«Борьба за порядок превратилась в источник дохода»
Как сегодня «кошмарят» бизнес
Журнал "Огонёк" №8 от 04.03.2019, стр. 14
На прошлой неделе на сайте Кремля появилось поручение Верховному суду и Генпрокуратуре: до 1 декабря «представить предложения, направленные на недопущение необоснованного привлечения» предпринимателей к уголовной ответственности. Неделей ранее Владимир Путин заявил: недопустимо, что бизнес у нас «ходит под статьей». «Огонек» заинтересовался деталями сложившейся репрессивной системы.
Беседовала Светлана Сухова
О них нашему корреспонденту рассказал представитель телекоммуникационного бизнеса (имени редакция по понятным причинам не называет), которому пришлось испытать на себе, что значит давление со стороны нечистых на руку проверяющих.
— Президент пообещал, что власть облегчит жизнь бизнесу. Как думаете, удастся на сей раз?
— Особого оптимизма не испытываю. Еще со времен президентства Дмитрия Анатольевича власть регулярно произносит правильные слова о том, что не следует кошмарить бизнес, надо бы упростить надзор и как нехорошо держать бизнесменов под стражей, продлевая и продлевая сроки их нахождения в СИЗО. И за все это время бизнес-сообщество видело от власти одну-единственную дельную меру, давшую нужный результат,— запрет следствию заводить дела по налоговым преступлениям без санкции ФНС. Вот только жила эта мера всего три года, и прежние порядки вернулись уже в 2014 году. С тех пор бизнес-климат становится все более суровым. Неудивительно, что в 2016-м Владимир Путин пообещал усилить наказание за действия особо рьяных проверяющих. И что? Наказания усилили, а рвения не убавилось. Я сам сталкивался с его проявлениями, как и мои коллеги по бизнесу. Предложение президента упразднить устаревшие нормативные акты выглядит здраво, но как оно будет реализовано? Благодаря неясностям, двусмысленным трактовкам норм, их противоречивости и существует вся система. Если это пространство почистить и сделать понятным, окажется невозможным подгонять под нарушения то, что ими не является. Нет нарушений, нет и угрозы штрафов, не говоря уже об уголовном преследовании. Нет угрозы — нет и шанса на взятку. Еще и отчетность пострадает...
— Неужто так много случаев вымогательств или заведомо дутых дел?
— Эту статистику приводил бизнес-омбудсмен Борис Титов: из 255 тысяч дел по экономическим преступлениям только 15 процентов доходят до суда. То есть в 85 процентах случаев к ответственности пытались привлечь невиновных. И еще надо посмотреть, кого именно прессует наша бюрократическая машина: малый бизнес!
Если еще года три назад регулярных проверок ждали владельцы компаний с оборотами не ниже 200 млн рублей в год, то сегодня в напряжении уже бизнес с оборотами в 2 раза меньшими.
— И что бы это значило, на ваш взгляд?
— Что кризис на дворе и всем хочется кушать. И теперь приходят уже не к малому, а микробизнесу: по закону компания, чья выручка от реализации товаров и услуг (без учета НДС) или чья балансовая стоимость активов не превышают 120 млн рублей, считается таковым. Малый бизнес — это с оборотами от 120 до 800 млн рублей. Вот к этим двум категориям в основном и стучатся нынче проверяющие...
Имея доступ к налоговым базам, следователи сегодня прекрасно осведомлены о цифрах годовых оборотов компаний на подведомственной им территории, как и о роде их деятельности. Наибольшим вниманием проверяющих пользуются торговые и производственные фирмы, где много контрагентов. А там, где последние, там и шанс отыскать нарушение — не у самой компании, так у ее партнера. Ведь даже те, кто ведет свой бизнес «в белую» (налоги платят вовремя и следят за отчетностью), не в состоянии уследить за всеми своими партнерами. Выясняется, к примеру, что фирма, у которой ваша компания приобрела, скажем, мешок гвоздей, нечиста — не заплатила налоги, замечена в финансировании какой-либо подозрительной деятельности (вплоть до террористической), внезапно закрылась, оставив кучу долгов... К ней, конечно, претензии предъявляются в первую очередь, но ее руководства уже давно нет на месте, а вы как глава фирмы-контрагента есть. И это уже неважно, что речь идет о разовой покупке гвоздей или что фирма-продавец была выбрана по интернету исключительно из-за притягательного ценника на товар. Система настолько кривая, что де-факто любая компания на рынке несет ответственность за чистоту своих партнеров по бизнесу. С бизнесом сегодня происходит то же, что и с водителями: и тех, и других государство штрафами приучает к порядку. А борьба за порядок превратилась в один из основных источников дохода. Еще можно понять, когда речь идет о пополнении бюджета, но как быть, если деньги текут в карманы проверяющих? Тут ведь простая логика: чем выше уровень законопослушания, тем меньше собирается штрафов, а из этого потока уже привыкли черпать. Вот и возникают новые нормы, которые усугубляет коррупционный коэффициент, до полного перекоса системы. В случае с бизнесом, например, это выражается в том, что компании сегодня могут предъявить претензии за то, что у ее контрагента маленький уставной капитал (скажем, 20 тысяч рублей).
