Решение проблемы всего российского мусора
17 мая 2019
АВТОР
Дмитрий Гудков
политик
У меня есть решение проблемы Шиеса. Коломны. Казани. Решение проблемы всего российского мусора. Сейчас я его изложу. По пунктам, очень доходчиво. А в конце задам один вопрос и попрошу вашего ответа. Но сначала – решение.
Мусорная проблема России заключается в том, что власти, которые стремятся строить новые полигоны и ядовитые мусоросжигательные заводы (МСЗ), не могут и не хотят предложить по-настоящему безопасное решение. При этом ставка исключительно на раздельный сбор отходов и их переработку, тоже не является комплексным решением проблемы.
Любая свалка, как далеко ее ни прячь от мест, где живут люди, все равно не будет безопасной. Для складирования мусора можно было бы найти место лучше, чем Шиес или моя подмосковная дача. Но все равно это была бы свалка, где мусор тлел и горел бы десятилетиями, где ядовитый фильтрат убивал бы все живое на многие километры вокруг, и куда, наконец, возить мусор было бы очень дорого. А еще любая свалка обладает одной неприятной особенностью: рано или поздно там заканчивается место, и нужно искать новое.
У любого мусоросжигательного завода, какие фильтры на нем ни ставь, все равно будет одна главная вещь: труба. И именно в эту трубу будут вылетать ядовитые вещества, в том числе смертельно опасные диоксины. Если от этих фильтров практически отказаться, набив в трубу тряпок и насыпав угля (вариант «РТ-Инвеста» для Подмосковья), диоксионов будет много. Очень много. Если вложиться в фильтры и менять их каждый квартал, яда будет меньше (но он будет все равно), однако сами фильтры после использования окажутся настолько пропитаны ядом, что их все равно нужно будет захоранивать, как самые опасные из возможных отходов – ядерные.
«Раздельный сбор мусора решит проблему!» – скажут мне. Но я уточню: лишь несколько поможет решить. Зачем он нужен? Что дает сортировка отходов? Во-первых, возможность их вторичного использования. Макулатура, металл, стекло – это понятно. А во-вторых, раздельный сбор снижает – но только снижает, а не устраняет до конца – опасные выбросы при мусоросжигании. Взять хотя бы тот же бытовой пластик: 32 химических формулы, засунутых в один мусорный ящик «на переработку». Эффект невелик. И хотя, допустим, та же Австрия, гордится тем, что перерабатывает больше половины своего мусора, кардинально это проблемы не решает. Да еще и поди заставь людей правильно разделять. А нынешние, «шипеловские», варианты МСЗ предполагают, что почти 40% уже сожженных отходов в виде ядовитой золы все равно пойдет под захоронение.
Говоря обо всех этих трех путях (свалка, МСЗ и раздельный сбор), мы уподобляемся людям, которые спорят, чем лучше добираться из Архангельска в Москву: подводами, дилижансами или на скаковых лошадях. У каждого есть свои аргументы: в конце концов, еще Ломоносов… Вот только со времен Ломоносова человечество придумало железную дорогу и самолеты. А мы об этом и не знаем.
Есть технологии безопасной утилизации мусора. Такие, при которых от него не остается ни свалок, ни ядовитого дыма. Они появились недавно, сейчас по ним строят заводы в Европе (из наших соседей можно назвать Польшу и Венгрию), Китае, Южной Корее, США, Канаде. Больше того: эти технологии кратно дешевле мусоросжигания, а компании, которые их предлагают, готовы строить заводы за свой счет. Я не преувеличиваю и не выдумываю. Речь идет о различных методах: например, пиролизе с плазмотроном, еще более современных плазменных установках, минерализации ТБО, окислении в воде, находящейся в сверхкритическом состоянии (под большим давлением и с высокой температурой). В Бразилии и вовсе научились делать строительные доски из смеси сортированного пластика и измельченного мусора в пропорции 50 на 50. Главное – современные технологии не требуют полигонов и сжигания.
