Новая искренность: когда пропагандист не врет
Андрей Перцев
Иллюстрация: Михаль Джийкан
«Проклятые жулики и воры построили и провели Олимпиаду в Сочи, Универсиаду в Казани, саммит АТЭС во Владивостоке. Заново отстроили Грозный и с горем пополам, но все-таки запустили скоростное сообщение между Москвой и Питером, Москвой и Нижним Новгородом. Жулики и воры возродили вертолетостроение и даже кое-как слепили Sukhoi Superjet». Отрывок чем-то напоминает отрывки из постов Навального или колонки Латыниной, если не Альбац. Это и на самом деле колонка, только в «Комсомольской правде», а написал ее Дмитрий Соколов-Митрич. Заявление, в общем, серьезное – у газеты миллионные тиражи, хорошие просмотры на сайте: это не гетто пятой или шестой колонны. И тут практически «болотное» – «жулики и воры…», все болевые точки – Олимпиада, АТЭС (с реальными уголовными делами), Грозный; и это там, где еще недавно была Скойбеда. Если почитать дальше, окажется, что автор жуликов и воров не прогоняет, наоборот. «Мне очень нравится, как эти люди жульничают и воруют. Не знаю почему, но в результате их противоправной деятельности жизнь хоть немного, но все-таки меняется к лучшему», – признается колумнист «КП» и других изданий.
Можно предположить, что это ирония, и Скойбеда со товарищи замыслили свергнуть режим, но нет. Текст быстро превращается в перечисление достижений: в нефтяных городах дамы наконец-то могут ходить на шпильках, там протянули ЛЭП, здесь построили завод. Украли, распилили, но ведь что-то и народу перепало. «Творческая интеллигенция», которая появляется в финале для противопоставления деятельным жуликам, ничего не крала, но и не сделала ничего – у читателя «КП» и сомнений не возникнет, кто лучше и полезнее. Мысль не новая: пусть воруют, но зато работают. В любом городе можно услышать воспоминания о мэре, который хоть и тянул, но и жителям кое-что перепадало. Но услышать это можно было на кухне, на лавочке, а не из местного СМИ. Для пропаганды поразительная искренность пока новое слово, но, кажется, это путь, по которому она будет развиваться.
Главное, быть искренним не везде, а в вопросах, где такую искренность поддержат. С апологией жуликов и воров Соколов-Митрич попал в точку – никакого возмущения колонка не вызвала. Если бы не понравилась, пошли бы письма читателей, и Ульяна Скойбеда быстро бы ответила коллеге на страницах «КП».
Передергивания и умолчания все равно вызывают вопросы у потребителя пропаганды – можно сколько угодно рассказывать о скромном в быту губернаторе, но дорогу к его загородному имению покажет любой местный житель, который понимает, что не на зарплату это все построено. Ну а если региональный чиновник так живет, то что говорить о федеральных? На этих сомнениях не так давно успешно играла оппозиция и сыграет еще, как только спадет крымодонбасская эйфория. После прививки «эти жулики и воры столько всего построили», которая к тому же входит в резонанс с мнениями многих знакомых: борьба с коррупцией уже не так интересна. Нашли новое шубохранилище, а ответ прост: «ну и чего мы тут не знали? зато работают!»
Приходу новой искренности помогает полное принятие россиянами инициатив государства, о котором свидетельствуют опросы ФОМ, ВЦИОМ и «Левады». Вокруг враги: мировое правительство, бандеровцы, НАТО, США, а жулики и воры – они свои. Рост цен можно и стерпеть, если потом Россия встанет с колен.
На таком фоне легко и приятно рубить правду-матку. Помните, в начале продуктовых санкций пропаганда и ее волонтеры-добровольцы в соцсетях клялись, что пострадают только извращенцы – любители хамона и сыров с плесенью, а обычные продукты не поднимутся в цене и никуда не пропадут? Теперь председатель общественного совета при Росрыболовстве Александр Фомин не стесняется говорить, что «20 лет назад россияне кушали филе минтая с превеликим удовольствием», а сейчас относятся к нему брезгливо, но ничего – привыкнут. Товарищ понимает, что это точно войдет в резонанс. Мне, например, несколько раз на полном серьезе заявляли, что яблоки зимой, в общем-то, роскошь и прожить без них можно. Скажи Фомин подобное о минтае еще год назад, его подняли бы на вилы, а за его слова пришлось бы оправдываться какому-нибудь министру: «Личное мнение, товарищ смещен со всех постов, мы работаем над тем, чтобы у россиян был большой выбор».
