Bookmark and Share
Page Rank

ПОИСКОВЫЙ ИНТЕРНЕТ-ПОРТАЛ САДОВОДЧЕСКИХ И ДАЧНЫХ ТОВАРИЩЕСТВ "СНЕЖИНКА"

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Существует ли русская нация?

Сообщений 1 страница 2 из 2

1

Николай Усков: Существует ли русская нация? Часть первая

Участники дискуссии: Самвел Аветисян, Лена Де Винне, Степан Пачиков, Александр Гольдфарб, Иосиф Раскин, Алексей Юсфин, Сергей Кондрашов, Владимир Владимирович Громковский, Артем Донец, Alexei Tsvelik, Сергей Любимов, Слава Цукерман, Iouri Samonov, Николай Усков, Алексей Алексенко, Сергей Мурашов, Наталья Белюшина, Тамара Добржицкая, Марат Шайхуллин, Алия Гайса, Лариса Новицкая, Владимир Бутенко, Владимир Андреев, Виктор Иванцов, Андрей Главатских, Галина Тумилович

Существует ли русская нация? Часть вторая

В этом я совсем не уверен. Лозунг «Россия для русских» означает сегодня —  вперед в Московское княжество времен Ивана III, ибо русского националиста решительно не устроит Московское царство уже к концу правления Ивана Грозного. Именно тогда в состав наследственных владений Рюриковичей вошли Казанское, Астраханское и Сибирское ханства, а с ними татары, башкиры, чуваши, мордва, удмурты, марийцы. Кстати, одних сибирских народов, которые постепенно в течение XVI–XVII веков подпали под власть России, сегодня насчитывается 37. Иными словами, к концу правления Ивана Грозного Московия окончательно перестала быть государством по преимуществу великорусской народности. Это страна и коряков, и алюторцев, и кереков, и, прости Господи, нганасанов. Если «Россия для русских», то куда их-то девать со всеми шаманами, моржовыми клыками и матерью Тюленихой, а заодно с нефтью, газом и алмазами? Cкажите мне, православные, как нам поступить с якутским божеством верхнего мира, Юрюнг Айыы Тойоном? Сжечь идолище поганое?

Русский народ — это не кровь и не вера. Вся история нашего государства — история не биологической или конфессиональной, а политической общности, которую нельзя назвать даже чисто славянской. Среди народов, которые выступили учредителями Древнерусского государства, «Повесть временных лет» называет два восточнославянских племени — словен и кривичей и два финно-угорских — чудь и весь. Именно они в 862 году призвали третью силу — скандинавов, или варягов, которых летопись именует «русью», «как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти... И от тех варягов прозвалась Русская земля».

http://www.snob.ru/i/indoc/5f/blog_entry_448884.jpg
Николай Рерих. Заморские гости

http://www.snob.ru/i/indoc/5e/blog_entry_448820.jpg
В. Васнецов. Прощание Вещего Олега с конем, 1899

http://www.snob.ru/i/indoc/8b/blog_entry_448822.jpg
Рюрик, Синеус и Трувор принимают славянских послов, призывающих их на княжение. Рисунок XIX в.

http://www.snob.ru/i/indoc/28/blog_entry_448824.jpg
Рюрик — избранный царь славян, 1910 открытка

http://www.snob.ru/i/indoc/8f/blog_entry_448826.jpg
В. Васнецов. Тризна по Олегу

Таким образом, «русь» — скандинавское племя Рюрика. Чуть позже летописец распространяет это понятие на всех, кто пришел с Олегом, родственником Рюрика, в Киев в 882 году: «И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: "Да будет это мать городам русским"», то есть на тот момент городам варяжским. «И были у него варяги, — продолжает летописец, — и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью». В сущности русское государство первых трех столетий своего существования — это города, расположенные по торговому пути из варяг в греки, которые контролировала «русь» — род Рюриковичей и его дружина.

В перечне из 50 послов и гостей (купцов), упомянутых в договоре Игоря с греками (945 год), славянских имен не более двух: «Мы — от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун, племянник Игорев; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков» и так далее.

Вот они — первые русские имена, господа русские националисты.

