Место под пальмой: должны ли потребители знать о еде все
Андрей Сизов,
Исполнительный директор аналитического центра «СовЭкон»
Одно дело, когда мифы о продуктах питания эксплуатируются бизнесом. И совсем другое, когда мифотворцев начинает поддерживать государство. Потребитель однозначно испугается
На недавней прямой линии президент Владимир Путин высказался о возможности введения акцизов на пальмовое масло или вынесении информации о его использовании в продуктах «крупными буквами» на упаковку. За прямой линией последовали и практические шаги. Министерство сельского хозяйства предложило ввести обязательную маркировку продуктов, содержащих заменитель молочного жира (обращу внимание, что сырьем для них может быть и не обязательно пальмовое масло). При этом надпись должна быть крупной и занимать 30% площади упаковки! Далее правительство получило поручение от президента проработать вопрос введения акциза на пальмовое масло.
Предположу, что с точки зрения значительной части чиновников — тема довольно выигрышная. Здесь и забота о сельском хозяйстве, которое, по словам задавшего вопрос на прямой линии, не выдерживает конкуренции с пальмовым маслом (может быть, вот она — первопричина?), и забота о здоровье нации и качестве продовольствия.
Уверен, что в ближайшее время при проработке этих вопросов мы, как принято, будем слышать не раз отсылки к «международной практике». И, действительно, при желании в ней можно найти примеры, которые могут использоваться для лоббирования решений об ограничениях. Однако суть этих кейсов в другом.
Пальмовое масло или орангутаны
Пальмовое масло — растительное масло №1 в мире по объему потребления. Пытаются ли те или иные страны ограничивать его применение? Действительно, в некоторых случаях — да. Как и власти в развитых странах (например, принявшая в марте этого года соответствующий закон Франция), так и различные общественные организации неоднократно в последние десятилетия высказывались о необходимости сокращения использования пальмового масла, а огромные корпорации вроде Unilever и Pepsico подвергались активной критике за его использование.
Однако речь шла не о вреде самого пальмового масла, критиковались его производители, которые наносили ущерб природе, расширяя плантации, уничтожая леса и сокращая популяцию редких животных, например орангутанов, ставших «лицом» кампании против пальмового масла. Отметим, что крупнейшие производители пальмового масла активно занялись проблемой, внедряя практики экологически устойчивого сельского хозяйства и активно информируя о своих усилиях потребителей. Добавим, что многие критики указывают на то, что во втором они преуспели больше, чем в первом.
Потребители частично успокоились, а FMCG-компании, для которых пальмовое масло важнейший ингредиент, продолжили наращивать его использование. Например, с начала 2000-х годов импорт пальмового масла в США вырос примерно в 6 раз, в ЕС — в 2,5 раза.
Натуральная замена трансжирам
Причина популярности пальмового масла кроется не только в его относительной дешевизне. Все большее количество развитых стран начинает активно ограничивать использование трансжиров (трансизомеров жирных кислот), которые, как показывают многочисленные исследования, являются одной из важных причин сердечно-сосудистых заболеваний. Источником №1 трансжиров для потребителя являются частично гидрогенизированные растительные масла. Гидрогенизация — это насыщение масла атомами водорода, после которого оно из жидкого становится твердым. Полученный ингредиент улучшает структуру многих продуктов, продлевает их срок годности, активно используется в пищевой промышленности. Пальмовое масло, остающееся твердым при комнатной температуре и не содержащее трансжиров, выступает их природным заменителем.
Данные как раз о содержании трансжиров обязательным образом включают в информацию о продукте на этикете, например в США. А в ближайшие несколько лет использование частично гидрогенизированных масел в стране будет полностью запрещено. Ограничивают трансжиры и многие европейские страны. Что касается России, у нас ограничения по использованию трансжиров вступят в силу лишь с 2018 года и по очень небольшому перечню продуктов.
О чем хочет знать потребитель?
Потребитель хочет знать все о том, что у него лежит на тарелке. Есть ли в этом практический смысл? Ответ, на мой взгляд, отрицательный. Во-первых, перечень данных о продукте может быть фактически бесконечен. Это может быть не только состав продукта, содержание белков, углеводов и различных жиров, но и указание используемых агротехнологий — какие использовались корма и стимуляторы роста, сколько использовалось ядохимикатов при выращивании растений (напомню, кстати, что их применение резко падает при выращивании ГМО-культур) и многое другое.
Во-вторых, в 90% случаев потребитель не понимает, как ему трактовать полученную информацию. Какие угрозы мнимы, а какие реальны? Что важно или неважно? Но знать все равно нужно. Наглядный казус, иллюстрирующий тягу потребителя к знаниям при полном неумении ими распорядиться, — результаты опроса американцев об их отношении к обязательной маркировке продуктов, содержащих ДНК, проведенного университетом Оклахомы в 2015 году. 80% респондентов поддержали ее необходимость. С таким же успехом можно было бы требовать обязательной маркировки продуктов, содержащих атомы.
Именно эксплуатируя «священное право потребителя знать», заинтересованные группы могут популяризировать выгодные им идеи о вреде тех или иных продуктов. При этом множество массовых диетических поветрий в России, да и в мире (антиглютен, антипальмовое масло, антисоевые бобы, антиГМО) не имеют никакого научного обоснования. В России же успехи в мифотворчестве особенно сильны, что может выливаться в такие казусы, как наличие информации об отсутствии ГМО на пачках соли и бутылках с водой.
И что делать государству?
Однако одно дело, когда мифы создаются случайно или сознательно и начинают эксплуатироваться бизнесом, указывающим в маркетинговых целях, что, например, мороженое не содержит растительных жиров, а колбаса — соевого белка. Другое дело, когда мифотворцев начинает поддерживать государство, обязывая всех производителей указывать или тем более выделять то, что продукт содержит ингредиент А или Б. Потребитель однозначно испугается.
Роль властей должна быть обратной — тщательная проверка информации, благо инструментов в мире для этого достаточно (например Codex Alimentarius), и возведение барьеров на пути продовольственных мифов. Цель №2 — образование потребителя и создание и популяризация наглядных и научно обоснованных рекомендаций по питанию, благо спрос на них только растет. В русскоязычном сегменте социальных сетей есть множество «гуру» по питанию с аудиторией в сотни тысяч, а то и в миллионы. Их же советы зачастую либо безграмотны, либо просто вредны. Где же блогеры Minzdrav или Rospotrebnadzor?
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.
http://www.rbc.ru/opinions/society/25/04/2016/571de3e59a7947477f4526c6?from=typeindex/opinion
