Почему в Москве закрываются больницы

Власти четвертый год реформируют столичное здравоохранение, чтобы выполнить майские указы президента Путина. Гонясь за ростом зарплат, теперь они вынуждены пойти на массовые сокращения персонала и закрытие 23% столичных больниц

ТЕКСТ: Дина Юсупова, Константин Гаазе

https://www.flickr.com/photos/nyptus/

В июне 2013 года вице-мэр Москвы Леонид Печатников бодро рапортовал на заседании правительства города, что «двухлетний этап модернизации столичного здравоохранения практически завершен». Все поставленные президентом Путиным в майских указах задачи выполнены, сообщил чиновник. Средняя зарплата врачей в 2012 году составила 66 тысяч рублей, медперсонала – почти 48 тысяч.

Но, как выясняется, реформирование только началось. 15 октября редакция Российского медицинского сервера выложила  на сайте издания настоящую «бомбу»: план ликвидации двух десятков московских больниц и увольнения семи с половиной тысяч медработников. Как пояснил «Интерфаксу» вице-мэр Печатников спустя сутки, опубликованный документ – это всего лишь один из возможных вариантов модернизации системы столичного здравоохранения, который является результатом заказанного Департаментом здравоохранения Москвы исследования. Но, как утверждают медики из больниц, попавших в жернова новой реформы, он уже начал осуществляться.

Ненужные койкоместа

План преобразований по каждой больнице включает увольнение персонала с выходным пособием, передачу оборудования в другие лечебные учреждения и отказ от комплекса зданий. Документ называется «План-график реализации структурных преобразований сети медицинских организаций государственной системы здравоохранения города Москвы в части высвобождения имущества». В нем очень обстоятельно, с «показателями эффективности» каждого лечебного учреждения, в числе которых, к примеру, выработка на 1 кв. м земли, оборот койки и ее доходность, расписан план ликвидации 26 медицинских учреждений, получающих деньги из московского бюджета. Всего в столице 65 больниц, таким образом, реформа затронет больше 20% крупных медицинских учреждений города.

Смысл реформы – «оптимизация», о которой чиновники говорят с осени прошлого года. Тот же Печатников в ноябре 2013 года уже заявлял, что из 65 московских больниц, существующих как независимые учреждения, останется 34–35, но речь тогда шла не о ликвидации остальных, а об укрупнении. Несколько больниц будут объединены в одно юридическое лицо, так можно будет сэкономить на персонале и эффективнее тратить деньги. Теперь выясняется, что без увольнений не обойтись.

«Оптимизации», судя по плану, подвергнутся больницы с низкой оборачиваемостью коек: то есть те, у которых мало пациентов. В ГКБ №59, которая будет ликвидирована, оборачиваемость койки составляет 9,9 человека в год, европейский норматив – 100.

Врач Наталья Сметнева, опубликовавшая обращение к президенту Путину с просьбой остановить «бездумную оптимизацию», уверена, что показатели по этой самой оборачиваемости московским больницам искусственно снизили городские власти. В обращении она объясняет это так: чиновники запретили бригадам «скорой помощи» госпитализировать москвичей с обострением хронических заболеваний, количество пациентов в больницах снизилось, тех, кто оказался внизу рейтинга по оборачиваемости коек и другим показателям, теперь закрывают.

Указы против врачей

В своей избирательной программе мэр Москвы Сергей Собянин предупреждал, что нагрузка на разные звенья системы здравоохранения в Москве будет перераспределена: поликлиники должны заниматься профилактикой болезней хроников, а больницы – принимать тех, кому без госпитализации не обойтись. Про закрытие больниц и увольнение врачей в программе, конечно, не было ни слова.

Но оказалось, что без увольнений обойтись нельзя, потому что в Москве слишком много врачей. Майские указы президента Путина требуют, чтобы врачи получали не меньше двух средних зарплат по региону. В 2013 году средняя зарплата в столице составила 54 тысячи рублей. Власти попробовали «оптимизировать» сеть, присоединив больницы поменьше к больницам покрупнее, но оказалось, что этого недостаточно, денег на всех не хватает.

«О сокращении персонала и высвобождении имущества официально нам не объявляли, но судя по тому, что у нас происходит, такие планы есть, – рассказывает Ольга Демичева, эндокринолог филиала №1 ГКБ №24, помещения которого, согласно плану-графику, должны опустеть к 1 апреля 2015 года. – Например, для нашего филиала администрация больницы перестала закупать лекарства. Только что сотрудники аптеки предупредили меня, что заканчивается инсулин 24-часового действия и закупок больше не будет. А оборудование не то что не закупают, наше вывозят – из лабораторий, из отделения урологии. Хотели еще вывезти офтальмологическое, но главная сестра не позволила. После этого она получила два письменных выговора за мелочи и вынуждена была уволиться».

Были разговоры, что благодаря объединению административной и финансовой систем нескольких медучреждений работа врачей станет эффективнее, а их зарплата повысится, говорит Демичева. Но этого, по крайней мере в филиалах, не произошло. «Наши заработки до слияния с ГКБ №24 были близки к цифрам, которые озвучивают чиновники, – около 70 тысяч рублей (присоединение ГКБ №11 к ГКБ №24 произошло в феврале 2014 года). В ГКБ №24 я ни разу не получала стимулирующих выплат, на руки обычно выдавали чуть больше 20 тысяч рублей, а в сентябре я получила всего 17 тысяч». Судя по тексту плана, примерно такой же уровень зарплат, от 13 365 до 25 291 рублей, и в других закрываемых больницах. 21 из 26 уже прошли первый этап реорганизации, став филиалами других лечебных учреждений.

«Нагрузка оказалась непосильной не только для Москвы», – объясняет чиновник федерального Минздрава, знакомый с ситуацией в регионах, в том числе в столице. Зарплаты быстро растут, доходы региональных бюджетов падают, власти вынуждены увольнять врачей, чтобы держать уровень зарплаты оставшихся на требуемом уровне. В прогнозе развития экономики Москвы, который на этой неделе представили власти, написано, что доходы бюджета города в 2015 году вырастут всего на 1,5%, а номинальная заработная плата в городе – почти на 13%. В 2015 году, согласно прогнозу, она составит 65 тысяч рублей, это значит, что врачу надо будет платить около 120 тысяч рублей в месяц.

Гоним реформу

Самая болезненная часть «оптимизации» – собственно закрытие медучреждений и увольнение персонала – начнется через несколько месяцев, в начале 2015 года. Власти, поняв, что столкнулись с сопротивлением врачей, намекают, что готовы на компромиссы. По словам вице-мэра Печатникова, далеко не все рекомендации аналитиков из пресловутого плана будут выполнены. Отвечая на вопрос «Интерфакса», почему этот план стал известен только сейчас, Печатников сказал: «Мы не хотели это публиковать, потому что тихо плакали в наших кабинетах. Но раз уж это вылилось в публичное пространство, теперь будем плакать все вместе».

Часть врачей все-таки готова поддержать реформу, но считает, что начинать надо было с другого. «Уверен, что направление верное, – считает кардиолог ГКБ №29 Алексей Эрлих. – Столько больниц Москве не нужно, и основную нагрузку должно нести амбулаторное звено. Но последовательность действий неправильная. Сначала надо выучить врачей, которые будут уметь лечить амбулаторно, направить их в поликлиники, изменив там условия работы, а потом уже закрывать больницы. А начальство просто гонит реформу».

http://bg.ru/health/pochemu_v_moskve_za … tsy-21996/

Как ставка на эффективность убивает российскую медицину

Элла Панеях
Социолог

Реформаторы здравоохранения добиваются вроде бы рациональных целей: чтобы финансирование поликлиник и больниц зависело от того, насколько хорошо они обслуживают граждан. Почему же экономические стимулы здесь не работают?

Российская медицина проходит через период слияний и сокращений, которые, в частности, могут в ближайшее время привести к закрытию полутора десятков больниц в Москве. Столичная общественность крайне обеспокоена. Эксперты говорят, что смысл пертурбаций двойной: снижение бюджетных расходов на медицину и максимальная коммерциализация деятельности медицинских учреждений. Предполагается, что это должно повысить их эффективность и приблизить к клиенту: основные средства за лечение теперь перечисляются больницам по ОМС, а не непосредственно из бюджета – то есть деньги приносит с собой потребитель.

Чиновники также утверждают, что сейчас больничные койки используются неэффективно: пациенты в среднем находятся в больницах слишком долго, поликлиники направляют не таких уж больных людей лечиться в больницу, чтобы не возиться с ними самим. Между тем недостаточность даже имеющегося количества медучреждений видна невооруженным глазом даже случайному посетителю: в приемных покоях очереди, больные во многих случаях лежат в коридорах, персонала в бесплатных палатах не дозовешься. Все внешние признаки перегруженности налицо.

Сокращения имели бы смысл только при том условии, что реформа приведет к повышению эффективности работы медицины. Именно этого пытаются добиться реформаторы, используя, на первый взгляд, достаточно адекватные – чисто экономические, без административного насилия, – рычаги. Но можно с уверенностью сказать, что их надежды не оправдаются. Медицинским учреждениям, как и абсолютно всем учреждениям социальной сферы, попросту не хватает автономии для того, чтобы на материальный стимул ответить повышением эффективности.

Деятельность российских государственных учреждений, особенно оказывающих непосредственные услуги гражданам – и больницы тут один из самых ярких примеров, – регламентирована огромным множеством нормативных и подзаконных актов. В результате только учет и документальная фиксация каждого шага и чиха сотрудника, призванные в любой момент доказать любому проверяющему полное соответствие чиха всей полноте регулирующих документов, отнимают большую часть времени и доступных сил. А поскольку есть еще и отчетность, плановые мероприятия и сами проверки, выполнение титульных функций учреждения – в случае больницы лечение больных, – оказывается где-то на обочине процесса.

При этом в силу склонности российских правоохранительных органов в любом нарушении должностной инструкции видеть уголовно наказуемое деяние, ставки в этой бумажной деятельности бюджетного учреждения оказываются куда выше, чем риски, связанные с недостаточно добросовестным выполнением профильных обязанностей. Незаполненная форма, ошибочно выписанное лекарство (ошибочно не с точки зрения здоровья пациента, а, скажем, на ненадлежащем бланке), не внесенная вовремя запись в историю болезни или многочисленные журналы учета, любая проявленная вне регламентов инициатива, для которой не существует накатанной и привычной схемы занесения на бумагу, – все это чревато для сотрудника медучреждения не просто выговором начальства или штрафом за нарушение инструкции, а еще и возможной встречей с прокуратурой. Рисковать в рамках «коммерциализации» ради некоторого повышения доходов учреждения (не так уж прямо отражающихся на доходах отдельного сотрудника) мало кому захочется.

То же можно сказать и об урезании расходов. Когда правительство, вообразив себя неким менеджментом проходящей через кризисный период фирмы, «режет косты» в надежде, что находящиеся в его подчинении учреждения самостоятельно затянут пояса, сократят малоэффективные функции и избавятся от худшего персонала, государственные организации в ответ делают обратное. Они часто «сбрасывают» из направлений своей деятельности именно то, что умеют делать лучше всего, поскольку это избавляет от нежелательного спроса на услуги со стороны граждан. Ведь спрос для бюджетной организации с фиксированными зарплатами – не столько свидетельство успешной работы, сколько рост нагрузки, очереди, жалобы от неудовлетворенных клиентов. Они увольняют профильный персонал, оставляя на месте администраторов, занятых в производстве отчетности: от нее благополучие начальников зависит намного больше, чем от реального результата. И они избавляются от успешных менеджеров, чтобы освободить места во главе процветающих подразделений для лояльных подхалимов и послушных середнячков, чьи должности попадают под сокращение.