— Но разве в этом можно усмотреть криминал?
— Следователь вполне может заявить о своих подозрения: мол, это не самостоятельная компания, а ваша «помойка». В переводе с бизнес-сленга это означает фирму, служащую для отмывания денег или для того, чтобы спрятать прибыль. И доказывайте, что это не так. Доказать непросто, хотя и возможно. Но проблема в том, что на то время, пока вы будете обелять свое честное имя, счета вашей компании могут быть заморожены, а поставщики и покупатели дистанцируются, не заплатив и не отгрузив положенное в ожидании окончания ваших разбирательств со следствием. Несколько месяцев простоя и вы банкрот. Конечно, бизнес пытается подстраховаться и проверяет контрагентов, но это не всегда помогает.
— Почему?
— Во-первых, потому что в открытом доступе имеются только самые общие данные о компаниях — название, номер в базе, ИНН, размер уставного капитала, имя директора, адрес фирмы, телефон. На первый взгляд все нормально: телефон берут, на мэйл отвечают, контракт подписывают со всеми печатями, чеки прилагают. А через полгода-год вы узнаете от следователя, что, например, директор той фирмы был «зиц-председатель Фунт», что она через пару месяцев, после того как продала вам тот мешок гвоздей, испарилась с рынка. И вас пожурят: нужно было директора проверять. А как? В мире бизнеса глава компании встретится с вами лично, если вы постоянный клиент или ценный покупатель, приобретающий гвозди не мешками, а вагонами. Да и знание базовой информации и даже личное знакомство с руководством фирмы-партнера не защитит вас от его неприятностей: в условиях кризиса ваш добросовестный еще вчера партнер сегодня может стать банкротом и должником. Претензии от проверяющих достанутся вам, потому что банкроту их предъявлять бессмысленно — денег нет. А план по собираемости налогов и сборов нужно выполнять, как и план по количеству раскрытых преступлений.
— Но как можно требовать уплаты налога с одной компании за другую?
— А требуют не этого, а возврата выделенных вам средств. Речь, как правило, об НДС. Поясню: ваш контрагент по какой-то причине исчез с рынка, не заплатив в бюджет положенного, и в этом случае налоговики с высокой долей вероятности признают вашу с ним сделку ничтожной. А раз так, то и весь НДС, который ваша фирма приняла к зачету от этой компании, вы обязаны вернуть государству. Сумма может оказаться небольшой — 100–200 рублей. Проблема в том, что претензии предъявляются, как правило, по прошлым налоговым периодам, а значит, вам полагаются еще штраф и пени (штраф за «недостоверное предоставление информации» — 5 тысяч рублей). При этом, если товар от сделки, признанной ничтожной, был впоследствии продан, то возврата НДС от государства не последует — вторая сделка будет считаться в силе. Это все равно, как порвать цепь и при этом продолжать считать ее целой.
— Выходит, такое понятие, как презумпция невиновности, в России не действует?
— Бремя ответственности и доказательств того, что нарушений не было, лежит на бизнесе. Некоторые правдоискатели доходят до суда и даже выигрывают, и такие случаи нередки. Но для микробизнеса крайне сложно найти средства на судебную тяжбу, да еще и продержаться на плаву до ее окончания.
— Чем чаще всего интересуются проверяющие из надзорных органов?