Киевская Русь зачахла в тот момент, когда более не могла защищать торговый путь из варяг в греки от степных кочевников, сначала половцев, а затем татар. Со второй половины XII века — в XIII веке эту страницу нашей истории можно считать перевернутой. В 1246 году, через 6 лет после татарского разгрома Киева, папский миссионер Плано-Карпини видит в Киевской и Переяславской земле лишь бесчисленное множество костей и черепов, а в Киеве застает едва ли более 200 домов. К этому времени русское население уже в течение почти столетия бежит на запад, где в тесном соседстве с Литвой и Польшей формируются будущие украинцы и белорусы, и на северо-восток — в леса по берегам Оки и Верхней Волги. Там позднее сложится великорусская народность путем смешения славян-беженцев с автохтонным финским населением — чудью. Отсюда наше «чудо», «чудак», «чудить», «чудно», «причуда», «чудовище» — нечто разительно не похожее на воображаемую норму. Само слово «Москва» хранит память о наших неславянских предках. Окончание -va значит по-фински «вода». Ока — это финское joki, то есть «река». Есть версия финского происхождения и гидронима «Волга». Даже московское аканье, которое впервые фиксируется в духовной Ивана Калиты 1328 года, по мнению Владимира Даля, образовалось при обрусении чудских племен. Киевская Русь окала. Но главную роль в формировании ландшафта Евразии на столетия вперед сыграла вовсе не чудь. Просто запомним, что будущее Московское государство только с большой натяжкой можно именовать славянским, впрочем, как и его предшественницу — Киевскую Русь, соединившую славян, финно-угров и скандинавов.

Мы редко задумываемся над тем, что, переместившись на Запад и Северо-Восток, Русь подошла к одной из основных точек невозврата в своей истории. Именно в XIV–XV веках решалось, кто станет хозяином Евразии — Москва или Краков, кто будет лидировать на огромных дремучих пространствах между Европой и Азией — украинцы и белорусы в союзе с Литвой и Польшей или великорусы-чудь в союзе с татарами.

Да, татары были полноправными участниками создания Московского княжества, которое, собственно, платило Золотой Орде дань и постепенно сделалось чем-то вроде татарского смотрящего за Русью. Не будь Орды, северо-восточные князья «разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собою удельные лоскутья» (В. О. Ключевский). И их бы несомненно сожрали польско-литовские Гедиминовичи-Ягеллоны или, например, новгородцы. (Замечу a propos, мне иногда жаль, что не сожрали.) Теперь приходится отдавать дань татарам не пушниной и серебром, как встарь, но словами благодарности. Cпасибо братскому монголо-татарскому народу за вклад в создание феодального русского государства.

Опираясь на военную силу Орды, Москва оказалась гораздо успешнее Литвы. Правда, не великорусскую народность и веру православную защищали московские князья, а собственную власть или волость, то есть собственность. Что и сегодня одно и то же. Так, в 1327 году Иван Калита во главе ордынского войска сжег православную Тверь, где до этого убили татарского посла. В карательной экспедиции москвичи с татарами «положили пусту всю землю Русскую». Тверской князь бежал в Новгород, а затем во Псков. Иван Калита потребовал выдачи князя, а митрополит Феогност, сидевший в Москве, отлучил его и весь Псков от церкви, явив таким образом один из высших образцов православной симфонии, достигнутой мусульманской Ордой, московской церковью и московским же князем. В самый момент возникновения Московии власть, она же волость, была, как видим, превыше и кровного родства, и веры православной.

Орда играла решающую роль не только в возвышении Москвы при Иване Калите, но и много позднее, даже после так называемой Куликовской битвы, во время «феодальной войны» Василия Темного с Юрием Галицким в 1431 году, когда хан окончательно закрепил переход московского престола от отца к сыну, минуя дядьев, тем самым предопределив победу Василия и его потомства в лице Ивана III, Василия III и Ивана Грозного. Зря политические противники Василия Темного спрашивали его: «Для чего любишь татар и даешь им русские города на кормление? Для чего серебром и золотом христианским осыпаешь неверных?» Стыдить прагматичных московских князей было пустой тратой времени.