Рыночный стимул – не палочка-выручалочка на все случаи жизни; он не срабатывает автоматически, если его применять внутри жестко иерархизированной, зарегулированной донельзя бюрократической системы. Для его работы нужен мало-мальски независимый субъект, способный принять соответствующие решения, внести те самые изменения в привычный порядок своей деятельности, которые и приведут к росту эффективности. В сфере государственной медицины такого субъекта сейчас нет.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

http://daily.rbc.ru/opinions/economics/ … 9#xtor=AL-[internal_traffic]--[rbc.ru]-[important]-[vertical]-[item_3]

100 тысяч для врача. Как будут сокращать штат и поднимать зарплату российским медикам

Когда от занятости больничных коек финансирование не зависит, ситуация должна улучшиться. Заммэра по вопросам социального развития Леонид Печатников рассказал, как изменения в здравоохранении должны отразиться на эффективности

Текст: Илья Копелевич

Заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников. Фото: Николай Галкин/ТАСС

Колоссальные диспропорции, профицит узкопрофильных специалистов в больницах и нехватка кадров в поликлиниках, рост зарплат как «средней температуры по больнице» и ссылки на количественные показатели вместо реальной эффективности — эти и другие проблемы здравоохранения заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников обсудил в интервью с главным редактором Business FM Ильей Копелевичем.

Печатников подчеркнул, что реформа как принципиальный переход с бюджетной модели финансирования на страховую стартовала еще в начале 1990-х. Теперь, по его словам, исполняется то, что раньше было необязательно, потому что не отражалось на финансировании. Когда от занятости больничных коек финансирование не зависит, ситуация должна измениться.

Он заявил, что в стационарах необходимо сократить примерно семь тысяч специалистов. В то же время в поликлиниках не хватает только пяти тысяч врачей-терапевтов, но не хватает и неврологов, и, возможно, других специалистов.

Укрупнить, соединить, сократить, оптимизировать — по замыслу, речь идет о перераспределении в системе медицинской помощи и повышении ее эффективности.

Поговорим о сути реформы. Суть в том, что количество врачей в России очень велико, зарплаты их крайне низки, оснащенность на момент начала реформ была крайне низкой. Врачей много, к какому-то врачу всегда можно прийти, доступность есть, но эффективности этой помощи нет. Значит, идеология в том, что нужно укрупнить, соединить, сократить, оптимизировать, и одна из главных целей реформы, которая звучит очень благородно, в том, что терапевт в поликлинике должен получать 100 тысяч рублей. Тогда будет хороший терапевт.

Леонид Печатников: Я не говорил, что он должен получать 100 тысяч рублей. Я говорю, что он уже в некоторых поликлиниках получает 100 тысяч рублей.

Но это пока редкость.

Леонид Печатников: Да, пока это редкость. Но когда мы с вами говорим слово «реформа», я никак не могу с этим согласиться. Реформа произошла в начале 1990-х годов, когда было принято принципиальное решение переходить с бюджетной модели здравоохранения на страховую. В течение почти 20 лет все это двигалось ни шатко ни валко. Изменилась система в 2010 году, когда был принят закон, по которому с 2015 года вся медицина должна стать только страховой и перейти на одноканальное финансирование. Я еще раз подтверждаю то, что говорю всем, обращаясь к депутатам: господа, когда вы принимали этот закон практически единогласно, вы не просчитали его последствий? Тогда непонятно, за что вы голосовали и на кого вы сегодня пишете жалобы, в том числе в прокуратуру. Если это одноканальное финансирование, это значит, что город может позволить себе только строительство, капитальный ремонт и закупку оборудования свыше 100 тысяч рублей. Это записано в законе.

Что лежит в основе тех действий, которые предпринимают в Москве и не только в Москве? Есть система городского здравоохранения, есть система ведомственного здравоохранения, например, у МПС, или теперь у РЖД есть своя система здравоохранения, она всегда финансировалась из бюджета Министерства путей сообщения или теперь — Российских железных дорог. Есть система Министерства обороны: это врачи, поликлиники, койки. Закон об ОМС говорит теперь о другом: есть один источник финансирования, это Фонд обязательного медицинского страхования, куда открыт доступ всем. Это значит, что городская система здравоохранения, ведомственная система, кремлевская медицина, военная медицина — все идут к этому корытцу. Поэтому, когда мне говорят, что у вас коек не так много, как вы говорите, а их меньше, — их именно столько, сколько говорю я. Я считаю все это в совокупности, ибо источник финансирования тот же самый.

По эффективности здравоохранения Россия занимает 51-е место, если я правильно помню, причем 52-го просто нет. У нас было только одно десятилетие, когда мы декларировали свои реальные успехи, например, в продолжительности жизни. Это, как это ни аполитично сегодня звучит, было десятилетие правления Хрущева. А затем — все ниже, и ниже, и ниже. И дальше мы гордились только одним: количеством врачей на душу населения и количеством кроватей на душу населения. Никто уже не говорил ни о продолжительности жизни, ни о заболеваемости, ни о смертности, ибо гордиться было уже совершенно нечем, даже при подтасовке фактов. Поэтому сложились колоссальные диспропорции. Прежде всего, это была диспропорция между поликлинической и стационарной помощью. Что такое поликлиника в советское время, да и сейчас до недавнего времени? Это бюро по выдаче больничных листов, рецептов и направлений на госпитализацию для малейшего обследования. Ничего в поликлинике сделать было нельзя. Сегодня поликлиники оснащены не хуже стационаров. Я вас уверяю, что это так.

Поликлиники двух уровней сейчас созданы.

Леонид Печатников: Это помощь двух уровней. Поликлиники одного уровня. Это значит, что есть центральный офис, головное учреждение, где просто сконцентрированы все эти высокотехнологичные методы, и филиалы. Но пациенту абсолютно все равно, куда ему говорят идти.

Но все-таки в центральный офис он должен попасть как бы со второго захода после того, как через этот филиал пройдет, через участкового терапевта.

Леонид Печатников: А раньше эта поликлиника была просто его поликлиникой. Никакого центрального офиса не было. Вот что было в этой маленькой поликлинике, то и было. Когда ему говорили, что надо сделать МРТ, он спрашивал где. Ему говорили: «Не знаем где, вам нужно — ищите». Сегодня ему так не говорят. Во всяком случае, не должны говорить. Сегодня его с рабочего места записывают по компьютеру на МРТ в центральный офис, и через 10 дней его будут ждать, и он еще получит смс, что его ждут в такое-то время. В чем жалоба? «А почему МРТ не стоит в моей районной поликлинике?» То, что его не было раньше, — мы об этом забыли. Это нормальное свойство человеческой памяти. Сегодня поликлиники оснащены. Это значит, что диагностические обследования можно проводить в поликлинике. И вот вам первый источник прекращения госпитализаций.

Вторая задача, которая стояла, — это задача оснастить стационары. Что такое больница, у которой что-то было? Человек приезжал с какими-то анализами. Врач больницы смотрел и говорил, что этим анализам не верит. Опять начинаются анализы: сегодня один, через неделю другой. Дай Бог, через три недели соберут хотя бы анализы. Если при этом еще надо лечить, среднее пребывание больных в наших больницах — месяц. Давайте вспомним: если человек месяц не лежал в больнице — вроде как и не лежал. Теперь, когда больницы оснащены действительно хорошо, мы с них требуем максимально быстрой постановки диагноза и, самое главное, быстрого лечения. Если раньше аппендицит — это минимум 10 дней, а обычно две недели, то с появлением в хирургических отделениях лапароскопической техники — а мы оснастили все хирургические отделения лапароскопическими приборами — сегодня аппендицит — это два дня. Инфаркт миокарда: среднее пребывание больного на койке в хорошей клинике, где все делается правильно, — это неделя. Через неделю больной после инфаркта может идти работать. Вот вам и еще один источник, почему эти койки стали пустовать.

А вот теперь главный врач. У него начали пустовать койки, а ему же надо зарплату платить врачам. Значит, надо ее кем-то заполнить. И началась следующая комбинация: давайте договоримся с поликлиникой, со «скорой помощью», со страховой компанией кого-нибудь нам привезти. Проблема заключается в разрухе в головах. Больницы были раньше первой, второй категории, и чем большее количество коек было в больнице, тем более значимым был главный врач. Ему полагалась большая надбавка, у него была машина, секретарь, заместителей было много, королевство росло. И сегодня поломать в голове, что твоя эффективность зависит не от количества коек, а от количества вырезанных аппендицитов, не просто. Но когда сложилась ситуация, что с 2015 года все это одноканальное и что сколько бы ты ни держал здесь пациентов, количество денег от этого никак не увеличится, вот тогда и возникла проблема, которая встала сегодня не перед московским здравоохранением, а перед теми докторами, которые как-то спокойно жили и думали, что эти деньги так и будут по смете падать.

Говорят о перегибах. Наверное, говорят, что теперь приезжает «скорая помощь», но не везет в больницу, потому что есть такая установка, что необязательно всех везти в больницу, а в больнице тоже нечего держать просто так. И вот поликлиника не направляет в больницу, «скорая» якобы не везет в больницу.

Леонид Печатников: Так же на самом деле всегда и было. Еще раз. Показанием для госпитализации и в советское время, и в постсоветское время — ведь никогда ничего не менялось — всегда являлись острые состояния и обострение хронических. Само по себе наличие хронической болезни никогда не являлось показанием для госпитализации. Просто это все никогда не исполнялось, потому что этих денег, извините, никто никогда не считал, и проще было отвезти в больницу, чем заниматься помощью на дому. А еще проще было, извините, получить 100 рублей в карман, когда тебе говорят: «Слушай, ну, отвези ты нашу бабушку, нам в отпуск, мы так за нее волнуемся, мы такие хорошие дети. Нам на две недели в Таиланд, нам будет спокойней, если в больницу. Поэтому давай, и поехали». Это же чистая правда, я ничего не выдумываю. Поэтому изменений формальных нет. Поэтому я говорю, нет никакой реформы. Мы просто вынуждены исполнять то, что раньше исполнять было необязательно, потому что это никак не отражалось на деньгах. А теперь стало отражаться.

Тогда давайте вернемся теперь к цифре, к прогнозу. Все-таки будет происходить — назовем это сокращение, или оптимизация...

Леонид Печатников: Будет происходить перераспределение.

Сколько высвободится, сколько не нужно окажется...

Леонид Печатников: Итак, что же происходит? У нас прежде всего профицит медицинского персонала и прежде всего врачей в стационарах, именно в больницах.
Но при этом ведь все считают, что именно там, а не в поликлиниках, самые лучшие врачи.

Леонид Печатников: Да, конечно. И это, кстати, тоже плохо. Ведь считают это не без оснований, а лечиться-то надо начинать не в больнице. Поэтому [есть профицит] всех специалистов, всех, за исключением анестезиологов-реаниматологов, между прочим, врачей лучевой диагностики, то есть рентгенологов, которые должны работать на этих КТ, МРТ, вот их-то нам как раз и не хватает. А даже те, которые есть, пусть они меня простят, не всегда отвечают мировым стандартам. Но у нас профицит узких специалистов в стационарах, и все это подсчитано до единицы, и это при том, что нам просто катастрофически не хватает участковых врачей, или я их называю врачами общей практики, в поликлиниках. Поэтому очереди, поэтому терапевт участковый в поликлинике не лечит, он превратился только в выдачу больничных и направлений к узким специалистам. Помощь узких специалистов у нас недоступна, потому что там колоссальные очереди. Дай Бог треть из тех, кто стоит в очереди к узкому специалисту, на самом деле, должен к нему попадать.