— Чаще всего покупателями, за которых мы платим НДС. А в последние годы все чаще приходят запросы на информацию по госкорпорациям — на сделки с ними. Могу предположить, что так государство пытается контролировать, что происходит в его же собственном кармане. Есть еще важный момент: в последние годы число запросов из ФНС сократилось. Налоговики навели порядок с НДС: заработала программа, в которую заносятся номера счетов-фактур и ИНН всех участников сделки, так что вся цепочка становится видна. В итоге запросов из налоговой стало значительно меньше. Иное дело — следователи.
— А что с ними и как бизнес узнает об их «внимании»?
— В один прекрасный день получаешь постановление с формулировкой «в связи с проведением следственных действий просим предоставить следующий перечень документов...». Видно, что торопились, выписывая его: бывает, что название компании указано неверно, а причина, по которой начаты следственные действия, не указана вовсе. Это напоминает ситуацию, некогда царившую на российских дорогах: сотрудник ДПС отыскивал в потоке машин не сильно дорогую, но приличную иномарку, останавливал и начинал проверку — страховка, аптечка, огнетушитель и пр. Авось что-то будет неисправно или отсутствовать... Вот так же и следствие теперь: требует предоставить всю финансовую документацию — банковские выписки, 1С-базу, документы по отгрузкам, накладные и т.п. Все это тщательным образом проверяется, ищутся «спорные» контрагенты и можно быть уверенным, что к чему-нибудь да придерутся. Никогда не знаешь, с какой стороны «прилетит». К примеру, такая ситуация: заказчик заинтересован в десятке позиций товара, который я ему могу поставить из числа производимых моей компанией, но ему помимо этого требуется еще десяток товаров, которых у меня нет. Он готов заплатить мне 5–15 процентов дополнительно за то, чтобы я собрал ему всю «корзину» и поставил все разом. Я согласен, так как заинтересован в заказе: отсутствующие же товары можно оперативно приобрести по тому же интернету. Все делается «в белую» — счета, налоги. А через пару лет следователь заявит мне, что одна из тех интернет-компаний, что продала мне одну из позиций, исчезла с рынка и есть подозрение, что это была моя «помойка»...
[b]— Выходит, хороший «послужной» список компании не в счет?[/b]
— Наоборот, он засчитывается: если я такой честный, то не захочу пятна на своей бизнес-«биографии». И мне улыбнутся и скажут: «Сочувствуем и хотели бы помочь в разрешении вашей проблемы». И напишут на бумажке место, куда надо прийти с наличностью и в каком объеме. Как правило, для микробизнеса речь идет о суммах в 500 тысяч — миллион рублей… Я не говорю, что все следователи ведут себя так, но подобные случаи, увы, не такая уж редкость, иначе бы не звучали такие жуткие цифры с самых высоких трибун. А бизнес всякий раз оказывается перед выбором. Кто-то приходит в назначенное место, а кто-то отказывается даже предоставить документы. В первом случае нет уверенности в том, что к вам не придут еще раз — через год или даже несколько месяцев. Во втором случае велик риск возврата проверяющих с ордером на обыск. Один из моих друзей до сих пор ждет такого повторного визита. Могу предположить, что задержка связана со сложностями в сборе документальных подтверждений нарушений его компании — для ордера они требуются в обязательном порядке.
— Почему бизнесмены редко решаются дать отпор?
— Потому что нет уверенности в том, что на вас ничего нет, даже если вы не знаете за собой вины. И что те же сведения по контрагентам не будут добыты иным путем. У вас есть лишь надежда на то, что угрозы ничем не подкреплены. Но в случае отказа предоставлять информацию вам придется ежедневно отправляться в офис, не зная, обнаружите вы там «маски-шоу» или нет. Сколько времени человек может выдержать такой психологический прессинг? Нередки случаи, когда бизнесмены после такого визита следствия закрывают дело — нервы сдают.
— И что в этой ситуации поможет перестать кошмарить бизнес? Разве отмена устаревших инструкций не поможет? Или требуется еще возврат отмененной нормы по увязке следственных действий с санкцией ФНС?
— Этого, боюсь, будет мало. Нужно сделать так, чтобы компании перестали отвечать за действия своих контрагентов. А если власть и вправду намерена сделать ставку на рост микро- и малого бизнеса в стране, то потребуется еще и налоговая реформа, и упрощение целого ряда административных процедур. Пока о таких планах никто не говорил. Зато пошли слухи о том, что аналогичными правами, какими сегодня наделено следствие, могут наделить и оперуполномоченных...
Авторы: Светлана Сухова
