Не с кем договариваться: почему в России невозможно соглашение элит
Владимир Гельман,
профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
В отсутствие давления со стороны общества любые договоренности внутри российского правящего слоя будут касаться вопросов сохранения власти и собственности, а не долгосрочных принципов развития страны
В обсуждениях возможных путей преодоления экономических и политических кризисов в России часто высказывается идея «соглашения элит». Речь идет о договоренностях внутри правящего класса о стратегии и тактике будущих действий и об основных направлениях политического курса. По мнению сторонников этой идеи, «соглашение элит» позволит создать эффективные институты, в которых столь остро нуждается российская экономика, и тем самым заложить основы для устойчивого роста и успешного развития страны на десятилетия вперед. В качестве образца для подражания называется, в частности, «пакт Монклоа», подписанный в 1977 году ведущими представителями элит в Испании и ставший отправной точкой для последующей демократизации и европейской интеграции страны.
Вынужденные соглашения
Хотя обсуждения «соглашений элит» за последние четверть века в России случались, реальность оказывалась далека от благостного сценария: договоренности внутри правящего класса достигались неоднократно, но всякий раз оказывались недолговечными. Можно вспомнить и неформальное соглашение 1996 года в Давосе, когда группа ведущих олигархов под руководством Анатолия Чубайса в преддверии президентских выборов объединилась в поддержку Бориса Ельцина в расчете на выгоды от приватизации, и «шашлычное соглашение» между Владимиром Путиным и (частично теми же) олигархами в 2000 году, когда представители бизнеса получили от главы государства обещания отказа от пересмотра результатов приватизации в обмен на невмешательство бизнеса в политику. Но оба раза соглашения оказывались нарушены: в первый раз это привело к войнам олигархов и уходу Чубайса в отставку, во второй — к «делу ЮКОСа». У участников договоренностей попросту не было стимулов воспринимать их как «правила игры» на десятилетия вперед: речь шла не более чем о тактическом перемирии в борьбе противоборствующих группировок за передел власти и ренты.
Если обратиться к успешным примерам «соглашений элит» (их в мировой истории было не так уж и много), то нетрудно обнаружить, что они становились вынужденным шагом — оказывалось, что все иные решения проблем страны еще хуже для самих участников этих соглашений. Тот же самый «пакт Монклоа» не был бы заключен без предшествующего печального опыта провалов Испании — кровавой гражданской войны 1930-х годов и всего пережитого страной в последующие четыре десятилетия диктатуры Франко. Польскому круглому столу 1989 года предшествовали девять лет тяжелого противостояния между коммунистами и объединившей миллионы поляков «Солидарности», опыт военного положения и серия кризисов режима. Наконец, ставший хрестоматийным опыт английской «славной революции» 1689 года стал возможным после почти полувека острых конфликтов, массового насилия и попыток реставрации прежнего статус-кво.
Иными словами, эти «соглашения элит» служили не тактической сделкой, а ответом правящего класса на длительное систематическое давление изнутри и/или извне страны, которое вынуждало к тому, чтобы играть по согласованным правилам. Ни коммунисты в Польше, ни франкисты в Испании не сели бы за круглый стол и не пошли бы на заключение «пактов», если бы их политические оппоненты не опирались на широкую массовую поддержку.
Без граждан
В российском случае, напротив, общество и его социальные группы в лучшем случае выступали в роли зрителей, а договоренности элит помимо прочего предполагали исключение граждан из политики. Как писал в далеком 1995 году будущий министр экономики России Алексей Улюкаев, «основной вопрос… — как сделать принятие решений компетентным, зависящим от знаний и опыта, а не от результатов голосования». Поэтому сами договоренности касались не демократизации (предполагающей смену власти по итогам конкурентных выборов) и не пересмотра принципов государственного управления (основанного на извлечении ренты как главного стимула деятельности чиновников на всех этажах «вертикали власти»), а всего лишь сохранения достигнутого статус-кво. Неудивительно, что все «соглашения элит» в России оказывались нарушенными, если и когда менялся баланс сил основных игроков.
Означает ли это, что дорога к мирному выходу из кризисов на основе договоренностей правящего класса в нашей стране закрыта всерьез и надолго? По крайней мере сегодня рассчитывать на такое развитие событий нереалистично. В России нет значительных по масштабу протестных движений, проводимая Кремлем «политика страха» маргинализует оппозицию, а значительная часть высшего среднего класса рассматривает отъезд за рубеж как предпочтительную стратегию своего поведения. В этих условиях правящему классу в России просто оказывается не с кем и не о чем публично договариваться и тем более соблюдать договоренности. А о том, как передать власть и собственность по наследству своим детям и внукам, российское руководство постарается договориться между собой.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.