У нас ведь еще странная система сложилась так называемой сертификации. Вы приходите к терапевту и говорите: «У меня вот здесь колет». Он говорит: «Это не ко мне, это к кардиологу». Значит, он, терапевт, не может даже сам направить на банальную электрокардиограмму, нужно направление от кардиолога. Он идет к кардиологу, кардиолог говорит: «Так, все, надо что-то делать». Назначает. Тот идет к врачу функциональной диагностики. Есть у нас такой врач. Такого врача нет нигде в мире, потому что все делает кардиолог: и электрокардиографию, и стресс-тест, и тредмил, и велоэргометрию. Но в мире кардиолог — это как раз тот, кто делает еще и коронарографию, и стент вставляет. У нас этим хирурги занимаются. То есть мы за счет своей этой узкой специализации наплодили невероятное количество узких специалистов.

«К пуговицам претензии есть?» — «К пуговицам претензий нет. А кто шил костюм?» — как это было у Райкина, так все это и осталось. Поэтому задача как раз в том, чтобы на этом рынке остались только высококвалифицированные врачи, которые знают в своей профессии все. Но они же не виноваты, что их выучили так косо, мы им предоставляем возможность учиться за наши с вами деньги, за деньги бюджета.

А количество все-таки сокращается? Вы сейчас говорите о перераспределении от узких специалистов к врачам общей практики. Есть какой-то общий подсчет, сколько все-таки лишних останется, если считать по головам?

Леонид Печатников: По этой карте, которую опубликовали, считается, что мы должны сократить в стационарах примерно семь тысяч специалистов. У нас в поликлиниках не хватает только пяти тысяч врачей-терапевтов, но нам не хватает и неврологов. Я просто даже не знаю, кого нам только хватает в поликлиниках.

Еще раз к зарплатам. Вот произносилось, чтобы был настоящий врач, у него должна быть зарплата 100 тысяч рублей. И вообще, это постоянно провозглашается, что с одной стороны — оптимизация, с другой стороны — повышение зарплаты. И зарплата лечащего врача в больнице в Москве к 2018 году должна быть 140 тысяч, а терапевта, который на переднем краю, можно сказать, общения, диагностики — 100 тысяч. При этом все время говорят: вот, больницы рапортуют о повышении зарплат, а реальные врачи ее не видят. Наверное, считают какую-то среднюю зарплату, а зарплата растет у главного врача, у главного бухгалтера и так далее, а врачи ее не видят.

Леонид Печатников: Конечно, такие вещи бывают. Только давайте сразу уточним, что по нынешнему положению в соответствии с указами президента, к 2018 году средняя заработная плата врача в городе должна быть примерно 140 тысяч рублей. Это правда. Но то, что мы сегодня видим в больницах, и то, что мы видим в наших отчетах, — это, безусловно, средняя температура по больнице, тут вы абсолютно правы. И мы видим, как там — перегибы на местах? Привожу пример. Одна из московских больниц отчитывается, что средняя зарплата врачей ну просто замечательная. Но там работает моя одноклассница. Она мне говорит: «О чем ты говоришь? Ну, что ж ты людям голову морочишь? Вот я анестезиолог-реаниматолог, у меня зарплата должна была быть к тому моменту 40 тысяч, а у меня она не больше 25». Я, конечно, тут же отправляю ревизию в эту больницу. Что мы видим? К этому моменту мы уже ограничили зарплату руководителей трехкратной средней зарплатой по больнице, ожидая, что если будет повышаться средняя зарплата, то и у него она автоматически будет повышаться. Что мы видим? У него зарплата просто скромная, даже меньше, чем трехкратная. Зато у него 10 заместителей, и у каждого по полмиллиона.

Заместители не подпадают под ограничение?

Леонид Печатников: А заместители в тот момент не попадали. То есть, понимаете, 5 миллионов раскладывается на всех врачей больницы. Ну, понятно, как там все это комбинировалось. Так вот теперь и главные врачи, и их заместители, и главный бухгалтер — все теперь у нас попали под вот эти ограничения. Вот так опыт нас учит. Люди у нас умные, они приспосабливаются, поэтому мы ловим таких великих знатоков.

http://www.bfm.ru/news/277291

Вице-мэр Москвы Леонид Печатников: «Меня зовут «демоном здравоохранения»

Светлана Рейтер, Юлия Забавина

2 ноября московские врачи и медсестры выйдут на митинг против реформы здравоохранения Москвы, которая предполагает закрытие ряда лечебных учреждений и сокращение части медперсонала. Вице-мэр по вопросам социального развития Москвы Леонид Печатников рассказал РБК, зачем нужна оптимизация, и как больницам выживать в новых условиях

Вице-мэр по вопросам социального развития Москвы Леонид Печатников
Фото: Олег Яковлев/РБК

Оптимизация или реформа?

– План сокращения больниц, появившийся две недели назад на сайте rusmedserver.ru, по вашим словам – рабочий документ. Есть какой-то реальный план действий?

– Пока департамент мне не представлял документов. Они анализируют все сценарии с учетом социальных последствий, четкого плана реорганизации у нас нет. Мне очень льстит, когда меня называют реформатором, но ни я, ни правительство Москвы никаких реформ не проводим: все они уже проведены депутатами Госдумы и Советом Федерации. Реформа была тогда, когда приняли решение о переходе здравоохранения из бюджетной модели в модель страховую, с 2010 года это достаточно интенсивно проводится: единственным источником финансирования или почти единственным является территориальный фонд ОМС, получающий деньги из федерального фонда. Каждый главврач стремится к тому, чтобы его учреждение выжило в новых условиях, и они приводят коечный фонд, численность врачей и их специализацию в соответствие с потребностями москвичей.

– То есть все планы по сокращению коечного фонда, штата – инициативы врачей, с вами это не обсуждается?

– Что значит инициативы врачей?! Им просто объявлены новые правила игры.

– Почему план сокращения больниц всплыл задним числом, почему он раньше не появился в публичном пространстве?

– Если бы это был документ, тогда бы он, наверное, всплыл вовремя. Но так как это только одно из предложений экспертной группы, его просто похитили из компьютера департамента здравоохранения.

– Тем не менее, почему не проводилась открытая дискуссия на тему необходимости сокращения городских клиник?

– Дискуссия о чем?

– О том, что мы переходим на одноканальное финансирование, что городской бюджет больницы финансировать не будет, а все траты ложатся на плечи фонда ОМС.

– Какую дискуссию проводить, когда в 2010 году были приняты законы, которые это продекларировали?

– Вы же сами говорили, что Москва этот закон нарушала («Москва довольно долго не входила в страховую медицину. Мы просто не соблюдали федеральное законодательство, у нас были возможности финансировать из бюджета», – говорил ранее РБК Леонид Печатников). Если Москва нарушала закон, логично было бы объяснить, почему закон нарушали и почему это больше делать нельзя?

– Я не вижу никакого повода проводить общественные слушания на предмет того, надо ли дальше нарушать закон. Согласитесь, предмет обсуждения звучит довольно глупо: мы получили акт Счетной палаты, который нам указал на то, что мы закон нарушаем, финансируем из бюджета то, что должны финансировать по ОМС. До 1 января 2015 года это еще можно было себе позволить, но после этого закон становится неотъемлемой частью любого законодательства. Все медицинские услуги, кроме психиатрии, туберкулеза и инфекционных болезней «опускаются» в ОМС [государственная программа города Москвы «Столичное здравоохранение» на 2012–2020 годы предусматривает объем бюджетных средств на 2014 год – 291,3 млрд руб., в 2015 – 303,4 млрд руб., в 2016 – 311,4 млрд руб. В 2015 году расходы пойдут в том числе на оказание амбулаторно поликлинической помощи (96,6 млрд руб.), в том числе на эти средства финансируются психоневрологические и наркологические диспансеры. Также Москва в будущем году выделит 2,5 млрд на оказание высокотехнологичных видов медицинской помощи, не включенных в программу ОМС].

– А почему вы все-таки нарушали закон?

– Нам нужно было подготовить базу для оптимизации, это же непросто – перевести систему из бюджета в ОМС.

– Многие медики считают, что стоило бы сначала построить новые клиники, а потом уже оптимизировать то, что есть.

– Все, что мы можем, мы строим. Мы строим Морозовскую больницу, перинатальный центр в 67-й больнице, делаем капитальный ремонт зданий на территории Боткинской больницы. Москва, как и все города мира, будет ориентироваться на многопрофильные стационары.

– На что нам врачи говорят: такие вещи хороши, например, в Испании, где нет пробок. А в Москве, где дорога до больницы может занять несколько часов, кто-нибудь обязательно умрет от кровотечения в машине «неотложки».

– Я приведу другой пример, из жизни. Вот гинекологическая больница, женщину берут на операцию. Наркоз, вскрытие брюшной полости, вместо гинекологии аппендицит. У этой больницы нет даже лицензии на общую хирургию. Женщина лежит под наркозом, а к ней из соседней больницы едет хирург, чтобы провести операцию. И это случай из жизни: офтальмологическая больница, человек приходит на операцию по катаракте. У него инфаркт, скорая помощь по пробкам по Тверской мчится за этим пациентом, чтобы госпитализировать его туда, где есть кардиолог. Монопрофильные больницы не выживают, они опасны для пациентов.

– А когда ожидать конкретный план действий?

– Думаю, что к Новому году.

Бизнес и государство

– Вы много раз призывали бизнесменов сотрудничать с государственной медициной и лечить пациентов бесплатно, по так называемой зеленой карточке обязательного медицинского страхования. Возьмем один пример: есть группа компаний «МЕДСИ», она подписала договор с фондом обязательного медицинского страхования, вложила деньги в перепрофилирование больницы в Отрадном. В итоге МЕДСИ не вошла в список лечебных учреждений, которые были рекомендованы Минздравом, пациентов по ОМС им не дают. Получается, что город все равно активно поддерживает только свои учреждения, у частного сектора нет возможности с ними конкурировать.

– Если вы, кроме «МЕДСИ», ЕМЦ («Европейский медицинский центр») и ОАО «Медицина», назовете мне хоть одну частную клинику, которая занимается госпитальной медициной, я буду очень признателен. Что касается частных поликлиник, то они очень даже охотно участвуют в ОМС.

– Насколько я знаю, ни «МЕДСИ», ни ОАО «Медицина» в этом году не вошли в систему ОМС.

– Проблема в том, что если [частным клиникам] входить в систему обязательного медицинского страхования, то надо входить на все тарифы: к ним могут привезти любого человека по скорой, а не только тех пациентов, которым нужна хорошо оплачиваемая (некоторыми тарифами) ОМС медицинская помощь. У меня похожая ситуация была с ЦКБ [Центральная клиническая больница], в которой мне говорили: «К нам бомжей с Курского вокзала не везите. У нас контингент». А частные больницы хотят лечить только по высоким тарифам.

– Я правильно понимаю, что пока основные тарифы такие низкие, частников в системе ОМС нам не видать?

– Не знаю.

– Как сейчас рассчитываются тарифы оплаты врачей, работающих в системе ОМС? Они сильно занижены?

– Для того чтобы жить с этими тарифами, нужно провести ту самую оптимизацию, за которую мы и взялись. Вы меня спрашиваете, достаточны ли тарифы? Я вам отвечаю: нет, они недостаточны. Но каждое государство может себе позволить ровно столько, сколько может.

