Нулевой вариант: почему Минэкономразвития сулит России 20 лет стагнации

Олег Буклемишев,
директор Центра исследования экономической политики Экономического факультета МГУ

Явно неправдоподобный «целевой» сценарий Минэкономразвития, обещающий «реформы» и ускорение роста, оставляет простую альтернативу — застой, переходящий в новый кризис

Просочившиеся на публику детали долгосрочного прогноза социально-экономического развития до 2035 года позволили обозревателям всласть потешиться алармистскими заголовками о грозящих стране десятилетиях застоя. Между тем с технократической точки зрения результаты прогноза получились довольно тривиальными, а в содержательном смысле — нерелевантными.

Значительная часть таких прогнозов по большому счету представляет собой продукт экстраполяции избранных предпосылок. Если предполагать, что на длинном горизонте внешняя конъюнктура (цены на нефть) практически неизменна либо дарует нам небольшой позитив, ухудшение демографии лишь чуть-чуть подъедает трудовые ресурсы, а все остальное постепенно меняется к лучшему без серьезных изменений структуры экономики и ключевых параметров экономической политики, то автоматически получаются грустные сценарии «базовый» или «базовый плюс», то есть многолетняя стагнация с отставанием от темпов развития мировой экономики (заметим, что это не более чем слегка отретушированный status quo).

Призраки реформ

Напротив, «целевой» сценарий вполне оптимистичен. Он предусматривает экономический рост на скоростях, опережающих среднемировую, благодаря проведению «структурных реформ», которые должны активизировать продуктивный инвестиционный процесс, в свою очередь подталкивающий вверх производительность труда и доходы населения. Формирующийся из-за увеличения импорта дефицит текущего счета платежного баланса при этом должен покрываться притоком иностранного капитала.

В отличие от откровенной банальности инерционных сценариев здесь все построено на умолчаниях и мистике. Прежде всего какие конкретно реформы имеются в виду и где взять для них ресурсы, включая наиболее дефицитный ресурс политической воли? Также остается за кадром, почему эти преобразования принесут столь заметную инвестиционную отдачу или даже с чего вдруг они вообще доживут до завершения, а не будут свернуты при первом удобном случае? Ведь послужной список реформаторов последнего десятилетия как минимум не впечатляет.

А чистый приток частного капитала в страну наблюдался, строго говоря, в течение лишь двух лет новейшей российской истории — в 2006−2007 годах, но на фоне огромного нефтедолларового профицита текущего счета. Возможен ли вообще устойчивый приток иностранного капитала в условиях действующих международных санкций, которые по состоянию на сегодняшний день скорее будут усилены, чем сняты?

Метафизика целевого сценария, очевидно, заточена на обострение дилеммы между ним и инерционными вариантами развития. Иными словами, если ничего не предпринимать, страна будет медленно деградировать, скатываясь на задворки цивилизации. Для того чтобы избежать подобной судьбы и хотя бы удержать нынешнюю долю в три с небольшим процента от глобальной экономики по паритету покупательной способности, нужно поскорее начинать что-то делать для повышения эффективности системы.

Проблема в том, что даже в условиях бюджетной вседозволенности власть не начала расчистку очевидных завалов в экономике, не говоря уже о куда более сложных изменениях в системе государственного управления (например, в судебно-правоохранительном хозяйстве), без которых любые экономические преобразования будут, мягко говоря, ущербными. Нет почти никаких надежд, что сегодня власти окажутся более восприимчивыми к реформаторским призывам, тем более что свободные средства в бюджетах иссякли и с трудом хватает даже на самое, по мнению тех же властей, необходимое, не говоря уже о затратных и рискованных реформах.

Уж больно угроза привычная, отдаленная и неубедительная.

Планов нет

Тривиальность не так страшна. Куда хуже нерелевантность долгосрочного прогноза: в нем напрочь отсутствуют ответы на ключевые вопросы развития страны. Остается неясным, как Россия собирается реагировать на стратегические вызовы, которые либо вместе, либо поврозь с высокой вероятностью обратят невеселое, но терпимое инерционное прозябание в острейший кризис, причем задолго до наступления далекого 2035-го и, скорее всего, даже раньше ухода со сцены главных героев сегодняшнего дня.

