10:12 Константин Куц, Франкфурт-на-Майне
Поколение «то да сё» сформирует будущее
Современная молодежь хочет слишком многого: независимость и семью, детей и жизнь в свое удовольствие, свой дом и возможность работать там, где нравится, констатируют социологи в ФРГ. Всегда готовые начать жизнь сначала, молодые люди куда больше своих отцов рискуют пропустить нужный для принятия решения момент. «То да сё» — так можно назвать поколение 16-35-летних
Главное отличие нового поколения от предыдущих, по мнению немецких ученых, состоит в «нежелании решать». Фото: gajbireland/flickr.com
О том, что нынешнее поколение молодых очень своеобразно и отлично от предыдущего, недавно мне говорил знакомый москвич. «Они странные. В свои годы они уже все перепробовали», — пытался сформулировать суть непохожести 48-летний менеджер по организации мероприятий. На ту же тему, но на другом языке на днях размышляли специалисты немецкого института будущего, попытавшиеся выяснить приоритеты немцев в возрасте от 16 до 35 лет.
89% опрошенных самым важным в жизни называют независимость, 88% во главу угла ставят собственные удовольствия. В списке главных жизненных приоритетов находится здоровье и фитнес. Важно и получение удовлетворения от работы; деньги при этом не играют решающей роли. «Для нынешнего поколения характерен исключительный индивидуализм», — заявил руководитель института Андреас Штайнле, представляя результаты исследования «Trendmonitor 2011».
Доминирующие настроения среди немецкой молодежи он обозначает фразой «sowohl als auch» («и то, и другое»). Судя по опросам, немцы, родившиеся 16–35 лет тому назад, буквально раздираемы противоречиями. Они мечтают о независимости не в ущерб семье, о профессиональном успехе, не забывая о детях, о собственном доме при условии, что у них будет своя комната и в родительском доме. «Модель нереалистичная, но довольно симпатичная. Кто же не хочет все и сразу?» — пишет журнал Focus.
Главное отличие нового поколения от предыдущих, по мнению немецких ученых, состоит в «нежелании решать». Однако наклеивать ярлык «эгоист» ученые не спешат: молодые немцы куда больше предыдущих поколений заинтересованы в детях. Каждый второй не может представить себе жизни без детей, бездетное будущее устраивает лишь 14,7% опрошенных.
«Возможно, благодаря новому поколению снова начнет расти уровень рождаемости», — говорит социолог, не исключая «ренессанса чувства семьи». Если в 1970 годы европейцы играли свадьбы примерно в 25 лет, то сегодня это редко происходит до наступления 30-летия. Если в 1960-е годы 25-летние родители не были чем-то особенным, то сегодня ребенок, как правило, становится подарком к 35-летию. «Уже никто точно не знает, когда должен наступить самый оптимальный момент для создания семьи и поэтому его многие пропускают», — резюмирует Андреас Штайнле, отмечая желание молодежи «усидеть на двух стульях».
Любопытна и ремарка менеджера этого исследовательского проекта Кристиана Рауша. Он напомнил, что если прежде бытие человека четко делилось на детство, семейную жизнь, покойную старость, то сегодня возникают новые, противоречащие этой логике жизненные фазы, вроде «пост-молодости» и «второй весны». Уже не считается зазорным молодежное поведение в 40 лет и попытка в 60 лет все начать заново. Готовность в любой момент начать все сначала, по мнению ученых, особенно приметна среди немецкой молодежи.
Возможность такой «перезагрузки», пусть даже гипотетическая, объясняет и несколько поверхностное отношение к жизни. «Люди скачут по жизни, как с одного телеканала на другой, не имея возможности на чем-либо остановиться», — констатирует Андреас Штайнле.
К российской действительности эти выводы применимы едва ли на 100%. Многие опросы показывают, что молодые россияне главным мерилом успеха считают именно деньги. Но нельзя не заметить сильного сходства других жизненных установок, которые проявляются уже на уровне языка. Молодые немцы произносят слово «quasi» также настойчиво, как в России «как бы». Популярность слов, фиксирующих приблизительность, зыбкость бытия отмечает профессор лингвистики РГГУ Максим Кронгауз. «Есть люди, у которых это «как бы» встречается чуть ли не перед каждым словом: «Я как бы здесь работаю как бы продавщицей», — пишет Кронгауз в своей книге «Русский язык на грани нервного срыва». — Такое «как бы» относится не к какому-то конкретному слову, а характеризует речь человека в целом, его психологическое состояние и, возможно, даже социальный статус… Фактически оно означает, что говорящий отказывается делать резкие и окончательные высказывания о мире, а каждый раз заявляет о своей неуверенности, об отсутствии у него права делать такие утверждения».