– Как тогда должна выжить больница?

– За счет интенсификации работы.

– Что это значит?

– Например, если есть возможность оперировать лапароскопическим методом, то нужно оперировать именно так, а не иначе. Если хирург не владеет этим методом, он должен либо выучиться, либо искать другую работу.

– Вы будете давать фондам обязательного страхования дотации из городского бюджета?

– Если мы сегодня правильно сумеем оптимизировать систему, то сможем смотреть, сколько нам необходимо. До сегодняшнего дня мы всегда дотировали здравоохранение, давали прямые субсидии.

– Как вы относитесь к тому, что порог отчислений в ОФМС снимается? Работодатель будет теперь платить в ФОМС со всех зарплат [в сентябре правительство одобрило законопроект, предусматривающий отмену порога отчислений в ФОМС. Формула отчислений в фонд ОМС такова: работодатель платит 5,1% с зарплаты подчиненного, не превышающей 624 тыс. руб. в год. Зарплаты выше этой суммы облагаются тем же отчислением – как будто работник получает 624 тыс. По расчетам Минфина, отмена ограничения позволит увеличить бюджет фонда ОМС на 200 млрд руб.].

– Я отвечу на этот вопрос реальным случаем. Мы как-то сидели с Вероникой Скворцовой [министр здравоохранения], я закурил. Она говорит: «Вы что, курите до сих пор»? Я ей отвечаю: «С тех пор, как вы были у президента и попросили, чтобы все акцизы с табака шли в бюджет здравоохранения, я курю ровно в два раза больше».

«Майские указы»

– К 2018 году, согласно «майским указам» Владимира Путина, зарплату врачей нужно будет повысить до уровня 200% от среднего заработка по региону. Как вы будете это делать?

– Это трудная задача. Но если бы этих указов не было, не исключено, что мы бы мучились с советской системой здравоохранения довольно долго.

– И все равно, за счет чего вы собираетесь повысить врачам зарплату?

– Нам нужно к 2018 году, чтобы средняя зарплата врачей была примерно 140 тыс. руб. Если система будет работать эффективно, мы эту задачу решим.

– Как?

– За счет того, что мы делаем. За счет интенсификации работы, за счет повышения производительности труда. Вся проблема СССР и нынешней России заключается только в одном: у нас рост зарплат существенно опережает рост производительности труда. Если мы не увеличим производительность труда, мы не только не выполним указы Путина, мы вообще развалимся.

– То есть, когда мы увеличиваем производительность труда, от сокращений врачей нам никуда не деться?

– Во всех отраслях все устроено одинаково: и в здравоохранении, и в промышленности. На сегодня мы оснастили московское здравоохранение так, как оно не было оснащено никогда. Если раньше для диагностики заболевания человека надо было обязательно госпитализировать, то сегодня это делать совершенно не обязательно. Сегодня поликлиники оснащены не хуже, чем стационары. Раз это так, источник еще один иссякает, койки освобождаются. Держать пустые койки и персонал к ним нет смысла. Поэтому есть в поликлиниках дефицит врачей, весь профицит касается стационаров. Всем предоставляются рабочие места, другое дело, что мы не можем гарантировать им рабочее место по специальности. Мы не можем обеспечить всех урологов. Значит – безработица? Но мы предоставляем им возможность переучиться за наш счет.

Фото: Олег Яковлев/РБК

Конфликт интересов

– По поводу оснащения медицинской техникой: насколько я понимаю, вас дважды упрекали в конфликте интересов. Первый раз – когда с вашей подачи закупали томографы Toshiba для городских больниц у ваших партнеров по ЕМЦ. Вы намеренно на это шли?

– Да. В первом случае я понимал, в чем меня упрекнут. Но в 2010 году, когда я пришел в департамент, я к тому времени никогда ничего не покупал из техники, я ничего не знал.

– А в ЕМЦ вы ничего не покупали?

– Я был президентом и главным врачом, но никогда не занимался хозяйственной деятельностью. Когда я пришел в департамент здравоохранения и увидел рекомендованные цены, в том числе на томографы, то понял, что это примерно в три раза дороже, чем покупали в ЕМЦ. В общем, я решил, что это ошибка. Я пошел в ЕМЦ и сказал: «Послушайте, если вы купили для себя за 30, а мне рекомендуют за 90, может, вы и для города купите за 30»? Но, понимая, что меня упрекнут в конфликте интересов, я сказал об этом Сергею Собянину [с приходом Печатникова у департамента здравоохранения появились новые поставщики – ЗАО «Фармадис», ООО «Инопром-мед» и ООО «Джи эл эн-инвест». Исследовав историю этих фирм по СПАРК, «Ведомости» обнаружили, что они связаны с бывшими партнерами Печатникова – совладельцами ЕМЦ (ЗАО «Юропиан медикал сентер») Игорем Шиловым, Леонидом Шайманом и Лайошем Бальером Чабой, а также с Владимиром Смагиным, деловым партнером бывшего поставщика ЕМЦ].

– То есть, Собянин знал об этом?

– Мои бывшие партнеры выиграли все конкурсы. Они договорились о закупках с Toshiba, вышли с рекордно низкими ценами. Купили 64-срезовые компьютеры за 21 млн, 80-срезовые купили, кажется, за 28. Я предупредил об этом мэра, Игоря Артемьева [глава ФАС]. Говорил об этом с контрольным управлением президента. Я им сказал: «Если у вас не вызовет аллергии участие ЕМЦ, то они готовы участвовать». Они сказали, что им все равно, кто нам будет продавать компьютеры и МРТ. Задача одна: обрушить этот предельно криминализированный рынок.

– Когда в 2013 году здание 63-й больницы было передано на 49 лет в концессию все тому же ЕМЦ, некоторые, скажем так, члены медицинского сообщества говорили, что в этот тендер никто не входил, потому что все понимают: ЕМЦ – это клиника Печатникова, у нее будут преференции.

– Могу сказать только, что когда ЕМЦ ко мне пришел с этой идеей, я сказал, что если у них есть лишние деньги, я не могу им препятствовать. Я с точки зрения бизнеса считал эту затею для них проигрышной: они заплатили за право концессии миллиард, при этом взяли на себя обязательства построить за $12,5 млн новый больничный комплекс. Построить то, что тебе не будет даже принадлежать, под это нельзя даже кредитоваться. Мне показалась эта затея с точки зрения бизнеса сложной, но я не в такой степени бизнесмен. Если они сочли, что им это будет выгодно, я желаю им успехов.

– Не получится ли так, что через какое-то время они построят больницу, которая все-таки не будет принимать пациентов по ОМС?

– Они-то будут. Вопрос другой: дадут ли им эти объемы ОМС?

– Тогда соглашение будет нарушено…

– В соглашении прописано, что в случае если город дает им эти объемы, они обязаны принимать не менее 40% по ОМС.

– А если город эти объемы не дает…

– Значит, они будут все делать платно.

– Тогда это выгодная сделка.

О страшном

– Почему вы решили стать чиновником?

– Я не решал стать чиновником, таких планов не было. Я дважды отказывался. В конечном счете вынужден был согласиться.

– Вы довольны тем, как все сложилось?

– Сегодня я бы предпочел лечить людей. Я до сих пор это делаю: в московских больницах консультирую больных, такой отдых для меня. Кроме того, раз в два месяца провожу в городских клиниках анатомические разборы, пытаюсь не потерять квалификацию.

– Вы пойдете пообщаться с людьми на митинге «Остановим развал медицины Москвы», который намечен на 2 ноября на Суворовской площади?

– Нет.

– Почему?

– Я знаю этих людей, мы с ними говорили, я их очень хорошо понимаю: они работали в одной системе, а сегодня им говорят, что так больше не будет. Мне безумно жаль людей, которые уже в возрасте, им очень сложно переучиться, я их понимаю. Но задача – сохранить систему. Это эмоционально тяжелые вещи, но это движение вперед. И если вы думаете, что мне приятно, когда меня зовут «демоном здравоохранения», то вы ошибаетесь. Я теперь цитирую часто своего друга Геннадия Хазанова, который позвонил мне и сказал: «Леня, не страшно, когда тебя смешивают с говном. Страшно, когда тебя с ним путают».

Какие больницы ликвидируют

http://daily.rbc.ru/interview/economics … c#xtor=AL-[internal_traffic]--[rbc.ru]-[editors_choice]-[horizontal]-[item_1-1]

Частные клиники рассчитывают выиграть от закрытия госбольниц

Анна Дерябина

Реформа здравоохранения, предусматривающая закрытие части государственных больниц и сокращение врачей в них, поможет частному медицинскому бизнесу. Об этом говорится в докладе аналитиков JP Morgan Cazenove, повстречавшихся с руководством сети «Мать и дитя» Марка Курцера

Работа перинатального медицинского центра клиники "Мать и дитя"
Фото: ТАСС

Бенефициар реформы

Аналитики JP Morgan Cazenove, британского подразделения американской инвестбанковской группы JP Morgan Chase, представили отчет о встрече с руководством кипрской компании MD Medical Group (MDMG, развивает сеть клиник «Мать и дитя») в рамках ежегодного «Дня аналитика». Одна из глав в отчете посвящена реформе здравоохранения в России: она, пишет JP Morgan со ссылкой на представителей MDMG, может принести компании «потенциально положительные последствия».

Одним из следствий реформы системы здравоохранения станет «закрытие небольших [бесплатных] медицинских центров», сокращение количества коек и персонала в госбольницах, отмечается в докладе. «MDMG видит в этом возможность привлечь для работы новый персонал, что было для компании проблемой при запусках новых клиник», – пишет JP Morgan.

В этой же главе аналитики отмечают, что MDMG прогнозирует рост рынка платных медицинских услуг до 2017 года в среднем на 13% ежегодно – вероятно, развитие платной медицины также может быть связано с реформой. За четыре года (с 2010-го по 2013-й) рынок увеличился на 34%, до 1,2 трлн руб., отмечается в презентации MDMG.

Реформа системы здравоохранения подразумевает сокращение бюджетного финансирования государственных медучреждений. «Есть закон, который всю медицину, уже с 2015 года окончательно, переводит в систему ОМС [обязательного медицинского страхования]», – рассказывал РБК вице-мэр Москвы Леонид Печатников, отвечающий за сферу социального развития. Теперь больница будет жить только на то, что она заработала, говорит он. В ведении бюджета остаются только капремонты, строительство и закупки техники стоимостью свыше 100 тыс. руб.

Только в столице работает 792 лечебно-профилактических учреждения, реорганизация обернется ликвидацией 28 больниц и роддомов: их сотрудники будут уволены (предположительно 1263 врачей и 2990 медсестер), а помещения высвобождены (коечный фонд уменьшится на 8,6%). Сокращение бюджетных расходов на здравоохранение в 2013 и 2014 годах в стране составило 10% в неизменных ценах, в Москве – 18%, подсчитали эксперты НИУ ВШЭ.

Ставка на регионы

Группа компаний «Мать и дитя» является вторым по выручке игроком на рынке платных медуслуг в России. Сеть была основана главным акушером-гинекологом Москвы Марком Курцером в 2006 году (врачу принадлежит 68% в MDMG), на сегодняшний день объединяет 22 медицинских учреждения в столице, Санкт-Петербурге и других российских городах. В 2012-м головная организация, MDMG, провела IPO на Лондонской фондовой бирже, став первой российской публичной компанией в этом секторе. MDMG привлекла $311 млн, капитализация компании после размещения составила около $900 млн. На торгах во вторник, 4 ноября, стоимость MDMG составляла только $630,3 млн. Выручка компании в 2013 году – примерно 5,7 млрд руб. ($179 млн по среднему курсу за прошлый год), EBITDA – 1,6 млрд руб. ($50 млн).

