"Родить для себя": Алла Боголепова – о новом поколении "понаехавших"
Фото: facebook.com/alla.bogolepova
Колумнист Алла Боголепова – о детях, новом поколении "понаехавших" и свободе в столице.
Пару недель назад меня пытались поделить.
Так бывает, когда расстается пара, обе половинки которой тебе одинаково дороги. Поделив домашний скарб, тропических рыбок из аквариума и банковские счета, люди принимаются за друзей. Кто бы ни был инициатором разрыва, оглушены и раздавлены обычно оба, поэтому от тебя требуют немедленно принять чью-то сторону – не считаясь с тем, что выбор этот может быть мучительным. Особенно когда причины расставания неочевидны, а дружба крепка и, что называется, с многолетним стажем.
На этот раз все казалось простым и понятным: Аня и Олег прожили вместе пять лет, а потом она забеременела, и Олег ее бросил. Кто тут гад – понятно.
Аня сидела напротив меня, очень прямая, очень спокойная, очень деловитая. Пила зеленый чай и говорила:
– Ты меня знаешь, я человек серьезный.
Я и правда знаю: несерьезные девочки, приехав в Москву из глубокой провинции, университетский диплом не получают, карьеру в банке не делают и беременеют гораздо раньше. Не ждут шесть лет – за это время московский мальчик может сорваться с крючка, ищи тогда нового, а время уходит.
– Это не было спонтанное решение, не то, что мне гормоны в голову ударили. Сама посуди: кругом сокращения, а у меня пока есть работа с такой зарплатой, что не страшно уйти в декрет. Цены на аренду упали, значит, можно сменить квартиру на что-нибудь попросторнее и поближе к центру. Мама весной выходит на пенсию, поможет с ребенком. Елки, да я обо всем подумала! Даже туры посмотрела для свадебного путешествия.
– И куда собралась? – зачем-то спросила я.
– В Париж. Если лететь сразу после Нового года, получается дешево, и я еще буду без живота. Ну да, зимой там не очень, не сезон, но Париж же!
Аня действительно предусмотрела все. Кроме того, что у Олега могут быть принципиально иные планы на жизнь. И это тем более странно, что Олег об этих планах неоднократно говорил. И детей в них не было. Не то чтобы он вообще их не хотел, но просто не прямо сейчас.
– Как говорит моя мама – если бы я спрашивала твоего отца, то и тебя бы на свете не было, – пожала плечами Аня.
– Ну а если Олег и правда не готов?
– А мужики никогда не бывают готовы. К тому времени, как он дозреет, я разве что кота смогу завести. Чтоб было кого приласкать в старости. В общем, я решила, что пора. Перестала принимать таблетки. Ну и вот.
Фото: ТАСС/ Александра Мудрац
"Ну и вот" в переводе на язык фактов означало буквально следующее: увидев Аню с тестом на беременность и уточнив, что две полоски совершенно точно предрекают ему отцовство, Олег почему-то не стал радостно скакать и придумывать, куда поставить колыбель. Вместо этого он бросил в сумку кроссовки и ноутбук и ушел к маме, сказав, что если таким вот образом Аня думала подтолкнуть его к ЗАГСу, то ошибочка вышла. Никогда он на ней не женится.
– Гад, – грустно констатировала я. – Как же ты будешь одна, с ребенком, в огромном городе… Хоть бы об этом подумал.
– Ну а что город… Ну подумаешь, ну квартиру подешевле сниму… На первое время маму вызову…
– Или сама к маме поедешь. На первое время.
– Куда я поеду… Я же позора не оберусь, скажут, принесла в подоле… Надо мной и так все смеются: ишь, москвичка нашлась, шесть лет живет нерасписанная, если что – коленкой под зад… – сказала Аня и заплакала.
Спустя пару дней Олег сидел на моей кухне, обхватив голову руками и неотрывно глядя в стол.
– Слушай, но тебе ведь уже тридцать три, – осторожно сказала я. – У тебя есть работа. Есть квартира.
– У меня – нет, – тускло поправил Олег. – Это квартира родителей.
Ах так вот где собака зарыта! Девочка "с периферии" и столичный мальчик в сумме дают не только ребенка, но и энергичную потенциальную "Вы не получите ни метра"-Свекровь. Классика.
– Анька не такая! – возмутилась я.
Она действительно "не такая". Мы, может, не заметили, но за последние десять лет появилось совершенно новое поколение "понаехавших": это девушки, для которых родить и триумфально вселиться на жилплощадь новообретенных московских родственников – вовсе не предел мечтаний. Девушки нынче отнюдь не жаждут проживать на одной территории со свекровью и тратить лучшие годы на войну за кастрюли. Лозунг "Москва – это город огромных возможностей" они теперь понимают иначе: Москва – это свобода. Жить без оглядки на суровое общественное мнение, без семейного диктата, исключительно по своим правилам – это роскошь, которую дает мегаполис. Даже выйдя замуж за москвича, такая девушка предпочтет отдавать половину семейного бюджета за аренду квартиры. То есть, расписаться, чтобы прописаться – это точно не про Аню.
