Почему Россия и Британия взбунтовались против Страсбургского суда
О роли плагиата в защите прав человека
Дмитрий Гололобов
Страсбургский суд. Фото: echr.coe.int
В России только две вещи вызывают столь сильное чувство привязанности со стороны населения и нелюбви со стороны правительства: это алкоголизм и Европейский суд. И если первый ни в масштабах страны, ни в «мировом» масштабе, как говаривал Чапаев, непобедим, то история активной борьбы со вторым еще только начинается.
На прошлой неделе и.о. председателя Совета Федерации (а с самыми гнилыми проектами по традиции выступает и.о. или тот, кто собрался на пенсию) Александр Торшин вышел с законодательной инициативой, что, дескать, можно бы и нужно бы игнорировать решения ЕСПЧ, если наш родной Конституционный суд сочтет, что российские законы, в отношении которых Европейский суд напрягся, не противоречат Конституции. Концепция проста: ЕСПЧ не является обладателем истины в последней инстанции, на исполнение его решений нужна санкция КС. А сегодня Госдума приняла этот законопроект к рассмотрению; первое чтение назначено на 1 июля.
Понятно, что отнюдь не дело офицера Константина Маркина так обозлило Россию в лице существующей власти, что она закусила удила и озаботилась пересмотром отношений с европейской Фемидой. Россия не особо бы пострадала, если бы офицеры мужского пола уходили в декретный отпуск. В конце концов на фоне вреда от «мебельного» министра обороны это вообще как динозавру дробина. И отнюдь не «чеченские» и так называемые «арестные» дела, к которым правительство уже окончательно привыкло и уверенно делает вид, что вынуждено разбираться с тяжким наследием 90-х и результатами правления «первого президента независимой России».
И виноваты отнюдь не дела Ходорковского и «Юкоса», как многие хотят думать. С ними у Российской Федерации все нормально: их результаты пока полностью укладываются в неофициальную, но поддерживаемую всей Европой доктрину, что «молодым, растущим демократиям, вырвавшимся из лап коммунистического тоталитаризма», много чего позволено. Но когда Европейский суд, расплевавшийся с «взрывоопасным» делом Ходорковского, неожиданно шарахнул российскую власть решением по «Республиканской партии» Рыжкова, то тут, по слухам, даже заюридизированный Дмитрий Анатольевич не выдержал и дал «зеленый свет» наезду на Европейский суд.
Для критиков законопроекта ситуация очевидна: Страсбург – последний свет в окошке для народа, изнывающего под «железной пятой» кровавого режима, наезд на него – вопиющее нарушение Конвенции и международных принципов, Россия окончательно потеряет возможность обрести хоть сколько-нибудь цивилизованное правосудие, а Дмитрий Анатольевич как двуличный пустослов будет подвергнут бесконечной международной обструкции. Точка.
Да, сначала на Руси был мифический Добрый Царь против гнусных бояр, потом – академик Сахаров против советской бюрократии, теперь – Европейский суд против «Путина и Ко». Так на него русские и смотрят: последняя и единственная сила, способная хоть как-то призвать к ответу существующий режим. Но является ли Европейский суд тем самым «международным карающим мечом», как многим хотелось думать? Ведь по своей глубинной сути Европейский суд – суд не конфликта, но консенсуса. Для этого придумано множество различных доктрин и уловок, позволяющих хитро изогнуть право таким образом, чтобы оно соответствовало реалиям современной многополярной Европы.
Называется это все очень красиво: Конвенция как «живой инструмент» – меняется жизнь, меняется и понимание норм конвенции. Вчера гомосексуалисты – враги рода человеческого, идущие в «геенну огненную», а сегодня – полноправные члены европейского сообщества, со всеми правами.
Деятельность Европейского суда как инструмента примирения опять же отчетливо видна на свежайшем примере дела Ходорковского, громкие реляции о победе в котором были слышны как от адвокатов Ходорковского, так и от Минюста. Кто его внимательно читал, тот понял, «за что» там так долго «терли»: решение единогласное. За то, чтобы признать восемь нарушений прав Ходорковского голосовал и российский судья. А остальные судьи единогласно голосовали против пресловутой статьи 18 о пределах использования ограничений в отношении прав (что в просторечии получило странное название «политической мотивации дела»). Вот такой вот консенсус, закладывающий мину замедленного действия под иные решения по делу «Юкоса»: конечно, есть особо фанатичные верующие, которые считают, что вот сейчас суд протрезвеет, почитает свежие бумажки о беспределе и одумается. Но мои знакомые английские барристеры, съевшие три собаки на подобных делах, настойчиво посоветовали не напрягаться: у Страсбурга главное – консенсус по тем «гнилым» делам, где это можно.
Тем не менее, Страсбург выносил, выносит и будет выносить решения, которые кое-кого напрягают. И напрягают сильно. По распятиям в школах. По строительству аэропорта в Хитроу. По голосованию заключенных. По Кононову. И по многим другим вопросам. И многим от этого неуютно и неприятно. И многие бегают и кричат, собирают коалиции и пишут петиции: ей, вы, там, в Страсбурге, вы что, слепые совсем, очевидного не видите?! Вопрос, однако, не в том, что кому что плохо – ЕСПЧ уже неоднократно обозначал свою роль как суда, который не доллар и не может всем нравиться, и проигравшая сторона просто обязана негодовать и возмущаться.
