англ. downshifting – переход с высокооплачиваемой, но связанной с чрезмерным стрессом, нагрузками и отнимающей все свободное время работы на более спокойную, хотя и низкооплачиваемую по сравнению с прежней) стал такой же популярной темой в наших деловых изданиях, как и управление временем. Кто такие дауншифтеры? Обычно так называют людей, добившихся определенного успеха в карьере, но в какой-то момент решивших «выйти из игры» и сменить полную стрессов жизнь преуспевающего финансиста или адвоката на гораздо менее престижную, но более спокойную и «естественную» жизнь инструктора по дайвингу или владельца вегетарианского кафе. Можно вспомнить «Красоту по-американски», где герой Кевина Спейси, «выдоив» своих бывших работодателей, устраивается в закусочную, где с удовольствием и не без куража продает гамбургеры. Однако дауншифтинг является всего лишь понятием – описанием чужого опыта. Тот жизненный опыт и то многообразие ситуаций, которые описываются во всех этих статьях, не исчерпываются понятием «дауншифтинг». Точно так же, как свои семейные отношения не передашь одним словом «брак». Многие тексты на эту тему вполне можно уложить в прокрустово ложе «сообщения о новом поветрии среди менеджеров». Но все ли так просто в дауншифтинге и для дауншифтеров? Перефразируя слова Маршалла Кука (Marshall Cook) о тайм-менеджменте, можно сказать, что дауншифтинг – это и социальное явление, и индивидуальное.
Общество дауншифтинга
Удивительно, но в 50–60-х гг. некоторые американские ученые и политики, в частности, Артур Шлезингер-младший (Arthur Schlesinger), советник президента Кеннеди, всерьез предрекали наступление «эры праздности». Основываясь на том, что заработные платы растут, они предполагали, что в будущем для поддержания уровня жизни потребуется гораздо меньше усилий, рабочая неделя сократится почти в два раза, а на пенсию будут выходить в возрасте сорока. Но действительно освобождавшиеся силы американцев были вскоре освоены массовой культурой – потребностью поддерживать еще более высокий уровень жизни. Теперь средние американцы работают не меньше поколения 50-х, а больше.
Многие участники этой гонки начали сходить с дистанции задолго до пика публикаций о дауншифтинге. Достаточно вспомнить эпохальную книгу Коупленда (Douglas Coupland) «Поколение Х» о молодых людях из хороших семей, сознательно выбравших жизнь в бараке и работу в забегаловках. Можно вспомнить и о поколении «дворников и сторожей». Главный внешний признак дауншифтинга – отказ от карьеры, от бесконечного потребления, от демонстрации своего высокого статуса, уровня и стиля жизни, навязываемых обществом.
В западной прессе героями статей о дауншифтинге часто становятся женщины, предпочитающие быть хозяйками не в офисе, а дома. Как утверждает Guardian, семь из десяти британских женщин в возрасте 29 лет сожалеют о том, что их матери проводили так много времени на работе. В свою очередь молодые британки не хотят пойти их путем. Они переходят на низкооплачиваемую работу, актуализируя отброшенную ранее модель ролевых отношений в семье «хозяйка и мать – добытчик и защитник».
Когда же оба супруга решают уделять друг другу и детям больше внимания, единственным выходом становится понижение уровня жизни семьи. «O, rus!» – вслед за Горацием восклицают они и переезжают в провинцию. Там достойная работа и приличный уровень жизни не сопряжены со стрессом и обязательствами, заставляющими вставать до зари, брать работу на дом, а ноутбук – на пляж. «В Лондоне мы не живем в полную силу», – говорит Бен Вэймарк (Ben Waymark), герой материала из Telegraph, сменивший бурную карьеру специалиста по интерактивному телевидению на жизнь во французском Labastide Rouairoux. Покинув один из самых динамичных городов мира ради французской деревни, семья Вэймарка казалось бы многого лишилась. Тем не менее, все ее члены уверены, что их жизнь стала значительно лучше. Переезд – одна из самых популярных стратегий дауншифтинга в тех местах, где уровень жизни по стране не опускается ниже некоторого приемлемого для современного человека уровня.
