Ящер на попе
Что делать родителям детей с синими волосами?
Журнал "Огонёк" №14 от 15.04.2019, стр. 29
Маша Трауб
Новость о том, что рэпера из Башкирии не взяли в армию из-за татуировки на лице, породила в родительских сообществах новую волну обсуждений — что можно разрешать делать детям с собственной внешностью и в каком возрасте, а что категорически запрещать. Как всегда, мнения разделились.
Четырнадцатилетняя дочь моей подруги экспериментирует с краской для волос — то она ходила рыжая, то зеленая, то синяя. Потом смешала сразу три цвета и покрасилась в нечто болотное. Заодно и подстригла себя сама клоками, лишившись прекрасной косы. Подруга записала дочь в салон, чтобы хоть как-то привести в божеский вид. Однако в их школе к подобным экспериментам относятся спокойно. Одноклассник этой девочки попросил у нее юбку поносить и теперь ходит в школу в этом предмете женского туалета поверх штанов. Учителя делают вид, что ничего особенного не происходит. Родители проявляют терпимость и не дают тапком по попе мальчику, который вдруг решил стать девочкой. Надеются, само пройдет.
Дочь еще одной знакомой, которая получила при рождении двойное имя из-за отца-англичанина — Кэтрин-Элизабет, до пятого класса была Катей. В шестом же объявила, что она отныне Лиза. И теперь все должны ее так и называть. И в школе, и дома. Но русская бабушка наотрез отказывается понимать, почему ее единственная внучка Катя теперь стала Лизой? Бабушка прямым текстом предлагает «один раз надавать по жопе, чтобы выбить дурь».
В Facebook же я наткнулась на рассказ мамы о том, как ее сын пошел в музей с классом. Они последние два года живут в Америке, и я точно знала, что у женщины дочь, а не сын. Причем в единственном числе. В комментариях я прочла, что многие недоумевают — а куда делась дочь? Оказалось, что теперь это считается нормальным, даже модным среди подростков — неделю они ходят мальчиками, неделю девочками, неделю — среднего пола с вопросом самоопределения. Придумывают себе новые имена — мужское, женское и среднее — и требуют, чтобы все их называли новым именем. А на старое не откликаются. И задача родителей — не вмешиваться в этот процесс и уследить за сменой пола, не перепутав график. Не знаю, я бы уже на первой неделе последовала совету бабушки Кэтрин-Элизабет.
Мой сын тоже сообщил, что хочет сделать татуировку, но попросил записать его к врачу на консультацию — на руке, где он решил набить тату, у него слишком много родинок. Наверное, нам повезло. Перед консультацией из кабинета врача вышла девушка — ровесница моего 18-летнего сына. Девушка влюбилась, и ее бойфренд предложил закрепить связь совместной татуировкой — набить ящеров на ягодицах да так, чтобы, когда они вместе лежали кверху пятой точкой, ящеры бы смотрели друг на друга. Отличное фото для Instagram. Девушка набила ящерку, но любовь прошла. С бойфрендом они расстались, и она пошла сводить татуировку. Пила водичку из бойлера, плакала и рассказывала, что сводить дорого и больно. Спать может только на животе. Но даже не это самое ужасное.
— Вот, смотрите, он теперь подмигивает! — девушка оттянула джинсы, сорвала повязку и показала ящера. Тот действительно подмигивал. На попе образовался рубец, прямо на глазу бывшего символа вечной любви. Но моего сына потряс не одноглазый ящер, а запах, который стоял в кабинете врача после процедуры, несмотря на настежь открытые окна.
— Это сожженная кожа так пахнет? — спросил он у врача. И решил повременить с татуировкой.
В это же самое время моя 9-летняя дочь, которую я заплетаю каждое утро перед школой, тоже провела эксперимент. Она отрезала себе челку. Выстригла прядь волос надо лбом. У нее длинные волосы — коса до попы. Поскольку она занимается художественной гимнастикой, им категорически нельзя стричься, иначе пучок будет куцым и некрасивым. А за внешний вид снимают баллы.
— Зачем ты это сделала? — я чуть в обморок не свалилась.
— Это не я,— твердила дочь.
— А кто, инопланетяне прилетели? — я уже была не способна на более изощренные фантазии.
— Точно, это были инопланетяне,— согласилась дочь.
Через неделю она ненавидела инопланетян. Каждое утро я «клеила» ей челку гелем. Перед соревнованиями мне пришлось чуть ли не «супермоментом» лепить ей волосы. Тренеры, естественно, устроили ей взбучку и даже пригрозили, что не допустят до соревнований. А для профилактики дали дополнительные упражнения по ОФП — за себя и за инопланетян. Когда все уже шли с тренировки домой, моя дочь качала пресс, спину и прыгала на скакалке. Я хотела ей подравнять секущиеся концы, но она сказала, что теперь ни за что не пойдет остригать волосы, даже на сантиметр.
Сын в 15–16 лет занимался стрельбой. Когда его друг по секции собрался делать туннели в ушах, ему тоже «назначили» дополнительное ОФП — сто раз отжимания, сто пресс, три километра кросса.
Я не знаю, как правильно — запрещать или проявлять терпимость. В нашей старшей школе за зеленые волосы отправляют к директору и вызывают родителей. Обязательная форма, темно-синие колготки. Девочки носят на запястьях резинки для волос и, когда на горизонте появляется директор или завуч, забирают распущенные волосы в аккуратный пучок. Многие мои подруги считают, что у нас не школа, а полный ужас — никаких возможностей для самовыражения ребенка. Но мне почему-то кажется, что, если ребенок хочет набить тату на лице, это к психиатру, а в остальных случаях поможет ОФП и прилетевший от родителя по попе тапок.
