Пятнадцать лет спустя, или Воспоминания о приватизации
Многим было весело, кое-кто очень хорошо заработал, но никто не хочет, чтобы это повторилось. А ведь повторится
Дмитрий Гололобов
Фото: ИТАР-ТАСС/
«Правительство не совершит ошибок приватизации 90-х годов, когда предприятия продавались путем какой-то химии», – говорил Игорь Шувалов и добавил про «некие кланы, предприятия, [которые] обладали многомиллиардными состояниями, заплатив за это лишь несколько сотен миллионов, [взятых] под какие-то непонятные схемы в тех же банках с госучастием».
Разумеется, господину Шувалову как бывшему директору адвокатского бюро «АЛМ Фельдманс», павшего «смертью храбрых» в деле «Юкоса», а также бывшему председателю Российского фонда федерального имущества виднее, что там такое произошло в 90-х годах. Но я подозреваю, что он мог бы рассказать о приватизации такое, что Стивен Кинг нервно бы курил в стороне, и сразу бы повторился 1917 год, но, очевидно, еще не время. Так вот, о ней родимой, о химии... Тут не успели оглянуться – уже не пойми сколько лет прошло с того времени, когда на Руси нажитое непосильным трудом Российской империи и Советского Союза имущество раздавали почти задаром хорошо подсуетившимся людям. А вам не хочется вспомнить, какие чудные юридические уловки и почти открытия принесла нам относительно недавняя приватизация? О чем теперь пишут мудрые статьи и книги в разных Гарвардах и Кембриджах, вздыхая: «Ну почему у них в России все всегда через…»? А то ведь подрастающее поколение думает, что «олигарх» – это что-то вроде наследственного титула князя, заслуженного на полях битвы, а возникновение родов Абрамовича и Де Ла Фер относится приблизительно к одной исторической эпохе. Ну что, вспомним хорошо и безвозвратно забытое?
ИНВЕСТПРОГРАММА КАК ИДЕЯ «В СЕБЕ»
Может, кто подзабыл, но множество загубленных государством предприятий (они же в большинстве своем – свежеиспеченные ОАО) продавались «в нагрузку» с так называемыми «инвестиционными программами» – был такой хитрый способ приватизации, чтобы много денег не платить и продать не тому, кто больше даст, а кому надо. Инвестиционные программы эти готовились, писались и утверждались непонятно где, в абсолютно мистических пространствах, полностью вдалеке от реальной жизни. И неудивительно, что к моменту их предполагаемого выполнения они не только устаревали, но становились часто просто смертельно вредны для соответствующего предприятия. И тут начиналась игра с уполномоченными органами государства по имуществу: кто кого и почем разведет.
Орган вроде как мог инициировать расторжение соответствующей приватизационной сделки, но не хотел, поскольку потом должен был бы перепродавать уже совсем развалившееся предприятие. Да и комиссионных было жалко. Плюс члены имущественного органа государства тоже хотели счастья в виде денег. Инвестор же просто хотел не вкладывать ничего, ну, в крайнем случае, поменять программу процентов на 90 и вместо пяти доменных печей построить один прокатный стан. Так и разводили друг друга, пока не договаривались о цене вопроса. И уж совсем никого не удивляло, что практически все инвестиционное программы выполнялись за счет средств самих же предприятий, «откачанных» оттуда с помощью примитивных трансфертных торговых схем. Но сроки истекли, акты подписали, многие просто промолчали, самых ретивых немного попугали – и глянь, эти предприятия уже вовсю проводят IPO в Лондонах и Сингапурах.
ПЕРЕПРОДАЙ, ПОКА НЕ ОТНЯЛИ
Брачные игры с распределителями госимущества нравились из-за волокиты и стоимости далеко не всем. Наиболее продвинутые или, как позже стало их популярным называть, «отмороженные» инвесторы делали проще. Компания-официальный инвестор, выигравшая соответствующий конкурс или аукцион, зачастую именуемая в деловом приватизационном обороте «живопырка», просто перепродавала актив в виде акций соответствующей компании, оставаясь не обремененной ничем, кроме нулевого баланса. Уполномоченные, смотрящие за госсобственностью, бегали кругами, ахая и охая, но ничего сделать не могли.
Попытки хоть как-то законодательно ограничить перепродажу пакетов путем «прикрепления» инвестобязательств к самому пакету особого эффекта не возымели, поскольку пакеты начали бойко смешивать с необремененными пакетами, перепродавать через множество офшорок, так что в итоге и сам Чубайс сломал бы ногу, разбираясь где же акции, подлежащие отъему. В итоге выборочных (и не очень) посадок тема потеряла некую остроту, но не умерла окончательно. В любом случае в ней блестяще была реализована одна из основных идей приватизации: чем унижаться и просить, лучше свистнуть и молчать.
