Почему антикризисный план отбрасывает Россию в 1980-е

Валерий Зубов Профессор Высшей школы бизнеса МГУ, депутат Госдумы

Возможности усилить конкурентоспособность нашей экономики сильно ограничены внешнеполитическими факторами. Но из имеющихся в наличии вариантов власти, похоже, выбирают заведомо проигрышный

Новый кризис – новая модель

Основной причиной кризиса многие чиновники и политики справедливо признают внутренние факторы. Но глубина их не оценивается должным образом при выработке «антикризисных мер». Поиск решения идет в рамках прежней управленческой и организационно-технологической парадигмы. Между тем каждый значимый кризис требует от тех, кто претендует на успех, новой организации экономики. В 1930-е годы мировая экономика не перешла роковую черту только благодаря резкому вмешательству государства. А в 1970-е толчок росту эффективности в основных развитых странах дал как раз выход государства из экономики и ослабление прямого регулирования. 

Не могли быть исключением и финансовые потрясения 2007–2009 годов. И США (более успешно), и Европа (менее успешно), и даже Китай вносят заметные изменения в общую модель развития. Если американская экономика возвращается на тренд индустриализации на новом витке, то Китай усиливает развитие производства, ориентированного на внутреннее потребление, и подступает к реформированию социальной сферы.

Россия же совершает ошибку, пытаясь сохранить без изменений основные структурные и  организационные взаимоотношения, в первую очередь между государством и бизнесом. Государство оставляет в качестве приоритета узко понимаемые «социальные обязательства», а не новые технологические цели, и тем самым закрепляет движение по старой колее. Сейчас мы наблюдаем накопившиеся следствия неверно сформированной в 2008–2009 годах антикризисной программы, но, к сожалению, пока правительство предлагает бороться с кризисом аналогичным методом – примитивно вливая деньги.

По большому счету, триллионы рублей, которые предполагается потратить на поддержку экономики по антикризисному плану – это дотации, направленные на удержание устаревшей технологической крепости. И теперь в этой чисто советской манере объединяют усилия и МЭР, и Минфин, и ЦБ. Нас не должны вводить в заблуждения слова типа «докапитализации банков» (1 трлн руб.) – ведь их проблемы во многом возникли из-за кредитования ими заведомо нерентабельных проектов. Проектное финансирование (30 млрд руб.), как и предполагалось, сводится к банальному строительству птицефабрики и мясокомбината. Установление отсрочки государственными заказчиками сроков исполнения контракта, списание сумм неустоек, компенсация изменений в валютном курсе, упрощение процедур предоставления госгарантий – все это дотации в несколько изощренной форме. На поддержку малых инновационных предприятий сумма в сотни раз меньше (10 млрд руб.). Так складывается конвейер экономических решений, которые добавляют порцию финансового наркотика в больную экономику, откладывая начало серьезного лечения.

А главное, власти не учитывают высокую вероятность реализации основного технологического риска для российской экономики. Цена на нефть, безусловно, подрастет, но останется ли нефть основным мировым товаром? В основе промышленной революции XVIII века лежал уголь. И это по-прежнему важный компонент топливного баланса в самых развитых странах. Но кто с затаенным содроганием следит за ценой угля на мировом рынке?

Поэтому, чтобы заложить основы нового механизма российской экономики, нужно превращать углеводороды из источника падающих внешних доходов (по крайней мере доходов бюджета) в более низкие внутренние издержки для экономики в целом. Фактически именно эту задачу решает, с одной стороны, США, а с другой – Китай.

Дотации или инвестиции

На принимаемые властью решения также начинает давить не растолкованная по-настоящему идея импортозамещения. Импортозамещение – вполне распространенная государственная политика: вспомним эрзац-кофе, топливо для немецких танков из угля и советские автомобили на дровах. Как правило, это вынужденные решения, подтверждающие общее правило: основной экономический прогресс идет по линии максимального разделения труда между странами. 

Но если уж сложилась такая тяжелая ситуация, то почему бы не попробовать выжать из нее то, до чего столько лет не доходили руки: не «импортозамещение», а «новации»? И то, и другое – замена имеющегося и теряемого. Только «импортозамещение» – это замена «сегодняшнего на вчерашнее», а инновация – это замена «сегодняшнего на завтрашнее». Выделение средств под импортозамещение – это дотации для подгонки финансовых результатов устаревших производств, а средства под инновации – это инвестиции. «Замещение» идет постоянно во всех успешных странах. Но если мы будем замещать то, что на потоке в развитых странах сегодня, то будем усугублять технологическое состояние экономики, потому что наши конкуренты будут вкладываться в новации.

Госкомпании, составляющие каркас национальной экономики, с задачей перевода ее на новые рельсы не справились. Необходимы новые игроки и новая пьеса: широкая программа приватизации и максимальная декомпозиция крупных структур с государственным участием. Объем выручки не должен быть главным критерием при выборе, кого поддержать. Основное требование – углубление конкурентных начал в экономике и снятие нагрузки с бюджета за счет уменьшения прямых и косвенных дотаций. 

Например, стоит ввести правило: не рассматривать заявки компаний на выделение государственной помощи без смены собственника и менеджмента. Абсолютно убежден, что резервы для сокращения издержек – самые большие как раз у тех, чьи заявки рассматриваются или уже выполнены. Да и справедливо ли, что за кризис должны будут и в этот раз заплатить те, кто меньше всего способствовал его возникновению?

Какими должны быть социальные обязательства

Сегодня не пособия, а рабочие места становятся главным социальным обязательством общества. Учитывая, что многие крупные российские компании имеют производительность труда в разы меньше, чем их зарубежные конкуренты, повышение эффективности через оптимизацию занятости становится неизбежным для ответственных менеджеров. Занять высвобождающуюся и подрастающую рабочую силу смогут только новые производства. (Задача, конечно, несколько упрощается, так как мы скоро попадаем в демографическую яму – резко снизится число молодых людей – но это в конце концов пройдет.) А их не построить без серьезной смены экономической модели.

Стоит обратить внимание и вот на что. В антикризисном плане предполагается спустить на местный уровень право предоставлять льготы малому бизнесу. Мало того что это будет крайне сложно при нынешнем уровне дотационности местного самоуправления; эта мера не учитывает риски самого бизнеса и очень критическое отношение к бизнесу в большинстве регионов.

Отчего малый бизнес старается перерегистрироваться в областных центрах, средний – в Москве, а крупный уйти в офшор? Дело не столько даже в налогах, сколько в отношении госструктур к тому, как должен платить налоги МСБ и какую еще «социальную нагрузку» нести. Поэтому нужно вначале менять характер взаимоотношений между государством на всех его уровнях и бизнесом. Иначе последний не сможет решить свою главную социальную задачу – постоянно поставлять в экономику современные рабочие места. 

Антикризисная программа должна начинаться не с обсуждения средств, необходимых для «поддержки» экономики, а с выделения механизмов, по которым деньги будут поступать в новую экономику, со стимулов для новых производств, которые будут возникать в конкурентной среде при непротивлении государства. Только для выхода из сложившейся ситуации на плоскую траекторию понадобится несколько лет. Для качественного перелома и повторного входа России в современную экономику срок будет дольше. Поэтому не нужно строить времянки. В конце 1980-х ситуация была куда сложнее, и преодолели ее с помощью новой экономической модели. Сейчас эту работу следует повторить.   

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

http://daily.rbc.ru/opinions/economics/ … f#xtor=AL-[internal_traffic]--[rbc.ru]-[editors_choice]-[vertical]-[item_3]