Остановлюсь подробнее на двух технологиях.
При пиролизе (он бывает разных типов, зависящих от температуры: чем она выше, тем быстрее идет процесс утилизации), мусор подвергается нагреванию в закрытом контуре вплоть до температуры в 1700 градусов, без доступа кислорода. В итоге образуется так называемый синтез-газ, из которого можно в итоге получить различные формы полезной органики, от метанола и дизельного топлива до кормовых белков, которые можно использовать в сельском хозяйстве (например, в пищу скоту и пр.). Главное достоинство такой технологии – это тот самый закрытый контур, то есть отсутствие трубы. Нет ее – нет выбросов. При этом на современных пиролизных заводах также используются плазмотроны, о чем пойдёт речь дальше.
Другая технология, еще более совершенная – это плазменные установки. В них – опять-таки при отсутствии трубы – мусор подвергается воздействиям, сравнимых с солнечными температурами: в районе 6 и более тысяч градусов. При таком воздействии молекул опасных веществ просто не остается, они распадаются на атомы без возможности восстановления в ядовитые соединения. И, конечно, совершенно не имеет значения, был рассортирован мусор или нет. Уничтожено будет все. А на выходе можно будет получать тот же синтез-газ, преобразуемый по необходимости в те же различные формы безопасной и полезной органики.
Важное пояснение: в нашем бытовом мусоре от 70% – именно органики. За вычетом металла и стекла, который легко отсеять на предварительном этапе, все остальное как раз и будет органикой, ведь пластик (вспомним школьную химию) – это органические молекулы. Поэтому современные технологии утилизации и называются глубокой переработкой: потому что из одной органики получают другую. А не сваливают все в кучу и не отправляют в обычную печь, как нам сейчас предлагает «Ростех».
Только навскидку я могу назвать много компаний, которые уже воплотили современные технологии в жизнь. Например, это канадская AlterNRG, французская Europlazma или международная Tetra Tech. Разработки есть и в России, мы общались с их авторами, однако воплощенного в жизнь полного цикла производства у нас в стране не создано: отдельные элементы разбросаны на пространстве от Дальнего Востока до Казахстана.
И еще раз повторю: компании готовы построить свои заводы практически за свой счет. Потому что выход продукции из мусора окупает затраты, а последующая утилизация поддерживается новыми партиями отходов. Больше того: с такими технологиями мы можем избавить от прежних свалок всю Россию, решив проблему коллективного Волоколамска. Разобрать мусорные курганы, расщепив их на атомы. Головокружительная перспектива!
Наконец, санитарная зона вокруг современных производств составляет формально километр (реально хватит и 300 метров, на выгрузку мусора). Нам повезло жить в такое время, когда человечество нашло способ справиться с одной из самых сложных проблем. Вот только мы, каждый день пользующиеся невероятными технологиями в смартфонах, не знаем о том, что прогресс затронул и другие отрасли.
А теперь – обещанный в самом начале вопрос. Так почему же Россия вместо пиролиза, плазмы и других современных технологий готовится строить опасные устаревшие МСЗ, лишь расширяя площади свалок?
Ответ на это у меня есть: потому что МСЗ строить дороже. Да, я не оговорился. Дороже. Чем выше цена – тем бОльший бюджет можно освоить. А сопутствующие издержки в виде онкозаболеваний и смертей… Я думаю, те, кто защищают МСЗ, даже не понимают, сколько именно людей они готовы лишить жизни ради своей прибыли.
Наша задача – остановить это и сделать Россию лидером современных технологий утилизации мусора. И если бы власть была бы не настолько глуха и глупа, способна на диалог с обществом, то и в России можно было бы развивать все эти технологии, чему служат доказательствами наша IT-отрасль, мобильная связь, банковская сфера. А пиролиз и плазма – это во многом наши же разработки, вывезенные за границу из-за невостребованности в России.
Москва, которая производит в год 12 млн тонн отходов, должна срочно начать реформы и перестать травить своим мусором жителей других регионов.