УПРАВЛЯЙ – НЕ УПРАВЛЯЙ, ВСЕ РАВНО ПОЛУЧИШЬ
Свежепроданными приватизированными развалинами никто не хотел управлять. На них висела масса всевозможных долгов и обязательств, а что случится, если с огромного химпредприятия утечет какая-нибудь хрень для заправки ракет, не хотелось даже и думать. Тем более «красные директора» знавшие все и вся на местах, не очень выковыривались со своих мест, а прикормленные зелеными бумажками бывали чрезвычайно полезны, когда на соответствующем уровне требовалось тряхнуть честно заработанными орденами. В то же самое время они начинали безудержно пить корвалол при первом же произнесении слова «офшор» или «бенефициар».
Растущим ФПГ не оставалось ничего, как придумать концепцию «российской управляющей компании переходного периода». Только наивный мог предположить, что они чем-то реально управляли. Нет, они оказывали управленческие услуги генерального директора предприятия – реально решали вопросы, куда, чего и почем продать и куда девать выручку. Директору оставался кабинет, престарелая секретарша, переходящий вымпел и заначенная бутылка водки в сейфе сталинских времен. Ну, еще маленький ежемесячный конвертик – прибавка к неуклонно приближающейся пенсии. А предприятие стремительно обрастало малопонятными поставщиками из Адыгеи и покупателями продукции с Кипра. Умные, поживившись, перепродавали недоразваленное какому-нибудь «Сименсу», глупые – выедали все без остатка и за ними годами охотились правопреемники знаменитого Отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности при НКВД.
Записи не горят, но тонут. Ничего так не требовала околоприватизационная карусель, как полной и окончательной конфиденциальности. Лозунг коротеньких приватизационной и постприватизацонной эпох: «Втайне содеянное втайне и судимо будет!» Беда была в том, что деть куда-то тонны документов от различных схем всевозможных трансфертных сделок и фиктивных банкротств было непросто. А оставлять их в каком-нибудь даже очень хорошо спрятанном архиве на дне озера Байкал – это заложить под массу «заинтересованных» лиц бомбу на срок давности по соответствующим преступлениям. И все куда-то пропадало, заливалось, горело, кралось, но это были все мелочи. Примером стратегического решения проблемы было резонансное падение грузовика с кучей документов в реку, полностью соответствовавшее исконно русскому принципу: концы в воду. Уронили? Вранье и инсинуации! Сам упал!
О СОЦИАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Социализм любил социальное. Каждая уважающее себя предприятие считало своей главной обязанностью иметь хорошую и дешевую столовую, больницу, детский сад, пансионат «под боком», пансионат в Крыму, подсобное хозяйство и еще не-пойми-что. Олигархи – новые собственники «народного достояния», тогда еще и слыхом не слышавшие о «социальной ответственности бизнеса», при виде такой растраты «их» денег очень плохо засыпали и часто плакали по ночам. Избавление от «социалки» для многих было важнее модернизации производства и прекращения воровства. Призрак «Владимира Владимировича в гневе» еще не бродил по европейской части России, таким образом активность и характер действий ФПГ ограничивалась только личной наглостью и фантазией их руководителей.
Несчастные муниципальные, районные и городские власти, с одной стороны, подманивались, как цыплята, различными посулами, а с другой им из под полы показывался кукиш в отношении текущих налогов. Когда это не действовало, то в ход пошли иски «об обязании взять на баланс». Дико? А вот хренушки! Многие благодаря именно вот этим беспределам и не потонули в 1998 году. А особо упорные местные руководители потопили и социалку, и население, и предприятия.
АКЦИИ – НАШИ, О ТВОИХ МЫ ЕЩЕ ПОТОРГУЕМСЯ
Эпоха приватизации и сразу после нее была, безусловно, временем, когда миноритарый пакет в уставном капитале какой-нибудь «Ебирдейнефти» мог не стоить и «дохлой сухой мухи». Корпоративное управление рассматривалось исключительно как комплекс хитрых юридических мероприятий, который позволял основным акционерам и поставленным ими менеджерам держать миноритариев в наморднике шипами «внутрь». Миноритарии кипели, жужжали, возмущались, пытались объединится в какие-то непонятные «Союзы меча и орала» (от слова – «орать»), которые гибли в момент выборочного выкупа у их руководства акций по справедливой, но повышенной цене.
Одним словом, роль корпоративного юриста в те несомненно благословенные времена непуганых миноритариев сводилась к тому, чтобы не позволять миноритарям беспокоить высокое начальство, а также выполнять прихоти последнего в виде, например, «дивидендов за три года продуктами производства с рассрочкой платежа на усмотрение общества». В ход шли как инновационные, так и хорошо обкатанные приемы: рассылка пустых конвертов вместо уведомлений, секретно-закрытые заседания советов директоров, иски инвалидов-колхозников с одной акцией о запрете голосования всем миноритариям сроком на 10 лет, проведение общих собраний нужных акционеров на территории воинских частей стратегического назначения и многое, многое другое. Да, было время, когда за правильно проведенное собрание акционеров давали премию в пять окладов!
