Опасное упрощение: почему иногда лучше с коррупцией, чем без нее
Если отказаться от государственных инвестиций в проекты развития под предлогом их низкой эффективности и коррупции, то результатом станет только экономическая отсталость
Коррупция и некомпетентность нередко так или иначе дают о себе знать в России и других «догоняющих» экономиках. Результаты коррупционных расследований порой наталкивают на мысль о том, что наиболее желательным был бы отказ от государственных проектов развития до тех пор, пока уровень коррупции и некомпетентности в них существенно не уменьшится. Вместо инвестиций, как полагают некоторые экономисты, в коррумпированных экономиках деньги следует стараться сберегать, вкладывая значительную часть национального дохода в активы на международном рынке.
Но насколько в действительности приемлем этот вариант?
Норвежский вариант
В качестве образца, на который часто ссылаются, выступает Норвегия. Однако корректность этого примера сомнительна. Прежде всего вызывает настороженность выбор модельной экономики. Норвегия — государство с небольшим населением (5,3 млн человек), равным по численности населению Санкт-Петербурга. Подушевые ресурсные доходы позволяют этой стране сегодня в достаточном количестве покупать все современные товары и услуги на мировом рынке, а также сберегать часть доходов, чтобы делать то же и в будущем. При этом даже значительное сокращение стоимости принадлежащих Норвегии финансовых активов не станет катастрофой для граждан этой страны.
Население России в десятки раз больше, и сырьевых доходов, а также сбережений, сделанных за их счет, может хватить разве что на то, чтобы медианный потребитель сносно питался и одевался. Даже если предположить, что отказ от государственных проектов развития и вложение сэкономленных денег в финансовый портфель политически возможны, то подушевой размер этих сбережений, а также процентных доходов будет невысоким. Поэтому если Норвегия может прекрасно жить на сырьевую или финансовую ренту, то российская экономика вынуждена развиваться, чтобы стать богаче.
Идея отказаться от экономического усложнения из-за коррупции и некомпетентности может оказаться дороже издержек от этих неблагоприятных явлений. Сторонники отказа от внутренних инвестиций предполагают, что увеличивающееся из-за этого технологическое отставание можно будет легко наверстать в будущем, как если бы создание или развитие экспортной отрасли было бы эквивалентно приобретению ценной бумаги. Действительно, технически покупка акции сегодня едва ли отличается от той же операции, совершенной через десятилетие. Однако для экспортной отрасли дистанция в десять лет может оказаться критической.
Распространение ноу-хау в мире — непрерывный процесс. И если страна ничего не делает для накопления ноу-хау, то ее экономика со временем становится относительно простой. То, что она умеет экспортировать сегодня, завтра начинают изготавливать и продавать многие другие страны, в результате чего предложение соответствующих товаров на мировом рынке становится выше, а сами товары — дешевле.
Конечно, при малоэффективных инвестициях нельзя добиться массового качественного результата, но можно создать хотя бы островки компетентности, из которых впоследствии может получиться и массовое усложнение. А вот без инвестиций можно получить только отсталость.
Корейский вариант
Южная Корея известна сегодня в качестве производителя электроники, автомобилей и крупнотоннажных судов. Однако эта страна начинала свой путь из бедности к богатству с текстильной промышленности и сборочных производств. Экономические советники генерала Пака Чон Хи, при власти которого страна прошла значительную часть пути к усложнению, не без оснований предположили, что концентрация Кореи на экспорте простых товаров угрожает устойчивости ее развития и, скорее всего, может привести к отсталости и сохранению бедности. Ноу-хау в текстильном и сборочном производствах не такое сложное, и со временем число его обладателей довольно быстро увеличивается. Действовавший при генерале Совет экономического планирования оказался прав: сегодня едва ли кого-нибудь в мире можно впечатлить открытием сборочного цеха или швейной фабрики.