Развитие в регионах России с населением свыше 1 млн человек является одним из основных приоритетов для MDMG, подчеркивается в презентации компании ко «Дню аналитика», возможно и поглощение небольших региональных сетей.

Наиболее растущими сегментами на рынке платной медицины являются услуги, оказываемые клиниками в рамках системы дополнительного медицинского страхования (ДМС), а также услуги экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), считают в MDMG. В сегменте ЭКО «Мать и дитя» является лидером с долей 13%.

Крупнейшая частная сеть клиник в России – «Медси», входящая в АФК «Система» Владимира Евтушенкова, отмечается в презентации MDMG. Однако среди частных клиник, специализирующихся на женском здоровье и педиатрии, MDMG фактически не имеет конкурентов: ближайший из них – сеть  «Скандинавия» – сосредоточен главным образом в Петербурге и по размеру выручки примерно втрое меньше бизнеса Курцера.

Курцер заявил РБК, что аналитики поторопились: пока MDMG не нанимает персонал, уволенный из госклиник. «На текущий момент все вакансии в нашей новой больнице в Уфе заняты исходя из сегодняшних потребностей, – отметил он. – В дальнейшем по мере необходимости мы продолжим набор. Мы всегда стремимся привлекать лучших специалистов и будем набирать персонал исходя из наших потребностей в кадрах и квалификации – независимо от того, были врачи сокращены в рамках реформы или нет».

Владелец сети частных клиник «Чайка» Александр Винокуров предполагает, что на рынок выйдут те врачи, которых частные клиники брать не захотят. «Я надеюсь, что сократят тех людей, которые действительно неэффективны, закроют больницы там, где они не нужны, – сказал он. – Искать работу будет те врачи, которых мы сами не захотим брать».

Менеджер одной из сети частных клиник Москвы, напротив, уверен, что под сокращение попадут квалифицированные кадры: «Увольнять будут тех, кто не зарабатывает деньги. В поликлиниках, НИИ и больницах есть очень квалифицированные профессора, которые не приносят учреждениям денег. Такие кадры мы с удовольствием берем себе». По словам собеседника РБК, в сентябре его сеть наняла 40 новых врачей. Она планирует расширяться и дальше, так как сокращение бюджетных медучреждений приведет к переориентации потока пациентов в коммерческие клиники, считает менеджер.

http://top.rbc.ru/business/05/11/2014/5 … 9#xtor=AL-[internal_traffic]--[rbc.ru]-[main_body]-[item_6]

Врачебный кризис. Медики опасаются, что не смогут спасать пациентов

После реформы столичной медицины врачи говорят о нехватке рабочих рук. По словам медработников, из-за увеличения количества работы, люди начинают делать ошибки

Текст: Михаил Задорожный

Фото: Сергей Бобылев/ТАСС

Совет при президенте России по правам человека обсудит сегодня проблемы российского здравоохранения. На специальное заседание СПЧ приглашены глава Минздрава Вероника Скворцова и заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников. Одной из тем, вероятно, станет спорная реформа столичной медицины, которую на днях раскритиковал Владимир Путин.

Действия московских властей по сокращению медперсонала и укрупнению клиник уже привели к уличным протестам. Первая акция медработников прошла 2 ноября. Новая запланирована на 30 число, соответствующая заявка уже поступила в мэрию.
Недовольны даже те, кто под сокращение не попал, рассказал Business FM председатель независимого профсоюза работников «скорой помощи» «Фельдшер.ру» Дмитрий Беляков.

Впервые об оптимизации столичной системы здравоохранения стало известно в середине октября. Тогда в Интернет попал документ из базы данных столичной мэрии с планом реструктуризации медучреждений. Для повышения их эффективности предлагается часть клиник объединить, а в других сократить персонал и койко-места. Читайте также: 100 тысяч для врача. Как будут сокращать штат и поднимать зарплату российским медикам

В ноябре глава Департамента здравоохранения Москвы Алексей Хрипун подтвердил, что обсуждаются планы по сокращению семи тысяч врачей пенсионного и предпенсионного возраста. Он добавил, что укрупнение клиник уже привело к экономии 100 миллиардов рублей за счет увольнения административно-управленческого персонала.

Но как все это повлияло на обычных москвичей?

На этой неделе по реформе здравоохранения в Москве высказался президент. «Мне кажется, что коллеги не все продумали и не все доработали. Можно было бы и по-другому все это выстроить», — сказал Путин, отвечая на вопрос одного из участников форума Общероссийского народного фронта.

Как отреагируют на заявления президента московские власти, говорит вице-президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов.

Между тем, появились сообщения, что земельные участки, где были расположены упраздненные медучреждения, отдадут под застройку элитной недвижимостью. И что, якобы, этим займется та же самая компания, которая уже получила контракт на снос больниц в центре Москвы. Информация нуждается в проверке, но тема активно обсуждается в соцсетях.

http://www.bfm.ru/news/279420

12 января 2015

Врачей реформировали, дворники разбежались

АВТОР Аркадий Бабченко журналист

Здравоохранение реформировали. Теперь у нас поликлиника - километров за пятнадцать, в соседнем микрорайоне. Ну ладно мы на машине, а у кого собственного автотранспорта нет - на автобусе до метро, метро, на автобусе от метро. И все это с ребенком на костылях.

Припарковаться, конечно же, негде. Н*х парковка у травмункта и детской поликлиники, правда? Дочку на руки, костыли под мышки - и по снегу чап-чап. По снегу - потому что таджики-то все разъехались. Чистить некому. Я уже и не помню, когда в Москве такое было, тротуары в этом городе в последние годы вылизывали безукоризненно, ничего не скажешь. А тут всего-то, говорят, 25 процентов дворников уехало - и уже фиг пройдешь.

В регистратуре зависли все компьютеры. Карточка медицинского страхования ни у кого не читается. Талончик выписать невозможно. Ни в регистратуре, ни в аппарате самообслуживания, ни у заведующего. В итоге где-то там в каком-то триста двадцать четвертом кабинете под крышей сидит специально присланный человек, который выписывает талончики на собственном ноутбуке, пока все остальное не починят. Сколково, фигли. Нанотехнологии. Ярды баксов в реформу.

Нам он почему-то выписал талончик на одно время с еще одними посетителями.

Приема ждали два часа.

Поликлиника вся покоцаная, неопрятная, с пятнами отвалившейся штукатурки. Никак не могу понять, как они это умудрились - не то что здание, весь микрорайон же новый, и десяти лет нету.

За окном - новослепленная неслабых таких размеров церковь. Я бы даже сказал - храм. Как раз на этом месте парковка бы для больных детей отличная получилась бы. Но нет. Скрепы важнее.

Впрочем, скрепы тоже недоделанные стоят - деньги на скрепление кончились. Так и не достроили. Не открылась церквушка-то, вишь ты как.

Бахил после Нового года нет. А без бахил нельзя. Детский кабинет все-таки. Хошь, разувайся, хошь, по воздуху летай.

"Я бы вам прямо сейчас выписала направление в Филатовскую, если бы вы взяли результаты МРТ, КТ и что там у вас еще было из прошлой больницы".

"Так нам же не дали на руки! Сказали, все есть в выписке!"

"Ну, давайте все делать заново. Вот вам талончик на через две недели…"

Все-таки, если сидишь в своем мирке и ограничиваешь контакты с этим государством к самому возможному минимуму - отвел ребенка в школу, забрал ребенка из школы - то жить здесь еще можно. Со скрипом, но можно.

Но как-только необходимость контактировать с этим государством вырастает хоть на один пункт - хоть в поликлинику сходить, хоть на родительское собрание - господи, как так получилось, что целая, еще совсем недавно более-менее адекватная страна, всего за несколько лет двинулась головой окончательно и превратилась в какую-то помесь Конго, Зазеркалья и Кащенко на ровном месте?

ЗЫ: Из одного из кабинетов женщина-врач мальчику: "Что ж ты плохо кушаешь? А кто же нас защищать будет?"

Посмотрел по сторонам. Обшарпанные некрашеные стены светло-коричневого цвета. Унылый линолеум. Лавочки из СССР. Отвалившаяся штукатурка. Копьютеры зависли. Бахил нет. Снег не чищен. Дворники сбежали.

Да. Кто же нас защищать будет?

Проклятые ж американцы спят и видят, как бы захватить эту нашу поликлинику…

http://echo.msk.ru/blog/ababchenko/1472626-echo/

Российская медицина: легче заплатить, чем тратить нервы

Российские власти хотят снизить расходы на медицину. С прошлого года идет масштабная оптимизация больниц и поликлиник. Чем обернулась реформа для врачей и их пациентов, разбиралась DW.

Москвичка Елена Соломихина в начале апреля родила дочь. Семья Елены зарабатывает немного, поэтому во время беременности она пользовалась услугами государственной женской консультации, а не коммерческой клиники. "Специалисты там опытные. Никаких претензий к ним у меня нет", - делится впечатлениями молодая мама. Но проблемы возникли с ультразвуковым исследованием плода (УЗИ).

Типичная ситуация

По медицинским нормативам УЗИ необходимо делать хотя бы раз в триместр. "Только один раз удалось попасть на обследование бесплатно. Истрепала все нервы. Говорят, не хватает специалистов", - вспоминает Елена. Два раза она оплатила обследование сама, причем в той же самой государственной организации. Это позволило не ждать месяц или более - а именно такие теперь в Москве очереди на обследование плода. "Отдала по 1500 рублей за каждое УЗИ. Легче заплатить эти деньги, чем тратить время и силы на бесплатное обследование. Во время беременности и так проблем хватает", - рассказала Соломихина DW.

Одна из больниц в Санкт-Петербурге

"Сегодня это типичная ситуация", - комментирует случай Елены врач московской поликлиники №5 Анна Землянухина. "Сейчас действительно стало очень трудно записать пациента на УЗИ. Не хватает специалистов. Кого-то сократили, а кто-то сам уволился. К тому же после укрупнения медучреждений к нам приходят пациенты и из других мест", - пояснила врач. По ее словам, более сложное обследование приходится ждать и дольше. Например, среднее время ожидания магнитно-резонансной томографии (МРТ) - три месяца. Причем бесплатно такое обследование можно пройти только по очень серьезным показаниям.

Например, при подозрении на онкологию. В каждой государственной поликлинике есть прейскурант платных обследований. Корреспондент DW изучила цены для тех, кто не хочет или не может ждать. Получилась примерно такая картина: УЗИ плода - от 1200 до 2800 рублей, компьютерная томография головного мозга - от 2500-4000 рублей, МРТ головного мозга - около 4000 рублей. В регионах цены несколько ниже. Например, в Петрозаводске УЗИ без очереди обойдется в 800 рублей, а МРТ головного мозга - в 3000 руб.

Назад к платной медицине?

Руководитель профсоюза медиков "Действие" Андрей Коновал убежден, что власти сознательно пытаются сделать государственную медицину частично платной. По словам эксперта, ситуация усугубилась с начала 2014 года, когда было введено одноканальное государственное финансирование через систему Фонда медицинского страхования. Фонд должен оплачивать все услуги, оказанные гражданам по системе ОМС.

"Проблема в том, что на практике государственные тарифы сильно занижены, - поясняет Коновал. - Поэтому медучреждения вынуждены изыскивать дополнительные средства за счет пациентов, которые и так уже застрахованы". По словам эксперта, некоторые врачи отказываются принимать платных пациентов вне очереди. Но администрация всеми правдами и неправдами вынуждает их это делать.