О НЕЗАВИСИМЫХ ДИРЕКТОРАХ
Первоначально олигархи косоротились, глядя на все это сборище обломков итогов первых лет приватизации. «Спрячь ты своих полоумных академиков куда-нибудь, – шипел один олигарх на ответственного менеджера бывшего НПО. – Ну нет у меня денег на новые синхрофазотроны! Ну, нету!» Но времена слегка поменялись и до олигархов дошло, что заслуженные старцы – это не только беспрерывное нытье о том, как было хорошо во времена Иосифа Виссарионовича, но и удачное переложение ответственности и уважение иностранцев и много еще чего. А уж с появлением ранее невиданного на Руси зверя – «независимого члена совета директоров» – благоговение только усилилось. «Слушай, – шептал олигарх своему начальнику «по акционерам. – Нам нужно срочно два независимых члена совета. Но за разумную цену».
В результате появились некие корпоративные «чудо-юды» из смеси менеджеров, маститых российских ученых и общественников, заранее впавших в кому от осознания собственной значимости, и диких и непуганных, найденных на международных задворках корпоративного управления «независимых директоров», держащих в мозгу только одно – цифру своего годового вознаграждения. И, как в анекдоте: решали, как и прежде, менеджеры, но писанины добавилось. Сейчас это мудро называют «началом эпохи развития корпоративного управления в России». Да, есть у корпоративного управления начало, нет у него конца.
ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ И НЕ ДРУГ, И НЕ ВРАГ, А «ПРАЙС»
Умные новые капиталисты быстро поняли, что производить и продавать что-либо в России самостоятельно опасно для капитала и жизни. У всех, соответственно, в головах прыгал веселый шакал из мультфильма: «А мы уйдем на Запад! А мы уйдем на Запад! И там найдем инвесторов! И рынки тоже!» Только Запад в упор не видел, что такое российские компании и чего они из себя представляют. Отчеты из налоговой и справки БТИ никого ни в чем не убеждали, поскольку иностранцы прекрасно понимали, что в этой стране можно купить даже свидетельство о праве собственности на Мавзолей и прилегающий к нему участок. Большая пятерка (извините, четверка) щелкала зубами, чуя поживу.
В кабинетах правлений дым висел коромыслом и рисовались таинственные схемы: «А вот этот заводик мы контролируем через вон тот офшорчик, где вон та компашка в бенефициарах. Не нравится? Тогда мы вот сюда еще опциончик прилепим!» Молодые аудиторы шизели от качественного коньяка, ласкового поглаживания по плечам всем известных олигархических рук, оплаченных девок в Night Flight, а главное – сумасшедших карьерных перспектив. Метались в пене в Нью-Йорк, трясли умудренных старперов-партнеров, как груши, бились в кокаиновых истериках и согласовывали, согласовывали, согласовывали… Некоторые из них сейчас дают показания в американских судах и живут у родителей. Другие, морально более подготовленные к приватизации 2.0, только начинают свои карьеры.
РЫНОЧНЫЕ ТРАНСФЕРТНЫЕ ЦЕНЫ И ПРОЧАЯ ВЗАИМОСВЯЗАННОСТЬ
Цена в России – больше чем цена. Это – инструмент почти геополитический. О том, что цена может быть какая-то иная, кроме той, которую захотели написать в контракте, чтобы налоги не платить, на Руси стали задумываться только после 25 октября 2003 года. До этого момента вопрос с ценой, если и волновал широкие российские умы, то только в отношении цен на бухло и сигареты. Таким образом, первые годы после приватизации были поистине временем «непуганых идиотов», когда сделки с учрежденным на потерянный паспорт имбецила ООО рассматривались как совершенные с независимым лицом и вполне себе ништяк. Налоговая, не видя высокой государственной поддержки, молчала в тряпочку. Стойкость могущественных ФПГ в борьбе за «туманность» понятия рыночной цены поражала воображение и могла служить ориентиром для российской олимпийской команды.
Но после памятных всем событий рыночная цена на те или иные стратегические ценности, как то: нефть и газ – стала определяться движениями правой брови ВВП. Закон «О трансфертных ценах» как не существовал в период «хищнической приватизации» и ее последствий, так и не принят до сих пор. Но и в пришествие «истинно рыночной цены», когда не будет «внутренней рыночной» и «экспортной рыночной» цены, скажем, на нефть, как некого Мессии народ до сих пор продолжает искренне верить.
Одним словом, как в популярном кино, все оставшиеся в живых участники описанных схем и событий произносят только одно емкое слово: «..ля!» Многим было весело, кое-то на этом очень хорошо заработал, но практически никому не хотелось бы, что бы все это повторилось. Я вот лично вздрагиваю, когда слышу мелодию из известного фильма: «Была эпоха –ей-ей, порядок был – будь здоров! Союз фальшивых вождей и настоящих воров!» Хотя на деле, как в неприличном одесском анекдоте: кровати в публичном доме местами поменяли, но б…ей прежних оставили. Так что возможности для «химии» еще обязательно будут – читайте инструкцию. И через лет пятнадцать очередной вице-премьер, принявший в ней самое деятельное участие, обязательно нам об этом расскажет – будьте спокойны. Так что, не зевайте, господа. У нас каждый имеет шанс стать Абрамовичем. Ну, правда, потом может поехать в Краснокаменск.