Депутаты Госдумы не отстают: профильный комитет рекомендовал к принятию законопроект, предусматривающий выплаты из бюджета россиянам, чье имущество арестовано за рубежом. Очень искренне людям говорят: вы скинетесь на помощь самым богатым и достойным, а то Европа и США лишают самого дорогого – недвижимости. Можно ли было представить подобную идею раньше? Вряд ли, общественное мнение было другим: «У простого человека имущества за границей нет, депутаты работают на олигархов». Сейчас пожалуйста: пусть сукин сын, но наш, как Крым и Донбасс, русские своих не бросают. Подтягивается и телевидение: на «Первом канале» в новостях показали пронзительно правдивый сюжет. Как там еще летом было? В Донбассе исключительно мирные жители, их утюжит АТО, ополченцы пытаются что-то сделать, но и они тоже мирные. Сегодня видим: два дээнэровца заходят в жилой дом, занимают в нем позицию, стреляют из гранатомета в сторону донецкого аэропорта и убегают, потому что боятся ответного огня. Жители в доме, конечно, остаются. Тридцать из условных ста телезрителей возмутятся, хотя и раньше знали об ополченцах все, семьдесят поддержат: так их, укропов!
Охранительскому креативному классу тем более стесняться нечего. Известный пытливым читателям «Известий» «писатель» Вадим Левенталь, например, уверяет: нет, ничего страшного в том, что на ТВ в качестве иллюстрации к событиям в «Новороссии» используются видео и фото из других стран, где идут конфликты или стихийные бедствия. Объяснение простое: «Донецк горит, беженцы есть», «имеется данность, подтвержденная уже тысячами свидетельств для иллюстрации этой-то данности берутся картинки с потолка». Это не вранье, а «непрофессионализм», который идет от «ельцинских времен». Его коллега Егор Холмогоров на портале «Взгляд» (да, он живет и здравствует – «Взгляд», конечно, хотя и Холмогоров тоже) признается в том, что во Франции «утратил иммунитет», попутно называет оппозицию микробами и констатирует: «микробы умирают молча». Совпадает с настроениями масс? Да, вполне. В том же духе высказывается в «Известиях» Максим Кононенко: долго перечисляет, как мусорят в его районе – переворачивают урны, засоряют пруды, которые чистят заботливые власти, а потом сразу, без каких-то сравнений и аналогий переходит к Маршу мира. «У меня нет ни малейших оснований считать, что те люди, которые вышли на Марш мира, хоть чем-то лучше тех, кто бросает в мои пруды все эти колеса. И если власть ограничивает их права и свободы, то пусть и ограничивает», – если бы колонка состояла из одной этой фразы, никто бы ничего не потерял, потому что остальные ее слова не значат ничего. Это – искреннее. Сколько колумнисты писали, что вот – оппозиции дают бульвары и площади, у нас свободнее, чем в Европе. Примерно так же выражались и власти: «права, свободы, Конституция». Снова приходилось преувеличивать, преуменьшать, переворачивать. А зачем: раз, и признался человек, есть сограждане, права которых можно и нужно нарушать.
Загадочным на этом фоне выглядит выступление председателя Конституционного суда Валерия Зорькина. Ссылаясь на экспертов, он в «Российской газете» (национальной, как это принято говорить) назвал отмену крепостного права Александром Вторым ошибкой и «провалом». «При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации», – сообщил Зорькин. Ошибся и Столыпин, предоставивший крестьянам «индивидуальную свободу» – невыносимую, отняв «общинную справедливость». И крепостничество, и община были «державными скрепами», вынули их, держава и разрушилась. Чтобы у читателя не возникало ощущения исторических изысканий и размышлений без связи с современностью, Валерий Зорькин специально уточняет: такие же события произошли в 1991–1993 годах, когда людей «лишили» «советских представлений о справедливости» и «ценностей коллективизма». Новая искренность это, или так, предупреждение – не жалуйтесь, ведь может быть и хуже (старая тактика кремлевской пропаганды)? Крепостное право, положим, не вернешь, но приписать людей к месту вполне можно: распределение после учебы, жесткие нормы прописки, штрафы за тунеядство. Не зря Зорькин напоминает, что за свободу надо расплачиваться контрреформами и репрессиями. Тем более что по «коллективистским ценностям» и впрямь тоскуют многие: вернут все перечисленное, обрадуются. Тогда же закончится и период новой искренности в пропаганде – чувство это все-таки индивидуальное.
Автор – корреспондент издательского дома «КоммерсантЪ»