Никто не хочет работать в поликлинике

В 2014 году по Москве сократили 6 тысяч врачей в стационарах. Предполагалось, что какая-то часть из них пойдет работать в поликлиники. Но этого не произошло. "В поликлиниках очень тяжелые условия работы", - констатирует Андрей Коновал. По его словам, время приема одного пациента сегодня в среднем составляет 12 минут. "У врачей бывает по 50-60 пациентов за день. Они выматываются до предела. У нас есть случай, когда участковый терапевт за день приняла 124 пациента. Представьте себе темп работы и ее качество!", - говорит он.

Акция протеста московский врачей против реформы медицины в столице

"В московские поликлиники сейчас в основном набирают приезжих, часто даже не из России, а например, из Средней Азии. Я не уверен даже, что их образование соответствует современным российским требованиям. Качеством лечения сегодня никто не интересуется. Власти пекутся только о нормативах", - утверждает врач-невролог Семен Гальперин, который пытается бороться с закрытием московской больницы N11.

В результате реформы Гальперину пришлось сменить специальность - теперь он работает не неврологом, а физиотерапевтом. "По планам реформы у нас должно быть больше лечения на базе амбулаторий и меньше в стационарах. Но в амбулаториях нет ни базы, ни опытного персонала. К нам в больницу приходят пациенты и жалуются, что к узким специалистам надо ждать приема месяцами", - рассказывает Гальперин.

"Сегодня в наших поликлиниках просто невозможно получить серьезное лечение", - убежден он. По словам врача, в цивилизованном мире амбулатории принято размещать при стационарах. И в таких условиях действительно возможно сокращение времени лечения на больничной койке. Но таких гигантских поликлинических комплексов, какие теперь создаются в Москве, в мировой практике просто нет.

Платим больше, умираем чаще

Проблему признали даже некоторые органы власти. В апреле Счетная палата РФ провела промежуточную оценку проводимой реформы здравоохранения. Оценка показала, что в 2014 году отмечен рост числа умерших в стационарах на 3,7 процента. А 17,5 тысяч населенных пунктов остались без медицинской инфраструктуры. Реформа проходит в рамках выполнения майских указов Владимира Путина, пообещавшего довести зарплаты врачей до 200 процентов от средней в регионе, а медперсонала - до 100 процентов.

Однако на практике проводимая оптимизация позволила увеличить фонд оплаты труда медицинских работников лишь на 3,28 миллиардов рублей, то есть всего на полпроцента от его общего объема. Счетная палата констатировала, что зарплаты медиков выросли не за счет увеличения оклада, а из-за роста рабочей нагрузки. Вместо положенных восьми часов российский врач сегодня работает 12 часов и более.

Счетная палата также отмечает, что на фоне реформы объем платных медицинских услуг в 2014 году вырос на четверть. "В условиях снижения доступности медпомощи рост платных услуг может свидетельствовать о замещении бесплатной медицинской помощи платной", - сделали вывод.

Дата 01.06.2015

Автор Юлия Вишневецкая, Москва

http://dw.de/p/1FYff

Путин поручил Медведеву снизить смертность

Особое внимание правительство должно уделить регионам, где выявлен значительный рост смертности

Президент России Владимир Путин дал ряд поручений в сфере здравоохранения по итогам совещания с членами правительства, состоявшегося 27 мая, сообщает ТАСС. «Правительству совместно с органами исполнительной власти субъектов РФ проанализировать причины роста смертности населения в I квартале 2015 года, обратив особое внимание на субъекты, в которых выявлен значительный рост смертности населения, и по результатам анализа разработать и принять комплекс дополнительных мер, направленных на снижение смертности», — сообщается на сайте Кремля.

Доклад по результатам работы должен быть представлен президенту 30 июля, далее — ежеквартально. Ответственными за исполнение назначены премьер-министр Дмитрий Медведев и руководители регионов страны.

Другое распоряжение кабмину касается проработки вопроса по частичному возмещению стоимости лекарств гражданам с заболеваниями, которые могут привести к риску развития жизнеугрожающих состояний, а также лицам, нуждающимся в длительном приеме лекарств после высокотехнологичного оперативного вмешательства. Доклада по этой теме президент ожидает до 20 июля.

Кроме того, до 1 марта 2016 года президент поручил правительству представить предложения по повышению мотивации федеральных чиновников к ведению здорового образа жизни и занятию физкультурой и спортом. Ответственным за исполнение также назначен председатель кабинета министров.

http://www.bfm.ru/news/295393

Комитет Кудрина возложил на Минздрав вину за рост смертности

Елена Малышева

В России в этом году может умереть более 2 млн человек. Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина обвинил в росте смертности политику Минздрава

Фото: ТАСС

Хуже, чем раньше

В 2015 году в России возобновился рост смертности, которая в предыдущие годы уменьшалась. За январь—май она выросла на 1,8%, или 14,5 тыс. человек, по сравнению с тем же периодом прошлого года. Это произошло вследствие системных ошибок чиновников, утверждается в докладе Комитета гражданских инициатив (КГИ).

«Одной из причин снижения доступности медицинской помощи является ее нарастающая платность, о чем свидетельствуют данные Счетной палаты», — утверждают авторы доклада доктор медицинских наук Юрий Комаров и доктор экономических наук Сергей Ермаков. Другие причины — «ликвидация огромного числа медицинских учреждений и укрупнение некоторых из них».

Так, на 90 тыс. сократилось число медицинских кадров при их серьезном дефиците, говорится в докладе. Особенно большое число медицинских учреждений были закрыты в малых городах, в малых населенных пунктах и на селе, что из-за значительных расстояний делает для их жителей медицинскую помощь недоступной, делают выводы аналитики.

Авторы доклада признают, что для роста смертности есть также естественное основание — увеличение средней продолжительности жизни и рост числа пожилых людей, на долю которых приходятся самые большие коэффициенты смертности.

Но, как указывают ученые, возрастные особенности никак не проявляются в росте смертности от ряда острых респираторных инфекций, гриппа, пневмонии и их осложнений. При этом уровень госпитализации в стране не соответствует потребностям и неуклонно снижается, а доля расходов на здравоохранение снижается в ВВП при возрастающей затратности медпомощи. «Значительные территориальные различия в стоимости отдельных видов медицинской помощи говорят об отсутствии единой политики», — отмечается в докладе.

Хуже, чем у других

Эксперты КГИ провели анализ зависимости ожидаемой продолжительности жизни при рождении от затрат на здравоохранение по всем европейским странам. Сравнение показало, что здравоохранение в России неэффективно и развивается совсем по другим законам, нежели в Европе.

Анализируя данные статистики о смертности за первые месяцы этого года, ученые отмечают, что в России смертность растет и уже почти вдвое выше, чем была 50 лет назад. «Судя по смертности за первый квартал 2015 года, в России за этот год умрет более 2 млн человек [1,9 млн в 2014 году]. Особенно социально значима смертность в трудоспособном возрасте 35–44 года», — говорится в докладе.

Самая неблагоприятная ситуация сложилась в России в наиболее активном и трудоспособном возрасте 20–59 лет. «Наибольший рост количества умерших в возрасте 25–49 лет (в четыре-пять раз) произошел не от сердечно-сосудистых заболеваний и новообразований. И не от травм и других внешних причин, а от заболеваний, которые рассматриваются ВОЗ как характерные преимущественно для слаборазвитых и развивающихся стран», — пишут аналитики.

Наиболее высокие показатели смертности в средних и пожилых возрастах отмечаются в малых населенных пунктах, говорится в документе.

http://top.rbc.ru/economics/02/07/2015/ … 4329df08cf

Народный фронт предложит Путину перезагрузить систему здравоохранения

Михаил Рубин, Максим Гликин

Во вторник центральный штаб Общероссийского народного фронта назначит проведение форума, посвященного проблемам здравоохранения, на 28–29 июля, рассказали РБК два собеседника в руководстве президентского движения

На форуме ОНФ ожидается участие президента России Владимира Путина
Фото: ТАСС

В конце прошлого года провести такое мероприятие ОНФ предлагал президент Владимир Путин. Он говорил о том, что форум мог бы пройти в первой половине 2015 года, но из-за большого количества вопросов и тем было решено перенести работу на конец июля, говорит фронтовик.

Оптимизация, а не ликвидация

Форум пройдет в Москве, в нем примут участие около 600 человек. Это будут не только врачи и медицинские чиновники, наоборот, их число будет минимальным, подчеркивает один из организаторов. Большую часть составят представители профильных НКО, защитники прав пациентов, педагоги, обучающие врачей, промышленники, разрабатывающие медицинские технологии, эксперты, экономисты, социологи и демографы, а также журналисты, которые пишут о проблемах здравоохранения.

«Это будет, скорее, форум пациентов и их проблем», — отмечает собеседник РБК. Отвечать на вопросы участников в первый день форума будут руководители профильных ведомств, включая министра здравоохранения Веронику Скворцову.

На второй день запланировано пленарное заседание, где ожидают участия президента Владимира Путина, говорит собеседник, близкий к Кремлю. На прошлых форумах ОНФ президент на пленарных заседаниях отвечал на вопросы и предложения участников. Получить оперативный комментарий пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова РБК не удалось.

Главная цель форума — обсудить изменения в сфере здравоохранения с точки зрения улучшения качества услуг для населения. «Мы будем говорить о том, что нужна реальная оптимизация на базе новых решений, а не та, которую реализуют чиновники Минздрава, — с сокращениями и ликвидациями больниц, — говорит собеседник в ОНФ. — Форум должен дать внешний толчок для развития системы здравоохранения со стороны потребителей». Собеседник не исключает, что по итогам форума будут приняты «неожиданные и радикальные» решения.

Ожидается, что участники форума отдельно поднимут тему отсутствия общей стратегии развития здравоохранения и координации между профильными ведомствами: Минпромторгом (отвечает за приобретение препаратов), Минобрнауки (должно заниматься медицинскими разработками и подготовкой кадров) и Минздравом. «Налицо разрыв между потребностью системы здравоохранения и предложением. Те, кто занимаются импортозамещением, не знают нужд тех, кто обеспечивает препаратами больницы. И наоборот. Государство вливает огромные средства в отечественную фармацевтическую продукцию, которую потом никто не закупает. Подготовка специалистов не координируется с кадровой политикой в медучреждениях: вакансии не заполняются, а у выпускников нет работы», — говорит один из организаторов.

Не слушают и Путина

Основные проблемы здравоохранения будут изложены в докладе, который организаторы специально подготовили к форуму. «Мы провели мониторинг положения дел в 14 регионах и проанализировали около тысячи публикаций в СМИ. Получается, что существующая система не защищает ни интересы врачей, ни пациентов. В нее вкладываются значительные финансовые средства, а должной отдачи они не дают. Во многом из-за неразберихи в финансировании системы: зачастую одна и та же медуслуга оплачивается из разных источников два, а то и три раза: и из ОМС, и из ДМС, и из кармана пациентов. При этом на качестве это не сказывается», — рассказывает собеседник РБК.

«Многие проблемы связаны с отсутствием нормального диалога между чиновниками, начальниками и потребителями медицинских услуг. Наверное, прежде чем принимать непопулярные решения, например по закрытию поликлиник в отдаленных территориях, надо обсудить это со всем обществом. ОНФ должен стать площадкой в том числе для таких переговоров. В других форматах людей не слышат», — говорит депутат Госдумы, онколог Лариса Фечина. Именно в этом упрекнул ФАС Минздрав, который не проводит публичного обсуждения своих решений, в отличие от других ведомств.