Желание сохранить семью и воспитать здоровое потомство – это одна из самых распространенных причин для дауншифтинга. Но не единственная. Не реже приходится слышать о том, как люди отказались от карьерных перспектив не ради родственников, а ради себя самих. Типичную историю рассказала Елена Адамовская, руководитель сектора «Административный персонал» агентства Penny Lane Consulting: «На отдыхе мы с мужем увлеклись дайвингом и познакомились с инструктором-американцем. Он поведал нам о том, что раньше занимал высокую должность в крупной телекоммуникационной корпорации, но однажды попробовал нырнуть с аквалангом. В итоге он решил уйти со своего поста и посвятить себя новому увлечению. Сейчас у него небольшая школа дайвинга на побережье Красного моря, его доходы, конечно, несравнимы с прежними, но он говорит, что наконец-то понял, что такое счастье и гармония с самим собой». В этой истории – схема типичного дауншифтинга: некто добился многого в своей работе, но неожиданно он все бросает ради мечты.
Насколько популярен дауншифтинг на Западе? Как социальное явление он набирает силу. Масштабное исследование, проведенное Australia Institute, показало, что за последний десяток лет около 23% жителей самого маленького континента перешли на более скромный уровень жизни. В Австралии, как и в других странах, дауншифтеры объединяются, помогая друг другу добиваться новых целей. Их общая задача – к 2015 году обратить в свою веру каждого второго австралийца. Это будет нелегко, поскольку часто таких людей не понимают окружающие. Даже родственники подозревают их скорее в эгоизме, чем в желании уделять больше времени другим. Что же говорить о работодателях? Можно ли ждать, что они доверят серьезное дело человеку, настолько озабоченному своим внутренним миром?
В обсуждении этого феномена на ABC TV приняли участие несколько экспертов и семья дауншифтеров, променявших бурную городскую жизнь на дом у реки. В разговоре они затронули важную для западного понимания этого термина проблему – давление потребительского капитализма вытесняет из повседневности человеческое содержание. Чувства, мечты, переживание приносятся в жертву, а ответом на это становится уход из круга «зарабатывания-и-потребления». Но насколько такая позиция актуальна в России? Елена Адамовская считает, что пока не очень: «Мне кажется несколько преждевременным разговор о дауншифтинге как о социальном явлении, потому что это понятие связано с индивидуальными качествами и потребностями человека. В России общий уровень материального благосостояния настолько низок, а общая экономическая ситуация настолько нестабильна, что полностью отказаться от карьеры могут себе позволить только очень богатые люди. А раз таких людей единицы, то говорить о массовости явления не представляется возможным».
Устойчивое развитие
Противопоставление карьеры другим более интересным делам наметилось давно: приемлемость «цены» за успех, богатство, роскошь ставится под сомнение еще с библейских времен. Заметим, что наделавшая много шума книга шведских профессоров буквально вызывает современного менеджера на подвиги в духе дауншифтинга. За описаниями модели бизнеса будущего скрывается жажда настоящего, интересного, захватывающего действия. Но для дауншифтинга важнее другое, потому что действий и так совершается слишком много. Не лучше ли установить некоторое состояние гомеостатического равновесия со средой? И если мы хотим развития, то за чей счет, на чьих ресурсах оно должно осуществляться, и какова плата за использование этих ресурсов?
Вспомним о знаменитый доклад 1987 года «Наше общее будущее», более известный как “Brundtland Report”. В нем впервые был употреблен термин «устойчивое развитие». Развитие, которое удовлетворяет потребности нынешнего поколения, не принося в жертву возможности будущих поколений исполнять свои желания.