Таких вызовов как минимум четыре.

Первое. Вера президента Путина в светлые перспективы углеводородов разделяется далеко не всеми экспертами. Экстремальные негативные шоки, связанные, например, с технологическим обновлением автотранспорта, пока кажутся слишком абстрактными. Но все же стоит задуматься, а что мы в принципе будем делать при цене на нефть-кормилицу на уровне $30 или $20 за баррель? Между тем даже целевой сценарий Минэкономразвития не предусматривает движения в сторону сколько-нибудь глубокой диверсификации экономики.

Второе. Средний демографический прогноз на самом деле выглядит гораздо хуже, чем заложено в описываемых сценариях, а стагнация российской экономики неизбежно снизит ее привлекательность даже среди мигрантов низкой квалификации. В то же время практически поголовное высшее образование и сформированные культурные стереотипы у относительно немногочисленного молодого поколения создадут дополнительные диспропорции между спросом и предложением на рынке труда. Пенсионная система конструкции 2002 года лежит в руинах, а ее финансовый дефицит, формирующий значительную часть фискальной дыры расширенного правительства, с каждым годом увеличивается. Тем не менее даже приблизительные контуры нового решения пенсионной проблемы по-прежнему не намечены.

Третье. В последние годы административно-силовой аппарат заметно разбух по своей численности, финансовым аппетитам и влиянию. У Минэкономразвития, разумеется, нет ответа, как это соотносится с шагреневой кожей наших экономических возможностей и существует ли реалистичный план сворачивания безудержного внешнеполитического активизма и обуздания самоедской деятельности гражданской и силовой бюрократии.

Наконец, последнее. Поддержание национальной конкурентоспособности в современном мире неразрывно связано с увеличением объема и эффективности расходов на развитие человеческого капитала — образование, здравоохранение, науку и пр. Каким образом руководство России собирается в перспективе конкурировать с другими странами, сокращая финансирование этих сфер?

Экономический прогноз до 2035 года служит наилучшим подтверждением бесполезности и даже вреда породившего его федерального закона о стратегическом планировании. Принятие этого закона опиралось на логичное вроде бы умозаключение, что взгляд на более длинный временной горизонт дает лицам, принимающим решения, полезную информацию для выработки текущей политики. Но по факту вместо выбора системной долгосрочной стратегии развития пишутся, редактируются и обсуждаются тысячи никому не нужных и никак не связанных друг с другом и с реальностью документов, в то время как критические для существования страны вызовы намеренно игнорируются.

Причина тому одна — хроническая близорукость правящей российской элиты.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

http://www.rbc.ru/opinions/economics/24 … 976956eba6

Готовьтесь к сдуванию пузыря

В перспективе до 2035 года мы увидим несколько кризисов и несколько оживлений — и рассчитывать нужно именно на это, а не на пресловутые «околоноля».

В начале каждого года экономисты и политологи привычно обращаются к прогнозам и пытаются представить себе, какими окажутся его итоги. И, как правило, большинство из них ошибаются, так как развитие — причем не только России, но и мира в целом — становится все более волатильным. И странно видеть, как официальные российские прогнозы превращаются на этом фоне в нечто настолько линейное, что утрачивают остатки реалистичности.

Я не знаю, сколь серьезно в Министерстве экономического развития относятся к своему знаменитому прогнозу о долгих годах стагнации и будет ли он изменен новым руководством ведомства, но сам я отношусь к нему с изрядным скепсисом. Как известно, специалисты министерства верят, будто в России на протяжении ближайших 18 лет темпы экономического роста составят 0,6–1,7% в год, курс рубля к 2035 году составит 78,4 за доллар, а нефть подтянется к цене $55 за баррель.