Общероссийский народный фронт регулярно проводит разные форумы — «Форум действий», медиафорум, а также форумы, посвященные социальным проблемам. Во всех этих мероприятиях участвует президент Путин, который дает по их итогам поручения.

В прошлом году ОНФ проводил форум, посвященный проблемам образования. Тогда Путин поручил подготовить предложения о мерах «по формированию российской гражданской идентичности» и рассмотреть вопрос об отмене ЕГЭ для тех школьников, кто не планирует получать высшее образование. А на последнем «форуме действий» Путин критиковал московские власти за реформу здравоохранения. Говоря о сокращении врачей в столице, Путин сообщил, что, по его мнению, городские власти «действительно не все продумали и не все доработали».

Главную задачу в сфере здравоохранения на 2015 год Путин ставил в декабре, зачитывая послание федеральному собранию. Необходимо завершить переход к страховым принципам, говорил глава государства. «Мы должны сформировать централизованную систему государственного контроля за качеством работы медицинских организаций с соответствующими полномочиями и рычагами», — добавил Путин, возложив эту работу на правительство

Участники готовящегося медицинского форума особо рассмотрят проблему исполнения поручений президента в области здравоохранения: это касается и «майских» указов Путина, и десятков поручений, которые были даны с того времени. «Президент немало внимания уделяет проблемам в этой сфере, но все его рекомендации почему-то остаются на бумаге. Поручения в значительной степени не выполняются», — отмечает собеседник в ОНФ.

У руководства страны нет адекватного представления о том, что происходит в сфере здравоохранения и как ее реформировать, говорит член КГИ Евгений Гонтмахер. «Вряд ли после форума ситуация изменится. Зафиксированный Росстатом и докладом Счетной палаты рост смертности испортил картину власти, поэтому там сейчас суетятся и пытаются перехватить инициативу. Но, скорее всего, все закончится критикой правительства и формальными поручениями президента», — говорит эксперт

http://top.rbc.ru/politics/30/06/2015/5 … 0d25727371

Доклад ОНФ: растет число россиян, недовольных качеством медицины

Как оказалось, среди граждан все меньше тех, кто посещает врачей, и все больше получивших отказы от «скорой»

Текст: Алексей Доронин

Фото: Валерий Матыцин/ТАСС

Российская медицина принимает критику в свой адрес. В Москве прошел первый день форума «За качественную и доступную медицину». На нем был озвучен общественный доклад, критические тезисы которого в Минздраве заранее признали преувеличенными. 7 сентября на форуме ждут Владимира Путина.

В докладе сказано, что недовольство качеством медицинской помощи среди населения растет. Есть данные статистики ФОМ: «хорошей» ситуацию в сфере здравоохранения назвали лишь 11% респондентов. 39% опрошенных отметили, что ситуация в регионе не меняется и 32% нашли, что ситуация за последние два года меняется к худшему. Россияне стали меньше посещать врачей и получать больше отказов в вызове скорой помощи. Граждане занимаются самолечением да и чувствуют себя от этого лучше. В то же время директор Департамента общественного здоровья и коммуникаций Минздрава России Олег Салагай подчеркивает: если следовать данным социологов, количество людей, занимающихся самолечением в России, снижается.

Как отмечается в докладе, на мнение граждан повлияла проведенная в 2014 году оптимизация сети медучреждений. Текст документа проккомментировал Николай Николаев.

В роли главного защитника отечественного здравоохранения на Форуме выступила глава Минздрава Вероника Скворцова. Критику в адрес ведомства она назвала «отчасти справедливой», но преувеличенной в отдельных моментах.  Одним из них стал вопрос лекарственного обеспечения. По словам Скворцовой, общее количество рецептов, находящихся на отсроченном обеспечении, уменьшилось в два раза по сравнению с прошлым годом. Кроме того, все жизненно важные лекарства в России есть.

Представители ОНФ обратились к членам правительства, напомнив, что из всех поручений президента в сфере здравоохранения выполнено было меньше половины. Директор Центра социальной экономики Давид Мелик-Гусейнов также выступал на форуме. Он считает, что с критикой и предложениями можно и нужно работать.

Вместе с представителями ОНФ предложения в адрес правительства уже готовы представить демографы и представители ведущих учреждений Минздрава. Они уже готовят обращение к вице-премьеру Ольге Голодец. Эксперты уверены, что в стране необходимо создать рабочую группу, которая занялась бы данными о смертности. Сейчас в статистике слишком много общих данных, а некоторые цифры якобы чуть ли не подчищаются специально. Колебания за 3 месяца, по словам демографов, ни о чем не говорят, а колебания за 100 лет, свидетельствуют о многом. И Россия здесь позади всех развитых стран.

http://www.bfm.ru/news/302245

Минздрав услышал Business FM: ФОМС разберется с врачебными приписками

Бесплатная и виртуальная медицина — за реальные деньги. Жители Москвы обнаружили, что в этом году прошли вакцинацию и диспансеризацию при том, что даже не заходили в свои поликлиники

Текст: Михаил Баженов

Фото: Станислав Красильников/ТАСС

Минздрав просит Фонд обязательного медицинского страхования провести проверку в связи с ситуацией с врачебными приписками. Накануне Business FM сообщил, что жители Москвы неожиданно обнаружили, что в этом году прошли вакцинацию и диспансеризацию при том, что даже не заходили в свои поликлиники. Сведения о врачебных приписках стали поводом для проверки, сообщил официальный представитель Минздрава Олег Салагай.

По закону, каждый застрахованный по ОМС может обратиться в свою страховую компанию и запросить выписку об оказанных услугах. Чтобы упростить этот процесс, московский городской ФОМС в сентябре открыл для жителей Москвы доступ к базе фонда. С этого момента в фонд стали поступать массовые жалобы на приписанные услуги. Речь идет не об ошибках в системе, а о серьезной коррупционной составляющей, уверен член общественного совета Федерального медико-биологического агентства, доктор медицинских наук, профессор Евгений Ачкасов.

Что такое врачебная приписка? Сколько она стоит? И почему медучреждения фальфицируют данные о своих услугах? На сайте Московского фонда обязательного медицинского страхования есть раздел со списком оказанных в этом году врачебных услуг. Его можно найти в личном кабинете. Теперь история. Москвич Андрей в этом году ни разу не обращался к врачам, но его личный список состоял из десятка позиций: полная диспансеризация и несколько посещений стоматолога. Стоимость медпомощи по полису ОМС — две тысячи рублей.

Мы проверили, как работает система. К примеру, автора этого материала в марте в 12 городской поликлинике привили от кори. Вакцинация стоила 62 рубля 22 копейки. Факт неожиданный, и радиостанция обратилась к врачам с вопросом, почему в системе прививка есть, а на самом деле ее нет. «Объяснения я сейчас не могу вам представить, потому что надо проверить. У нас был подобный случай, ошибка оператора была. Я сейчас должна уточнить, кто это подавал, и зачем он подавал то, что не делал, какой доктор, и я потом вам дам ответ. Я же не могу сейчас с ним поговорить о том, чего я не знаю», — таков был ответ.

Проверка виртуальной вакцинации заняла около 10 минут. После этого замглавврача перезвонил и извинился. Но не за ошибку оператора, а за приписку. За разъяснением, что такое приписка во врачебном деле, мы обратились к главе НИИ Организации здравоохранения Давиду Мелик-Гусейнову.

Мы выяснили, что система «мертвых душ», которым оказываются виртуальные медуслуги за реальные деньги, существует в здравоохранении не первый год. Эксперты описывают масштаб бедствия двумя цифрами: из семисот миллионов оказанных на бумаге услуг 300 миллионов — это приписки. Данные за 2013 год. Чтобы сломать систему, медучреждения год назад перевели на подушевое финансирование. Но интерес к припискам не угас, говорит президент Лиги защиты пациентов Александр Саверский.

Вернемся к количеству приписок за 2013-й: 300 миллионов. Даже если в среднем стоимость каждой не оказанной услуги не превышала ста рублей, врачи получили 30 миллиардов. Это столько же, сколько в прошлом году потратили на всю социальную сферу в Вологодской области, например. Куда ушли и продолжают уходить деньги за приписки, можно себе только представить. И вот проблема: пока система оказывает виртуальные услуги за реальные деньги, реальные пациенты остаются без медицинской помощи, потому что на нее не хватает денег.

http://www.bfm.ru/news/309744

Глава Московского фонда ОМС: Я могу подтвердить, что денег в системе обязательного страхования достаточно

Москвичи обнаружили, что им приписывают медицинские услуги — начиная от вакцинации до, подчас, полной диспансеризации. Только с сентября было получено 8 500 сообщений от граждан

Текст: Михаил Баженов

Фото: Алексей Павлишак/ТАСС

Москвичи обнаружили, что в 2015 году «прошли» вакцинацию и диспансеризацию, более того, оказалось, что такая система функционирует не первый год. Как выяснила Business FM, при этом многие граждане даже не заходили в свои поликлиники. Подобные сведения заинтересовали Минздрав: он попросил Фонд обязательного медицинского страхования провести проверку в связи с ситуацией с врачебными приписками.

Каждый человек, застрахованный по ОМС, имеет право обратиться в страховую компанию и запросить выписку об оказанных услугах. В сентябре жители столицы получили доступ к базе фонда. Обозреватель Business FM Михаил Баженов встретился с директором Московского городского фонда обязательного медицинского страхования Владимиром Зеленским, чтобы прояснить ситуацию.

Владимир Анатольевич, в сентябре этого года Московский городской фонд обязательного медицинского страхования сделал сервис, который позволяет москвичам проверить те медицинские услуги, которые были им оказаны за текущий год. С сентября как много сообщений получил фонд о том, что эти услуги не были оказаны?

Владимир Зеленский: По состоянию на текущую дату мы получили порядка 8,5 тысячи сообщений о неуказанных услугах.

Есть ли среди них те, которые уже подтвердились?

Владимир Зеленский: Мы проверяем каждый случай. Мы пока разбираемся с сентябрем, уже есть несколько сотен случаев, по которым подтвержден факт отсутствия в медицинской документации в медорганизацих.

Это явление, которое эксперты называют припиской, я так понимаю, существует не первый год, и Московский городской фонд ОМС делал определенные шаги, чтобы это явление убрать. Расскажите об этих шагах и о том, почему это явление существовало раньше и может продолжать существовать сейчас.

Владимир Зеленский: В первую очередь, личный кабинет застрахованного человека открывался не с целью вылавливания приписок. Это часть политики по информированию застрахованных о том, как вообще работает система обязательного медицинского страхования. У нас по закону об ОМС на страховые компании возложена обязанность представлять интересы застрахованных, контролировать, следить, проводить экспертизы, информировать граждан, осуществлять индивидуальное информирование. Этот личный кабинет создавался, в сентябре был открыт именно для того, чтобы дать возможность гражданам проверить те записи, которые есть о них в наших информационных системах. Это не только записи об оказанных услугах. Это и паспортные данные, и информация о прикреплении к медицинским организациями. Много разной информации в этом личном кабинете, но все-таки мы преследовали цель народного контроля за расходованием средств обязательного медицинского страхования.

Почему понадобился этот народный контроль? Насколько я понимаю, страховые компании в постоянном режиме сами осуществляют контроль за теми услугами и за качеством тех услуг, которые оказывают лечебные учреждения.