Но вопрос о том, что же такое этот самый «ЕСПЧ» и где пределы его полномочий с повестки дня не хотят снимать прежде всего сами европейцы. Да не хотим мы слушать надежно прикормленного властью господина Валерия Зорькина с его идеями о необходимости установить «предел уступчивости» и приоритете национального правосудия. Тем более не указ нам и Дмитрий Анатольевич с его идеей о том, что «мы никогда не передавали такую часть своего суверенитета, которая позволяла бы любому международному суду или иностранному суду выносить решения, изменяющие наше национальное законодательство». Давайте послушаем однозначно уважаемых и непредвзятых людей.
Пару лет назад Лорд Хоффман, легендарный судья – член Палаты Лордов (ныне – Верховный суд), авторитет которого вряд ли будет оспаривать кто-либо в Европе, в своей лекции по вопросам прав человека сказал приблизительно следующее: «Тот факт, что десять первоначальных членов Конвенции подписались под своим пониманием прав человека, нисколько не значил, что пониматься и применяться такие права будут одинаково, что еще менее вероятно при том, что сейчас в Конвенции 47 участников… Европейский суд не имеет никакого мандата, чтобы пытаться сделать законы Европы едиными по многим вопросам. Например, если есть право на справедливый суд, то это отнюдь не значит, что все европейские страны должны иметь одну и ту же судебную процедуру».
Вот так: мы вроде о чем-то договорились, но о чем, пока совершенно непонятно – до сих пор бредем на ощупь. Потому что право, скажем, на свободу слова в Великобритании понимается законодателем и судами по-своему, а в Греции – уже в значительной мере по-своему. И никогда не будут греческие суды применять те же стандарты, принципы и тесты, что и британские – хоть весь Евросоюз на Грецию войной пойдет.
Далее Хоффман продолжает: «Европейский суд имеет строго ограниченную юрисдикцию, учитывая, что права человека универсальны на абстрактом уровне, но сугубо национальны на уровне их конкретного применения». А потом забивает «последний гвоздь»: «Я думаю, что судьи европейского суда должны осознавать, что мы озабочены вопросом их конституционной компетентности, а именно, имеют ли они право вмешиваться в те дела, в отношении которых страны-члены Совета Европы не предоставили им соответствующих полномочий. Если бы даже судьи Европейского суда и были всемогущи, осознавая интересы жителей Великобритании лучше, чем мы сами, то было бы так же недопустимо с точки зрения конституционного права отдавать те решения, которые мы здесь обсуждаем, на откуп иностранного суда».
Но и этого ему мало. «За последние несколько лет права человека стали примерно тем же, что и правила техники безопасности, синонимом глупых решений» – конечный вердикт.
Теперь вам, разумеется, понятно, откуда Зорькин и Медведев свою доктрину «сдули». Плагиат – воистину бич современных политиков.
Хоффман, увы, не одинок в своих сомнениях. Ему вторит член Верховного Суда баронесса Хейл: «Мне кажется, что развитие страсбургской юриспруденции должно быть предсказуемым. Оно должно отражать общеевропейское понимание, но оно должно быть доступным для анализа. И оно должно стремится к тому, чтобы установить справедливый баланс между общими ценностями свободы и демократии, отраженными в Конвенции, и отдельными решениями, принятыми Парламентами государств-участников Конвенции».
И, наконец, совсем уж по-зорькински «запел» бывший главный судья Лорд Вулф, который, страшно даже сказать, отметил, что Конвенция обязательно вступит в конфликт с британским законодательством о правах человека, так что пора бы, вроде как, и решать этот конфликт, причем, вряд ли в пользу европейского правосудия.
На основе этих и иных высказываний уже появились и конкретные предложения и комиссии, чтобы определить взаимоотношения Верховного суда Великобритании и Европейского суда в части конкретных дел, а также предложения по возможной реформе Европейского суда. Ведь в противном случае под натиском дел, в том числе и из России, система европейского правосудия в области прав человека может и рухнуть. «ЕСПЧ, по сути, – неподотчетная наднациональная бюрократия», – написано в одном из докладов.
Понятно, что можно смеяться как лично над Зорькиным, так и надо всем Конституционным судом целиком. Можно открыто ржать над Думой, состоящей в основном из членов партии сами-понимаете-кого, штампующей любую бумажку, двинутую туда взмахом соответствующей брови. Можно бить себя в грудь, настаивая, что «нету у русского человека больше прибежища окромя Европейского суда» и «не лишайте, супостаты, последнего».
Я только одному не поверю: что Кремль «забашлил» британским лордам, просидевшим десятки лет в суде, служившем всегда образцом высокого и независимого правосудия, чтобы они придумали эту концепцию «предела уступчивости» и положили начало компании по «мочению» Европейского суда. Никто, конечно, и на секунду не поверит, что Зорькин, Торшин и даже глубокоуважаемый Дмитрий Анатольевич руководствуются хотя бы на йоту теми же глубоко принципиальными юридическим соображениями, что и британские лорды. Однако то, что не все в порядке во взаимоотношениях Европейского суда и конкретных стран-членов Конвенции, не видит только тот, кто принципиально не хочет этого видеть. Может и правда пора что-то делать? Лорда Хоффмана, например, пригласить в качестве консультанта, чтобы в Зорькина никто не плевал. Хотя можно, в принципе, и ничего не делать, что бы не окрестили «врагом всего народа». После нас хоть потоп.