Не удивительно, что и царский венец у нас вышел татарским — какая-то золотая тюбетейка, по одной из легенд, доставшаяся Ивану Калите от хана Узбека за службу и верность. Это потом московские князья на страницах летописей, всевозможных сказаний и житий превратили себя в главных борцов с золотоордынским игом, а свою тюбетейку стали выдавать за венец, полученный в дар от византийского царя Константина Мономаха. Историю, как известно, пишут победители.

http://www.snob.ru/i/indoc/a7/blog_entry_448828.jpg
С. В. Иванов. Баскаки, 1909

http://www.snob.ru/i/indoc/bb/blog_entry_448830.jpg
Василий Смирнов. Князь Михаил Всеволодович перед ставкой Батыя, 1883

http://www.snob.ru/i/indoc/ea/blog_entry_448832.jpg
Шапка Мономаха

Во второй половине XV века Золотая Орда, без всяких усилий со стороны московских князей, фактически распалась на мелкие, враждующие между собой ханства и Москва стала практически единственной серьезной силой на бесконечных землях до Тихого океана на Востоке и до Черного моря на Юге. Ей предстояло заполнить собой все эти грандиозные пространства, которые являли либо пустоту, либо «плохо лежавшие» осколки прежних царств и союзов. XVI век — Среднее и Нижнее Поволжье, Сибирь. XVII век — Украина, XVIII век — устье Невы, Прибалтика, Крым, Закавказье, Польша, Аляска. XIX век — Финляндия, Бессарабия, Кавказ, Средняя Азия. За четыре столетия империя объединила шестую часть суши и более сотни народов, распространившись в момент своего наивысшего могущества на три континента — Европу, Азию и Америку. Подчеркну, русский язык являлся родным примерно для одной трети населения или немногим более того. Немцы, шотландцы, голландцы, швейцарцы, французы, итальянцы и даже один, но очень важный для нашей страны эфиоп — были сотворцами этой грандиозной империи. Гордон, Лефорт, Брюс, Ганнибал, Остерман, Бирон, Левенвольде, Миних, Нессельроде, Клейнмихель, Кауфман, Ламсдорф, Даль, Витте — имен иноземцев, служивших России и считавших себя русскими, тысячи. Про кровь династии Романовых, собственно, раздвинувших империю на три континента, даже говорить не приходится. В царе, которого у нас считают самым русским, то есть в Александре III, было что-то вроде 1/8 русской крови.

http://www.snob.ru/i/indoc/35/blog_entry_448834.jpg
Николай Неврев. Пётр I в иноземном наряде перед матерью своей царицей Натальей, патриархом Андрианом и учителем Зотовым, 1903

http://www.snob.ru/i/indoc/16/blog_entry_448836.jpg
С. В. Иванов. Приезд иноземцев

http://www.snob.ru/i/indoc/20/blog_entry_448838.jpg
Александр Бенуа. В Немецкой слободе. Отъезд царя Петра I из дома Лефорта, 1909

К началу XX века титул российского императора звучал так: «Божиею поспешествующею милостию, Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны Повелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая».

Перед нами причудливое наложение горизонтов удельного князька, скрупулезно перечисляющего все свои отчины и дедины, и новоевропейского колонизатора-империалиста. Тем не менее смысл этого титула в том, что Подольск и Туркестан, Псков и Шлезвиг-Гольштейн, Финляндия и Нижний Новгород, Кабарда и Дитмаршен объединены не узами национального родства или какой-то одной конфессией, а властью императора и самодержца Всероссийского. Слово «Всероссийский» означает примерно то же, что значило «русь» из «Повести временных лет». Это не столько понятие этническое — этническим государев титул был еще при Алексее Михайловиче — «царь всея Великая, Малая и Белая Руси», то есть всех частей русского народа, — теперь это понятие cкорее политическое. «Государство» в русском языке происходит от слова «государь», а «власть», как помним, — от «волость», собственность. Так что Николай II вполне закономерно назвал себя в переписном листе «хозяином земли Русской». Он был господином своей волости, разросшейся до одной шестой суши.

Тем не менее империя уже вступила на тот гибельный путь, который вскоре приведет ее к катастрофе. Перечисляя причины русской революции, мы говорим обычно о косности элит, нерешенном крестьянском вопросе, контрастах богатства и бедности и прочих важных, но отнюдь не главных вещах. Коммунисты изображали крах романовской России результатом «освободительной борьбы», на деле диссидентского движения. Оно несомненно ставило проблемы русской жизни ребром, заостряло их в сознании образованного общества, а дойдя до отчаяния, стреляло и взрывало чиновников, но было бесконечно далеко от народа. Достаточно сказать, что на историческом II съезде РСДРП в 1903 году — где, собственно, возникло слово «большевики» — присутствовало всего 57 человек. И эти полсотни радикалов, мыкавшихся в эмиграции, собирались перевернуть жизнь 150-миллионного народа. Партия Лимонова обладает сегодня, пожалуй, большим общественным весом. Тот же Ленин еще в 1916 году признавался, что он и другие товарищи, старые большевики, едва ли увидят революцию в России.