– Я знаю, – так же бесцветно согласился Олег.
– Ты, может, боишься, что она СВОЮ маму притащит? Чтобы с ребенком помогла.
– Не боюсь. У нее очень приятная мама.
– Боишься, что денег не хватит?
– Их всегда не хватает.
– Может, ты Аню не любил никогда? – угрожающе нависла я. – Ты, может, просто так с ней шесть лет жил? Ждал, пока встретишь кого-то получше?
На лице Олега впервые с начала нашего разговора появилось выражение. Даже нет, Выражение – с большой буквы В.
– Я ее очень любил. Я ее и сейчас, наверно, люблю.
– Ну так что, что тогда? – взвыла я. – Почему ты, сволочь этакая, бросаешь женщину, беременную твоим ребенком? У вас же все есть, у дураков! Есть где жить, есть работа, есть родня, которая – и нечего морду кривить! – поможет. Что не так?
И тут Олег шарахнул кулаком по столу, так, что чашка на блюдце подпрыгнула.
– Я тебе скажу, что не так! Вы же у нас современные женщины! Вон сколько книжек по психологии прочитали, у Аньки две полки этого добра стояло. Вы все про отношения знаете. К вам же на кривой козе не подъедешь, чуть что, сразу сексистом обзываете. Как вы там говорите – "мужская шовинистическая скотина"?
– Свинья, – ошарашенно подсказала я. – Мужская шовинистическая свинья.
– Вы же нам весь мозг вынесли: семейный бюджет пополам, домашняя работа пополам, уважай мои эмоции, уважай мои желания…
– А что тут плохого? Нормальные человеческие отношения…
– Так объясни же мне, о уважаемая женщина, каким боком во все эти, без сомнения, правильные, уважительные и доверительные отношения вписывается принятие важнейшего в жизни решения В ОДНО РЫЛО???
И я не нашла, что ответить.
"Рука, качающая колыбель, правит миром". Эта прекрасная английская поговорка столетиями служила нам универсальным утешением – и не только напрямую, но и в том смысле, что мир наш, конечно, принадлежит мужикам, но жить человечеству или сгинуть, решает все-таки женщина. Просто в силу физиологии. Просто потому, что вынашивает и рожает она. Потому что так распорядилась мать-природа.
Теперь у нас другие лозунги. Например, "мое тело – мое дело". Право на то, чтобы родить вне брака. Право на аборты. Худо-бедно, мы все это отстояли. Мы заставили если не уважать наш выбор, то хотя бы считаться с ним. Вот только мужчина из этого выбора исключен. Его вроде как можно и не спрашивать.
Фото: ТАСС/ Станислав Красильников
– Через двадцать лет ты скажешь Ане спасибо, – робко вякнула я, понимая, впрочем, что это аргумент из серии "будет кому подать стакан воды".
– А я не хочу, чтобы кто-то решал, что я буду делать через двадцать лет, – отрезал Олег.
– Но ведь у вас была общая жизнь, общие планы… Ты не можешь просто так взять и выкинуть все это в помойку.
– А это не я выкинул. Это Аня выкинула – вместе со своими таблетками. Она ведь не только за себя решила. Три жизни – три, Карл! – ее, моя и ребенка. Это ведь не пирог испечь, который я не люблю. И не платье купить, которое мне не нравится. Ребенок меняет все. Давай просто признаем, что все ваши разговоры о равноправии – это вранье. Вы хотите взаимного уважения и доверия только тогда, когда вам это выгодно. Точка.
И тогда я подумала: мы можем жить в одной из мировых столиц, ходить на личные тренинги, называть себя феминистками и отказываться впахивать у плиты. Мы можем делать вид, что мы – героини "Секса в большом городе". Но все это действительно игра. До тех пор, пока мы не прекратим использовать как оружие то единственное, чего не умеют делать мужчины – мы просто играем. В независимость, в равноправие, в феминизм. Который, с моей точки зрения, есть право женщины решать за себя – но не за других людей.
– Аня будет хорошей матерью, – сказала я.
– А я буду хорошим отцом – ты же не думала всерьез, что я брошу своего ребенка? – ответил Олег. – Но хорошей семьей мы не будем.
Вчера я узнала, что Олег перевез Аню к своим родителям. У нее сильный токсикоз, и одна она не справляется. А навещать ее каждый день Олег не может. Москва. Пробки.