Современные западные идеологи дауншифтинга часто формулируют задачу не как «отказ от карьеры», а как «способ жить проще, счастливее и в согласии с окружающей средой». Инициатор ежегодной «Национальной недели дауншифтинга» (National Downshifting Week) Трейси Смит, кстати, тоже англичанка, мигрировавшая во Францию, дает советы не только сотрудникам корпораций. Например, что касается детей, то они могли бы позаботиться об экономии бумаги или завести при школе огород и «живой уголок». А корпорации могли бы отдавать устаревшую мебель благотворительным организациям, использовать более экологичный транспорт, помогать сотрудникам покупать экологически чистые продукты и так далее.
Внутреннее употребление
Статья о дауншифтинге не может обойтись без примеров. Но выше мы уже привели типичную схему рассказа об этом явлении: герой отказывается от работы и денег ради мечты, семьи, простоты. Написать такой текст может каждый из нас – и со временем напишет. Достаточно подставить в схему свое имя, перечислить все, что мы сейчас имеем и чем можем гордиться, а потом подумать: если мы готовы отказаться от всего этого, то собственно ради чего? Поэтому мы приведем не классические истории о дауншифтинге, а несколько эпизодов и суждений. И хотя они не всегда укладываются в схему, но могут объяснить кое-что очень важное.
Для начала мы попросили Татьяну, в прошлом корпоративного психолога, а теперь владельца фирмы-организатора корпоративных праздников рассказать что-нибудь о дауншифтинге. В прошлом она серьезно увлекалась буддизмом, и можно было ожидать чего-то очень глубокого и философского. Но она рассказала о том, как, будучи в детстве очень активной девочкой – «драмкружок, кружок по фото, мне еще и петь охота», – она в один прекрасный день совершила полноценный дауншифтинг. Татьяна обошла все свои кружки и сказала преподавателям, что больше не придет, а в дальнейшем неоднократно повторяла подобный шаг: «Когда я понимала, что уже умею решать ту или иную задачу, она переставала интересовать меня, и я переключалась на новую».
Под вторым номером представляем точку зрения Георгия Мхеидзе, известного московского журналиста. После 7 лет непрерывной работы в «глянце» он уехал на два сезона подряд в Гоа. А вернулся оттуда с новым отношением к работе: «Поскольку я уже совершенно перестал жить будущим временем, то никаких идей по поводу карьеры пока нет, что уже само по себе чувство удивительное и новое».
Механизм, лежащий в основе таких превращений, Георгий Мхеидзе описывает так: «Лет до 30 человека более или менее греет иллюзия того, что если вкалывать, то вроде бы и не совсем умрешь. А потом наступает кризис, и приходит время выстраивать новые защитные механизмы, проецируя идею «личной не-смерти» уже не на карьерную гонку, а на семью и общее ощущение комфортной рутинной каждодневной стабильности. Но если не испугаться собственного страха, то можно этот кризис использовать, наоборот, для разрушения защиты. Главное – это почувствовать процесс взросления, без страха принять кажущуюся интуитивно самой «витальной» альтернативу и не побояться начать ее реализовывать. А потом страх сменится удовольствием».
И, наконец, эпизод третий. В Москве есть вегетарианский ресторан «Джаганнат». У одного из основателей и владельцев этого заведения, Дмитрия Иванова (Даман), я этой весной брал интервью. Даман не дауншифтер. Он просто сразу стал делать то, что ему было интересно – вегетарианский ресторан. Бизнес, в котором этическое и просветительское содержание важнее денег, но который в то же время остается прибыльным делом. Помните, как это было у Жванецкого: «…мебель, ковры и посуда не могут заменить интересного дела, будь то написание этих строк или приготовление лекарств. Ибо то и то – для людей, для самого главного, внутреннего употребления».
Мне кажется, эта проповедь против халтуры и мещанства была одновременно и проповедью за дауншифтинг. Точнее, за выбор между моделью жизни, основанной на проживании, и моделью, основанной на переживании. А поскольку долго переживать покупку холодильника или повышение зарплаты сложно, то выбор представляется очевидным. Вопрос только в том, когда он будет сделан, и сколько времени после этого у нас останется.