Кроме того, если при меньшем отставании человеческий капитал, получив образование и профессиональный опыт в развитой стране, будет в большей мере склонен вернуться в страну происхождения, то при высоком отставании циркуляция умов трансформируется в их утечку. В страну ткацких фабрик было престижно вернуться в XIX веке, но едва ли в XXI. Привлечение специалистов придется оплачивать огромными суммами, потому что только баснословные доходы и будут привлекать их в отсталую страну. При том что эти издержки вовсе не гарантируют успеха: нередко приглашенные за большие деньги специалисты оказываются фактически закончившими карьеру вчерашними «звездами» или искателями финансовой поддержки для своих сомнительных экспериментов.
Пак Чон Хи, соглашаясь со своими советниками относительно необходимости усложнения, настаивал на более быстрой диверсификации экономики за счет таких сложных отраслей, как металлургия, судостроение, электроника и автомобилестроение. Покойный Эдвард Грэхем, старший научный сотрудник Института Петерсона, в своей книге «Реформируя корейские индустриальные конгломераты» указывает, что Корея довольно тщательно готовилась к диверсификации, накапливая необходимый человеческий и физический капитал, а также получая доступ в рамках совместных предприятий к соответствующим технологиями японцев, американцев и даже шотландцев. Однако расходы на создание мощностей, инфраструктуры, покупку технологий, а также субсидии для новых отраслей были очень велики. И часто эти затраты становились результатом недостаточной компетентности администрации Пака Чон Хи, ее стремления к быстрому усложнению. До сих пор существуют серьезные разногласия относительно того, были ли в первое десятилетие существования новой корейской судостроительной отрасли ее доходы достаточными или же компании из-за чрезмерных расходов находились в значительном убытке. Часто у того или иного конгломерата не получалось выйти на мировой рынок с тем или иным товаром (а экспорт был неизменным требованием южнокорейского руководства), несмотря на колоссальные затраты. В добавление к сомнениям относительно экономической эффективности усложнения у корейского общества складывалось впечатление, что президент помогает обогащаться своим друзьям-олигархам, что привело к значительному падению его популярности. В результате он был застрелен директором собственной разведки.
Диверсификация южнокорейской экономики в первое время требовала сверхконцентрации ресурсов и стоила стране очень дорого. Однако на длинной временной дистанции эти затраты оказались незначительными относительно полученных выгод. Сегодня Южная Корея — индустриально развитая экономика, член ОЭСР, высокотехнологичные товары которой известны всему миру.
Российский вариант
В качестве другого примера важности развития в условиях неэффективности и коррупции можно привести строительство железных дорог в царской России. Бурное строительство железных дорог при Александре II было дорогостоящим, из-за того что государство гарантировало частным компаниям 5-процентную прибыль. Зная о таких гарантиях, компании не слишком заботились об эффективности расходов. Когда ресурсы на возмещение убытков стали дефицитными, они занялись подкупом высших чиновников в погоне за покровительством и субсидиями. В результате, понимая, что такое положение дел слишком дорого обходится, государство выкупило железные дороги, причем заплатило за это больше, чем следовало. Стоило ли из-за всех этих издержек отказаться от железнодорожного строительства и размещать бюджетные субсидии на международном финансовом рынке? А товары и людей продолжать перевозить гужевым транспортом, в повозках и бричках? Или сплавлять по рекам? Едва ли. Коррупция из России так никогда и не ушла, а развитие железнодорожного транспорта имело колоссальное значение в том числе и для экспорта зерна.
Современные российские проекты также печально известны своими чрезмерными тратами. При этом в России принято считать, что Китай справляется лучше. Однако это далеко не так. Взять хотя бы такой его проект, как строительство гигантского города Ордос, в итоге получившего характеристику «город-призрак».
Однако важное отличие Китая от России заключается не в размере неэффективно потраченных или украденных денег, а в лучшей защите прав собственности. Необходимо добиваться именно этого результата и у нас, вместо того чтобы замораживать развитие. Если бы ранее Китай отказался от диверсификации, индустриализации и накопления ноу-хау из-за воровства и ошибок чиновников, он бы до сих пор оставался аграрной страной с показателями уровня жизни и экономической сложности, сопоставимыми с не самыми богатыми странами Африки.
ОБ АВТОРАХ
Иван Любимов
старший научный сотрудник Института Гайдара
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.