Ничего подобного, я убежден, не произойдет. Если смотреть на 20 лет вперед, следует исходить из двух очевидных моментов. С одной стороны, на таком временном промежутке ни одна развивающаяся экономика не демонстрировала ровного тренда к росту с крайне низкими темпами; иначе говоря, застой, который предсказывают в Минэке, попросту невозможен. Развитие на глобальной периферии идет или устойчиво быстро (как в Юго-Восточной Азии), или от кризиса к кризису, как в Латинской Америке. Мы очевидно неспособны развиваться по азиатскому тренду — и это означает, что никакой стагнации у нас не случится. В перспективе до 2035 года мы увидим несколько кризисов и несколько оживлений — и рассчитывать нужно именно на это, а не на пресловутые «околоноля». С другой стороны, при прогнозировании всегда надо учитывать опыт прошлого, а он также не указывает на устойчивость трендов. Как можно предполагать, что рубль через 20 лет будет стоить на 19% меньше, чем сегодня, если за предшествующие 20 лет он обесценился почти в 10 раз(!), а средняя волатильность за последние три года составила 32%? На чем основана гипотеза о медленном поступательном росте цен на нефть на 20%, если в 2008-2016 годах колебания в среднем составляли почти 23% в год, а общее падение котировок достигло 54,5% (в текущих ценах)? Я убежден: нет оснований предполагать, что экономическое развитие в ближайшие годы окажется бескризисным — напротив, неустойчивость его будет расти.

Оценивая ближайшие перспективы, я бы счел их вполне безрадостными. С одной стороны, экономический спад 2016 года (0,6–0,8%) случился в условиях заметного стимулирования экономики за счет бюджетного дефицита в 3,7% ВВП, беспрецедентных военных расходов в 3,9 трлн рублей (4,7% ВВП) и финансирования крупных инвестиционных проектов (включая стройки к ЧМ-2018). Если бы вливания в ВПК оставались на уровне 2009–2010 годов, а дефицит бюджета не выходил за 2% ВВП, спад наверняка превысил бы 2%. При этом следует учитывать, что расходы по линии военного ведомства в 2017 году сокращаются на 750 млрд рублей (0,9% ВВП), а Резервный фонд может быть потрачен в 2018-м. Совершенно неочевиден и рост нефтяных котировок выше $50. Наиболее оптимистичные ожидания в сфере борьбы с инфляцией в последние недели года также показали свою безосновательность.

Самым важным трендом, однако, остается замедление инвестиционной активности (инвестиции падают третий год подряд и сократились по сравнению с 19.. — простите, 2013-м — на 16,4%). Наиболее драматичная ситуация складывается в провинции, где строительная индустрия попросту останавливается, продажи товаров длительного пользования падают на четверть и более, а население готовится к новому витку сжатия расходов. Экономический рост в условиях сокращения реальных доходов и ограниченности бюджетных средств невозможен — это аксиома. А переменам взяться неоткуда. Вопрос лишь в том, окажется спад в 2017 году существеннее нынешнего или его удастся удержать в пределах 1%. Оптимистический сценарий выглядит сегодня маловероятным.

Ситуацию можно было изменить, если бы правительство «повернулось лицом» к бизнесу и осознало, что задача роста важнее задач безопасности (лично мне не верится, что кто-то в мире покусится на страну, защищающую производимые ею 1,7% мирового валового продукта 44% глобального ядерного арсенала). Существенно снизив налоги, введя мораторий на силовое вмешательство в бизнес, амнистировав осужденных предпринимателей, приняв законы о свободе торговли и либерализации малого бизнеса, можно было добавить к экономическому росту 1,5–2,5% в год. Однако ничего подобного сделано не будет, и предприниматели продолжат сокращать инвестиции и продавать свои бизнесы. Поэтому я не вижу драйверов, которые в 2017-м могли бы поддержать российскую экономику даже на уровне 2016-го, не то чтобы обеспечить ей рост.