Мы, конечно, не знаем, как бы развивалась наша история, не впутайся Россия в Первую мировую войну. Возможно, весь мир следил бы сейчас за рождением не принца Георга Александра Луи, а какого-нибудь цесаревича и великого князя Алексея Николаевича, которому в году, например, 2024-м предстояло бы короноваться в Успенском соборе Кремля под именем Алексея III.

Но вступление в Первую мировую войну стало очередной точкой невозврата в нашей истории. Могла ли Россия избежать войны? Многие считают, что да. Дескать, будь Столыпин жив, он бы не допустил катастрофы. Я в этом сомневаюсь. Будь Столыпин жив, к 1914 году он, скорее всего, был бы давно в отставке, сидел в Государственном совете или писал мемуары на «досадной кушетке» в своей Подмосковной или в Колноберже Ковенской губернии, где вырос. Ни Столыпин, никто другой не смогли бы остановить Первой мировой войны. Пожалуй, в России 1914 года жил только один человек, которому это было под силу — Николай Александрович Романов.

Вглядимся в последние 96 часов старой России. 16 июля 1914 года Николай пишет в своем дневнике: «Днем поиграл в теннис, погода была чудная. Но день был необычайно беспокойный. Меня беспрестанно вызывали к телефону… Кроме того, находился в срочной телеграфной переписке с Вильгельмом». Кузен Вилли, император Германии Вильгельм II, за три дня до начала войны еще надеется образумить Никки, остановить надвигающуюся катастрофу. 17 июля 1914 года: «Утром было поспокойнее в смысле занятий… Выкупался с наслаждением в море». 18 июля 1914 года: «После завтрака принял германского посла». Еще одна попытка договориться. 19 июля 1914 года: «Германия объявила нам войну». Ночью около двух часов с четвертью Николая, уже входившего в свою спальню, нагнал камердинер Тетерятников с последней телеграммой от кузена Вилли: «Только ясный и однозначный ответ твоего правительства может предотвратить бесконечные страдания», — писал кайзер. Но Николай пошел спать, оставив на телеграмме пометку: «Получена после объявления войны». В эти последние часы мира царь удивительно спокоен: купается, играет в теннис, общается с дочерьми, читает, только с некоторой досадой упоминает о царящей вокруг суматохе. Николай давно все решил. Точнее, за него решила история. И он биллиардным шаром катился в уготованную ему лузу.

http://www.snob.ru/i/indoc/7b/blog_entry_448840.jpg
Императоры Николай II и Вильгельм II, 1913

http://www.snob.ru/i/indoc/80/blog_entry_448842.jpg
Николай II и Вильгельм II

Это началось менее столетия до описанных событий. В истории часто так бывает. В потоке повседневной жизни современники редко способны разглядеть события, которым действительно суждено изменить будущее. Особенно когда речь идет не о каком-то конкретном факте, то есть случившемся в реальности, а о настроении умов, идеях и мечтаниях, которые только побуждают к действиям, не обязательно здесь и сейчас. Они создают общественную атмосферу. В ней воспитываются, обзаводятся принципами и ценностями те, кто будут делать историю завтра. И все же пусть у этих идей и мечтаний, еще смутных, не проработанных, но потенциально разрушительных для империи, будет дата — 18 декабря 1833 года. До роковой войны оставался 81 год, фактически жизнь одного человека. Вот срок, который превратил эфирную субстанцию мысли в материальную силу, обрушившую грандиозную четырехсотлетнюю империю.

http://www.snob.ru/selected/entry/63417

0

2

Николай Усков: Существует ли русская нация? Часть вторая

Участники дискуссии: Самвел Аветисян, Лена Де Винне, Степан Пачиков, Владимир Генин, Владимир Невейкин, Алексей Юсфин, Владимир Владимирович Громковский, Ирина Ткаченко, Сергей Тимофеев, Iouri Samonov, Сергей Громак, Николай Усков, Андрей Кужелев, Алия Гайса, Владимир Бутенко, Марк Мельников

http://www.snob.ru/i/indoc/bf/blog_entry_449950.jpg
В. Маковский. Варка варенья, 1876

http://www.snob.ru/i/indoc/1c/blog_entry_449952.jpg
А. Каневский. Заставка к «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», 1950

Итак, от двери спальни, в которую ночью 19 июля 1914 года вошел император Николай II, мы перенеслись на 81 год назад, в 6 декабря 1833 года (18-е по новому стилю), в совершенно другую еще страну.