Владимир Зеленский: Нормативы тех экспертных мероприятий, которые сейчас предусмотрены для страховых компаний на федеральном уровне, например, для амбулаторно-поликлинической помощи 0,8% оказанных услуг, у нас услуг оказывается поликлинических в ОМС порядка 400 млн, и обязательной экспертизе подвергаются только 3 млн. И у нас есть достаточно серьезные вопросы, в том числе к качеству этих экспертных мероприятий, проводимых страховыми компаниями, и мы все равно предположили, что лучше, чем сами застрахованные граждане, нам никто не сможет подтвердить или опровергнуть факты оказания тех или иных услуг.

То есть качество экспертизы страховых компаний оставляет желать лучшего?

Владимир Зеленский: И мы это выявляем периодически при проверках страховых компаний.

Вы сами тоже проверяете страховые компании?

Владимир Зеленский: Одной из основных функций фонда является как раз именно контроль за деятельностью страховых компаний, потому что большая часть ресурсов системы ОМС тратится именно через страховые компании, это подавляющее большинство всей оказанной медицинской помощи и всех услуг. Но если сравнить два показателя, мы получаем от федерального фонда субвенцию в 141 млрд рублей, из которых 134 млрд рублей медицинские организации получают именно через страховые компании.

Зависят ли доходы страховых компаний от качества их работы в системе ОМС?

Владимир Зеленский: Доходы страховых компаний являются фиксированными, это так называемые расходы на ведение дел. В текущем году это 1,3% от суммы средств, которая проходит через страховые компании. В следующем году это будет 1% от средств, идущих через страховые компании.

То есть, по большому счету, страховым компаниям можно почивать себе на лаврах за счет тех денег в системе ОМС и не особенно шевелиться в плане проверок, экспертиз и прочего?

Владимир Зеленский: По закону страховые компании имеют право получать себе в доход 30% от стоимости услуг, которые они признали дефектными, остальные 70% возвращаются в доход бюджетам фонда ОМС территориального, в нашем случае Московского городского фонда обязательного медицинского страхования. И наша ключевая задача, которую мы постоянно решаем со страховыми компаниями, для того чтобы те деньги, которые получают страховые от экспертиз, были бы использованы на улучшение качества самих экспертиз, а не просто были бы чистой прибылью страховых компаний.

Но даже получая часть прибыли от того, что они находят нарушения, страховые компании, как выясняется, находят эти нарушения не совсем качественными. В чем здесь подвох может быть?

Владимир Зеленский: Трудно сказать, в чем здесь подвох. Я думаю, отчасти это вызвано тем, что система все равно формируется относительно недавно такого рода штрафов. Поскольку вся эта система штрафных санкций была введена с новым законом об обязательном медицинском страховании, по сути, с 2011 года, и сейчас все равно еще определенным образом происходит setup этой системы. Но самое главное начнется, когда мы будем проверять те сообщения, которые наши застрахованные оставляют через сервисы, через личный кабинет застрахованного, мы будем еще смотреть, проверяла или не проверяла страховая компания этот случай ранее. Если выяснится, что страховая компания проверяла этот случай и когда-то признала его правомерным, но при этом человек нам сейчас сообщает о том, что он не обращался, то мы будем наказывать страховую компанию.

А насколько серьезное наказание для страховых компаний?

Владимир Зеленский: Существует тоже целая система штрафов и санкций для страховых компаний. Как правило, за нарушение экспертной работы это штраф в размере 10% от месячных расходов на ведение дел.

В этом году какие штрафы страховые компании получили?

Владимир Зеленский: Порядка 170 млн рублей.

Если сравнить эту цифру с их доходами...

Владимир Зеленский: На ведение дел в этом году страховые компании получат в общей сложности порядка 1,6 млрд.

10% от доходов страховые компании заплатили в виде штрафов?

Владимир Зеленский: Да, или заплатят.

Давайте вернемся на более территориальный уровень — в поликлиники. Все-таки несколько случаев, как вы уже сказали, подтвердились, приписки были. С какой целью это делается? К примеру, в Facebook говорится, что эти приписки позволяют медицинским учреждениям сохранять объемы и тем самым защищают их от возможного закрытия, от возможной реструктуризации. Насколько объективно и соответствует действительности это мнение?

Владимир Зеленский: Главная задача вообще системы обязательного медицинского страхования — это оказание медицинской помощи гражданам и оплата этой медицинской помощи, организация оказания медицинской помощи и оплата этой помощи — это самое ключевое. И в системе ОМС участвует огромное количество учреждений — порядка 400. И система ОМС — это не про врачей и не про медицинскую организацию. Поэтому очень сложно мне сказать, зачем. Я могу только прокомментировать одно: у нас поликлиники — и городские, и часть не городских поликлиник — в этом году уже получают деньги по принципу подушевого финансирования. Это означает, что их бюджет годовой зависит от количества прикрепленных граждан, написавших заявление в первую очередь или прикрепленных по территориальному признаку, а также подушевого норматива. И вне зависимости от того, обращался человек в поликлинику или не обращался в поликлинику, если он прикреплен, то поликлиника все равно получает этот фиксированный бюджет. И не означает абсолютно, что если человек ходил в поликлинику много и свой «подушевик», скажем так, исчерпал, то поликлинике кто-то заплатит сверх или не заплатит, ровно так же, как и не вычтет финансирование, если кто-то не ходит. То есть зависимости финансирования поликлиник от объема оказанных услуг сейчас нет, самое ключевое — это выбор гражданина на прикрепление.

Кстати, вы говорили о том, что у нас еще не все граждане прикрепились к своим поликлиникам, и отсюда возникают вопросы, когда человек заходит в систему и видит, что он оказывается к другой поликлинике прикреплен. Сколько у нас таких граждан осталось, неприкрепленных?

Владимир Зеленский: Порядка 6 млн человек. По сути, единственная обязанность застрахованного, которая есть у нас в законодательстве, это информировать страховую компанию об изменениях паспорта, фамилии, имени, отчества и изменении места жительства в течение месяца после того, как эти изменения произошли. У нас граждане зачастую не знают, что такая обязанность есть, поэтому в информационных системах страховых компаний в информационной системе фонда хранятся те данные о гражданах, которые были ими оставлены при получении полиса ОМС 10-15 лет назад. Естественно эти данные устаревают, нам застрахованные не сообщают, что у них эти изменения произошли. Поэтому возникают вопросы о том, почему человек прикреплен к поликлинике, а он на самом деле не живет уже несколько лет в этом районе. Потому что просто система ОМС не знает о том, что застрахованный уже несколько лет не живет в этом районе. Наша задача, и мы начали в сентябре 2014 года информационную кампанию, чтобы граждане все-таки прикреплялись по заявлению, а не по территориальному признаку. Нужно прийти в свою поликлинику и написать заявление о прикреплении. Потому что для нас заявление о прикреплении —  это некий формат доверенности, что человек абсолютно осознанно пришел в поликлинику и нам, системе обязательного медицинского страхования, сообщил, что да, я хочу, чтобы сюда вы переводили свои деньги, а не мы сами догадывались бы, куда их переводить.

Что человеку необходимо сделать, чтобы посмотреть список оказанных ему услуг? Как я понимаю, для начала нужно пойти на сайт Московского городского фонда ОМС. Что дальше?

Владимир Зеленский: Можно прийти на сайт городского Фонда обязательного медицинского страхования и пройти в свой личный кабинет, если есть доступ к федеральному порталу государственных услуг. Причем этот доступ должен быть проверенным и подтвержденным. Почему мы выбрали такую систему авторизации — потому что мы открываем, по сути, медицинские данные, и мы должны быть на 100 процентов уверены, что мы открыли данные именно тому человеку, именно те данные, за которыми он пришел. Абсолютно не сложная процедура получения доступа на федеральный портал госуслуг, она несколько минут занимает — регистрация на сайте — и должен быть осуществлен визит в отделение «Почты России». Визит в отделение «Почты России» означает, что специальное лицо смотрит на паспорт, смотрит на человека и убеждается, что это действительно он. Это очень важный этап именно для получения такого доступа, он правда не занимает абсолютно много времени, я сам проходил эту процедуру, она у меня заняла буквально три минуты в отделении почты. То есть ключевое — живой человек должен посмотреть, что это действительно живой человек обращается за доступом.

Вы в свое время наблюдали за опытом других стран и видели то, что приписки — это не наше, отечественное, российское явление, что оно существует везде. Это так?

Владимир Зеленский: Да, и очень многие страны, действительно, пытаются разными способами бороться с приписками или с фиксакцией неоказанных услуг. Например, в части стационарной помощи во многих странах Европы приписки приобретают несколько другой оттенок. То есть это фиксация не факта услуги, когда гражданин не обращался, а это искусственное утяжеление диагнозов, то есть это еще один фактор искажения медицинской документации. Все с этим сталкиваются, и все с этим борются.

Это то, что у нас происходит в основном в частных клиниках.

Владимир Зеленский: Не могу комментировать частные клиники.

Человек приходит с головной болью, а ему говорят: у вас скоро будет инфаркт, давайте полечим еще ваши почки.

Владимир Зеленский: Не совсем так. Наверное, другой пример приведу: это может быть госпитализация с вывихом, а поставлен перелом. В мире очень распространена такого рода практика, поэтому страховые компании, фонды ОМС, которые существуют в других странах, всегда очень пристально смотрят именно за этим.

Можете ли вы дать оценку количеству этих виртуальных, неоказанных услуг и объему их в денежном эквиваленте за прошлые годы? В этом году, наверное, статистику подбивать еще рано, а за 2012-2014 годы есть какие-то данные?

Владимир Зеленский: Нет, таких данных у нас нет по так называемым виртуальным или неоказанным услугам. Я хочу просто еще раз подчеркнуть, что каждый случай требует индивидуального разбирательства, и говорить о том, что у нас 8,5 тысячи сообщений, из которых 8,5 тысячи — это будут подтвержденные неоказанные услуги, некорректно. Каждый случай требует расследования, детального изучения медицинской документации и, при необходимости, общения с самим застрахованным. И в этом плане очень хорошо, когда застрахованные тут же оставляют нам свои контакты для обратной связи, чтобы мы могли с ними оперативно поговорить, если вдруг у нас возникают какие-то вопросы. Хотел сказать огромное спасибо всем, кто обратился в свой личный кабинет, кто хочет в него обратиться или будет обращаться, за активную позицию. Действительно, правительство Москвы уделяет огромное внимание здравоохранению, постоянно вливаются дополнительные деньги, и нам то отношение граждан и та обратная связь, которую мы получаем через личные кабинеты, очень важны, потому что экономическая обстановка сложная и нам важен каждый рубль, чтобы он был использован максимально эффективно, с максимальным результатом. Поэтому спасибо всем огромное за активную гражданскую позицию.

Не один раз я слышал о том, что деньги в системе обязательного медицинского страхования есть, и их там достаточно. Вы можете подтвердить, что они там действительно есть и их там на самом деле достаточно?

Владимир Зеленский: Подтвердить выпиской со счетов казначейства Московского фонда обязательного медицинского страхования? Да, деньги в системе есть. Сейчас в системе ОМС больше полутора триллионов рублей — это огромная сумма. Денег достаточно. Ну, как сказать, во всех странах мира денег недостаточно. Пример тех же самых США, где 15-17% ВВП уходят на здравоохранение, и цифра нарастает, говорит о многом. Тем не менее, чтобы обеспечивать тот уровень помощи, который у нас есть, денег действительно достаточно. Вопрос в том, что мы должны правильно распоряжаться этими деньгами.

http://www.bfm.ru/news/309991