С другой стороны, мы не хотим признаться себе в том, что в течение 2016 года в мире не реализовалось ни одного негативного экономического сценария. В США не повышалась учетная ставка, и экономика показала неплохой рост (1,7%). В Китае, несмотря на накапливающиеся трудности, не произошло ни коллапса фондового рынка, ни резкого снижения потребления. В Европе продолжается количественное смягчение, а перспектива Brexit пока туманна. Деривативы, торговля которыми практически не снижается, не спровоцировали падения крупных банков. Среднегодовой темп прироста глобального валового продукта в 2010–2015 годах составил 2,9%, ВВП США — 2,1%, ВВП стран ЕС — 1,3%. Но и в такой относительно комфортной среде российская экономика отказывается расти — и это очень тревожный знак.

Владислав Иноземцев
           
Из выпуска от 12-12-2016 рассылки Forbes.ru

http://subscribe.ru/digest/economics/sc … 52262.html

Титов планирует удвоить ВВП России к 2035 году

Уполномоченный по правам предпринимателей при президенте России предложил стратегию развития экономики, которая позволит избежать инерционного сценария развития и выйти на устойчивые темпы роста

Уполномоченный по правам предпринимателей при президенте РФ Борис Титов предложил стратегию развития российской экономики, способную удвоить ВВП страны к 2035 году. Об этом сообщает ТАСС.

Титов пояснил, что главный текст стратегии и презентацию уже направлены в правительство и президенту.

«Реализация пакета мер «Стратегии роста» позволит избежать инерционного сценария развития экономики, выйти уже на первом этапе на темпы экономического роста выше среднемировых. Это позволит удвоить ВВП к 2035 году», — сказал омбудсмен.

Титов подчеркнул, что рост экономики не произойдет сразу, поскольку это постепенный процесс.

https://www.bfm.ru/news/347970

Каким чиновники увидели будущее российской экономики

21:03

Антон Фейнберг, Анна Могилевская

Антон Силуанов на ежегодной Апрельской конференции ВШЭ
Фото: Геннадий Гуляев / «Коммерсантъ»

На ежегодной Апрельской конференции ВШЭ российские министры и идеологи обрисовали, какой должна быть будущая экономика страны, и рассказали, от чего придется отказаться ради этого

Госуправление должно меняться, приватизацию надо наращивать, а «голландские болячки» оставлять в прошлом, потому что экономика России, несмотря на снижение нефтяных цен, по-прежнему зависит от экспорта углеводородов. Такие идеи высказывали высокопоставленные чиновники и эксперты, принявшие участие в Апрельской конференции Высшей школы экономики (ВШЭ).

Чрезвычайная зависимость

Россия «чрезвычайно» зависит от нефтяных цен — даже после их снижения модель отечественной экономики не поменялась, рассказывал на первой сессии конференции 11 апреля председатель совета Центра стратегических разработок (ЦСР) Алексей Кудрин. С ним поспорил глава Минфина Антон Силуанов — из данных платежного баланса видно, что зависимость уже не настолько высока (экспорт нефти и нефтепродуктов в 2016 году составил $120 млрд — 42,5% от общего товарного экспорта России, следует из данных ЦБ). Но от «голландских болячек» избавляться надо, вернулся министр к вопросу уже на вечерней сессии.

«Все кризисы, которые у нас были, происходили не из-за бюджета, а из-за того, что мы во многом пользовались благоприятной конъюнктурой, хорошими внешними условиями в одни периоды, расслаблялись. А потом, при ухудшении условий, вдруг осознавали, что вели политику неправильно», — заявил Силуанов.

Одна из важнейших проблем — качество госуправления, которое мешает развитию экономики. Число полномочий государственных органов выросло вдвое за 13 лет, этот процесс не останавливается, описывал Кудрин. Получается замкнутый круг: политика государства приводит к неэффективности, из-за которой оно опять хватается за новые полномочия, что ведет к торможению производительности. Но управленческие технологии должны меняться не только и не столько в государстве, сколько в частном секторе, поменял акцент министр экономического развития Максим Орешкин: «Во многих компаниях видно, что есть потенциал куда расти по сравнению с лучшими иностранными аналогами. Государство здесь через свою экономическую политику должно создавать условия, чтобы лучшие практики тиражировались и способствовали экономическому росту». Госсектор должен быть «адекватным, компактным и мобильным», добавил Силуанов.

