Здесь, сейчас и бесплатно
Непредсказуемость политики российского государства создала гигантскую воронку страха
Максим Трудолюбов
Vedomosti.ru
27.06.2014
Нашим поведением управляют витающие в воздухе сценарии, объясняет своим студентам и читателям экономист Роберт Шиллер. Уверенность в собственных силах, вера в прогресс, в будущее страны или города, в предпринимательскую удачу подталкивает инвестиции и заставляет увеличивать расходы. Неуверенность в собственных силах, неверие в будущее страны, в возможность влиять на положение заставляет людей, наоборот, ограничивать расходы, прятаться, уходить на другие рынки.
Шиллер, приводя в пример Синдзо Абэ, премьер-министра Японии, говорит, что руководители стран вполне способны влиять на создание национальных историй — общественно значимых сценариев настоящего и будущего, которые всех касаются и могут приводить в движение экономику. Абэ выстраивает свою историю, комбинируя меры экономического стимулирования и националистическую риторику.
Президент Владимир Путин, безусловно, согласился бы с американским ученым: лидер может и должен создавать национальные истории. Защита русскоязычных граждан за рубежами страны, борьба с «бандеровцами» на Украине и вредителями внутри страны — все это элементы блокбастера, с успехом идущего на всех экранах страны уже довольно долго.
Это очень успешная политика в части повышения поддержки власти, прежде всего президента лично. С начала года, по замерам «Левада-центра», рейтинг доверия к главе государства вырос на 20 процентных пунктов и достиг в июне 86%.
Но в экономической сфере ничего похожего на взрыв энтузиазма не видно. Привычный для России рост потребления в этом году притормозился, граждане потихоньку забирают депозиты из банков, реальные денежные доходы не растут. Рынок рекламы, отражающий предпринимательскую уверенность многих игроков экономики, падает. Базовый прогноз роста российской экономики — 0,5% (впрочем, есть и альтернативный — на 1,1%). Банки и предприятия в I квартале 2014 г. вывезли из России, по оценке ЦБ, уже $50 млрд, что почти в два раза больше, чем в прошлом году. По мнению замминистра экономического развития Сергея Белякова, отток капитала из России по итогам 2014 г. может превысить $100 млрд. Эта цифра — признак того, что российская экономика остается рискованной для вложений, поясняет Беляков.
Почему рекордный политический энтузиазм не сопровождается экономическим? Даже наоборот: если есть в экономике рекорды, то негативные. На экранах — восторги, а в реальной, измеряемой деньгами бытовой реальности — желание бежать и прятаться. Ситуация вокруг Украины и вызванная ею резко выросшая непредсказуемость политики российского государства создали гигантскую воронку страха: ощущение, что нужно спасать добро, пока еще можно. В точности подсчитать, сколько за это время реально убежало денег, сколько дополнительно украдено и отпилено, мы вряд ли когда-нибудь сможем.
Почему в экономике царит страх, несмотря на бурный энтузиазм на политической сцене? Не свидетельство ли это театральности происходящего?
Общественное мнение явно противоречит частному. На поверхности царствует энтузиазм, а на глубине страх — пусть психологи подскажут, как это называется.
Могут ли одни и те же люди на публике вести себя одним образом, а в частной своей материальной жизни — другим? Конечно, могут. Кажется, мы уже сталкивались с этим в нашей истории. Впрочем, думаю, что нынешняя раздвоенность сознания одурманенного среднего россиянина, вызванная во многом страхом, объясняет только часть проблемы.
Еще одно объяснение в том, что основу поддержки Кремля составляют те, кто ни за что не платит. Вот и конфискация пенсионных накоплений и списание их «на Крым» коснулись лишь части общества — более молодой и активной.
Думаю, что, разрешая себе отчаянный популизм, любой правитель должен быть готов к тому, что среди его болельщиков будет все больше людей, для которых не важна стоимость решений, не важна экономика и какие-либо отдаленные перспективы. Поддерживать такого политика будут те, кто живет по принципу «здесь, сейчас и бесплатно».
Все меньше у такого политика будет поддержки среди тех, кто привык отвечать за свои решения собственным кошельком.
Влияние этого меньшинства (оценим его грубо в 7-10% населения) на восприятие экономики и даже на саму экономику непропорционально велико. Но количественно эта часть общества настолько мала, что с точки зрения рейтинга поддержки власти ею можно пренебрегать. Эти 7-10% не делают погоды политическим менеджерам, поэтому их решено было списать.