«В целом применимо к городскому среднему классу в России», — прокомментировал выводы немецких ученых преподаватель МГУ Андрей Ашкеров, в 2005 году ставший самым молодым доктором философских наук России. Отмечая неточность придуманной мной дефиниции «поколение то да сё», Ашкеров сказал, что одержимость не столько глубиной, сколько широтой может обнаружить в себе любой молодой человек: достаточно приглядеться к собственной жизненной траектории. Молодежь предпочитает «много всего» «маленькому, но своему».
Сергей Евдокимов, отвечающий за вещание НТВ в прайм-тайм, говорит о появлении «мультимедийного недоросля, вроде слышавшего звон, но не вполне понимающего, где он». Размышляя о перспективах развития ТВ в своем блоге, Евдокимов пишет, что «решающее значение приобретает не столько искусство ретрансляции, сколько искусство модерации информации — формирования запроса на определенную интонацию, выборку, агенду. Лозунг новых телевизионных медиа: «Мы не сообщаем новости, мы их объясняем». Если единицей контента традиционного ТВ является передача (от 26 минут и выше), то главной переменной новых медиа — ролик (от 1 минуты до 3-х). Поколение, воспитанное на информационном фастфуде, с большей готовностью предпочтет именно его, нежели более традиционно приготовленные телевизионные блюда. Чтобы конкурировать с другими медиа, большому ТВ так или иначе придется увеличивать эфирную плотность своих программ в сторону их калейдоскопичности».
«Сложносочиненная пестрота» стала новым светским стандартом, отмечает российский аналитик моды Андрей Аболенкин. По его словам, индивидуализм, которым в 2000 году шокировала гламурную общественность исландская певица Бьорк, вышедшая на красную дорожку в Каннах в платье-лебеде, превратился в вариант нормы. Леди Гага, недавно появившаяся на одном из музыкальных награждений в наряде, напоминающем куски мяса, особой бури не вызвала. «10 лет назад Бьорк представляла видимое отклонение от нормы, а применительно к вечернему дресс-коду — еще и от норм приличия. В 1990-е устроители кинофестиваля в Каннах отказались пускать на красную дорожку Жан-Поля Готье в смокинге и юбке. Сейчас выделенная подача стала нормой и, собственно, единственной гарантией, что вас заметят, — говорит Аболенкин. — Леди Гага — это вариант нормы. Во времена медиакратии популярным может стать кто угодно, главное, правильно его задекорировать».
Пытаясь ухватить дух времени, определить главные свойства нынешнего поколения, любопытную параллель проводит писатель Людмила Улицкая. «Неотения — способность недоразвившейся личинки к размножению — наблюдается в природе у некоторых видов насекомых и земноводных. Мне кажется, что это замечательная метафора — современное человечество напоминает именно личинок, которые не достигают взрослого состояния, но об этом не догадываются. Взрослый человек способен созидать, а личинка такой способностью не обладает, поскольку ее предназначение — потребление. В этом смысле современное общество кажется мне личиночным — оно ориентируется на всякого рода потребление: лучшей еды, лучших путешествий, одежды, гостиниц, секса. На этом пути невозможно достичь конечного результата. Где-то впереди мерещится что-то еще более вкусное и неопробованное», — пишет в «Правилах жизни» журнала Esquire автор, биолог по образованию, имеющий репутацию тонкого, чуткого психолога.
Образ избалованного ребенка, который получается в итоге, в некотором роде универсален. В частности, он объясняет существование рискованного инвест-банкинга, формирующегося, главным образом, за счет вчерашних выпускников престижных экономических вузов и практически не изменившегося и после мирового финансового кризиса. Понятнее становится и бурный успех у молодых немецких избирателей бывшего министра обороны Карла-Теодора цу Гуттенберга. Привыкшие к тотальному «копипасту» и быстрым, лишенным личной рефлексии, «гугл-знаниям», они, возможно, попросту не поняли суть претензий немецкой научной элиты к политику, уличенному в краже интеллектуальной собственности.
Кстати, комментаторы не раз отмечали инфантильность позиции популярного общественного деятеля Германии, охотно пожинающего плоды славы и готового переложить ответственность за свои поражения на других — в скандале вокруг списанной диссертации он винил прессу. Судя по опросам, красавца аристократа и после отставки ждет большая политическая карьера.
Есть у этой истории и своеобразная русская рифма: политический капитал блогера Алексея Навального явно несопоставим с шумом вокруг этого образованного и далеко неуродливого молодого человека. «Разве красивые люди могут быть глупыми?» — вспоминается в этой связи реплика одной маленькой девочки.