Лучше или еще лучше

Из целевого макропрогноза ЦСР, который представил Кудрин, следует, что российская экономика к 2020 году сможет расти на 3,6% в год, то есть достигнет среднемировых темпов роста, как и просил президент Владимир Путин. Поможет этому увеличение основного капитала (1,1–1,2 п.п. к экономическому росту), дополнительного использования трудовых ресурсов (0,2–0,3 п.п.) и т.н. совокупной факторной производительности (0,7–1 п.п.). Последнее понятие учитывает не только такие традиционные показатели, как труд, капитал и технологический прогресс, но также инфраструктуру и качество рыночных и регулятивных институтов.

Прогноз Кудрина позитивнее ожиданий всех российских и зарубежных институтов, в том числе и Минэкономразвития. Драйверами роста, согласно сценарию ЦСР, станет не потребление, которое исполняло эту роль с начала 2000-х, а другие факторы. В ближайшие годы на первый план выйдут инвестиции — к 2020 году они должны вырасти на 6% по сравнению с 2016-м. А затем место главного фактора, по планам Кудрина, займет конкурентоспособность и производительность.

Важно, чтобы в обществе возникло доверие к программе действий правительства. Сейчас уровень доверия довольно низкий (30%, согласно опросам) по сравнению с такими странами, как Германия (49%), Сингапур (75%) и Китай (78%). У россиян нет «чувства налогоплательщика» — желания следить за тем, на что направляются их налоги, отметил позже Кудрин. Эта проблема отчасти может быть связана с «историческими моментами», а отчасти с тем, что значительная доля расходов и улучшений в жизни граждан осуществлялась в рамках нефтегазовых доходов, которые мало связаны с гражданином, признал Кудрин.

Футурология

«Экономика через 10–15 лет будет построена вокруг человека, — пообещал Орешкин, противопоставив грядущий этап «экономике машин» из «прошлого века». «Часто противопоставляют социальную политику и экономическую, и дальше эти грани будут стираться», — размышлял министр, ведь качество жизни — неотъемлемый элемент экономики будущего, считает он. Жизнь станет прозрачнее, в России будут тратить меньше наличных денег, уклоняться от уплаты налогов станет сложнее, а люди станут честнее, описывал Силуанов.

Впрочем, правительство уже вступило в бюджетный процесс 2018–2020 годов без всяких реформ, рассуждала Голикова. Пока лишь идут разговоры о маневре в сторону образования и медицины, но непонятно, за счет каких средств его осуществить. Бюджет 2017–2019 годов не предполагает никаких маневров, и пора перейти к разработке конкретных механизмов достижения целей, указывала Голикова.

«Россия сейчас заметно отстает в технологическом развитии от других стран. Мы понимаем, что новые рынки создают именно технологии, но мы не догоняем в этом процессе, в этой конкуренции. Мы пока живем на большом заделе Советского Союза», — констатировал Кудрин. У России есть отдельные разработки и изобретения, но они не соответствуют масштабам вызовов, которые стоят перед Россией, отметил он. В ближайшие 10–15 лет страна или существенно отстанет и потеряет рынки, или еще успеет снова стать технологической державой, подытожил Кудрин.

Приватизируй это

В ближайшие годы больших доходов от приватизации правительство не планирует, заметил Кудрин, и кабмину следовало бы изменить эти планы. Где именно нужно сокращать долю государства, чиновники напрямую не говорили. За последние несколько лет государство достигло очень большого прогресса в приватизации малых и средних предприятий, заявил Орешкин. Согласно плану, из около 1000 акционерных обществ, которыми владеет государство, предполагается продать половину.

Госпредприятия нельзя продавать естественному монополисту, это повредит обществу, а нужно сосредоточиться на конкуренции, говорил министр. Что касается крупных компаний, то это, по его словам, уже вопрос к Силуанову. Министр финансов на это четко обозначил позицию своего ведомства: «Чем больше денег, тем лучше. Какие могут быть вопросы здесь?»

http://www.rbc.ru/economics/11/04/2017/ … m=detailed