Чтобы понять, насколько она другая, достаточно оглядеться по сторонам. За пару дней до интересующей нас даты — если быть точнее, 2 декабря — Гоголь читает Пушкину свою «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»: «Прекрасный человек Иван Иванович! Он очень любит дыни. Это его любимое кушанье. Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Гапке принести чернильницу и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: "Сия дыня съедена такого-то числа". Если при этом был какой-нибудь гость, то: "участвовал такой-то"» — вот в какую страну мы отправились из 1914 года.

Летом 1833 года император и самодержец всероссийский Николай I проезжает через замиренную Польшу. Всего-то два года назад жестоко подавлено восстание поляков, которые едва не убили брата Николая, его варшавского наместника Константина Павловича, а император преспокойно едет в коляске в сопровождении одного графа Бенкендорфа, да еще фельдъегеря на случай, если понадобится отдать срочные распоряжения. Предусмотрительный шеф жандармов, граф Александр Христофорович, конечно, держал в коляске пару заряженных пистолетов (как трогательно), но ни разу ими не воспользовался. Бенкендорф пишет: император «брал прошения от поляков, с ними разговаривал и не принимал ни малейших мер предосторожности, как бы среди верного русского народа». Сегодня такое трудно представить даже на Селигере, не говоря уже о Чеченской республике.

Николай в расцвете сил. Ему исполнилось 37 лет, он является несомненным лидером Европы, поляки повержены, холерные бунты усмирены одним «оловянным» взглядом самодержца, с Турцией заключен выгоднейший Ункяр-Искелесийский договор, закончен «Свод законов Российской империи», которому предстоит, наконец, отменить обветшалое Уложение царя Алексея Михайловича aж 1649 года издания, на Дворцовой площади вот-вот очистится от лесов грандиозный Александровский столп в честь победы великого брата над Наполеоном, превосходящий размерами все колонны и обелиски, существующие в мире. О Николае уже отписался наимоднейший поэт Петербурга, вчерашний друг декабристов, только что выбранный в Российскую Академию Александр Cергеевич Пушкин: «Его я просто полюбил: // Он бодро, честно правит нами; // Россию вдруг он оживил // Войной, надеждами, трудами».

http://www.snob.ru/i/indoc/f6/blog_entry_449954.jpg
Франц Крюгер. Николай I с офицерами, 1835

http://www.snob.ru/i/indoc/f7/blog_entry_449956.jpg
Н. Сверчков. Николай I в санях, 1895

http://www.snob.ru/i/indoc/31/blog_entry_449958.jpg
Н. Ульянов. Пушкин на балу в камер-юнкерском мундире

http://www.snob.ru/i/indoc/42/blog_entry_449960.jpg
Николай I награждает М.М. Сперанского за составление Свода законов в 1833 году. Хромолитография с рисунка А. Кившенко, 1880

http://www.snob.ru/i/indoc/4b/blog_entry_449962.jpg
Николай I во время холерного бунта в Петербурге в 1831 г. Литография, 1839

http://www.snob.ru/i/indoc/08/blog_entry_449964.jpg
А. И. Ладюрнер, Парад при открытии Александровской колонны в 1834 году, 1834

И тем не менее именно в этом, самом удачном и безмятежном году николаевского царствования начинается обратный отсчет. Через 81 год случится война, которая погубит империю, через 85 лет расстреляют названного в его честь правнука, погибнет и большая часть августейшей фамилии, а через сто лет, в 1932–33 годах, от голода, организованного большевиками, в СССР умрет до 7 миллионов человек. На этом фоне в Москве пройдет съезд колхозников-ударников, завершится процесс о «вредительстве на электростанциях» и будет раскрыт контрреволюционный заговор «общества педерастов»: ОГПУ выявит и пресечет деятельность подрывных элементов, которые занимались «созданием сети салонов, очагов, притонов, групп и других организованных формирований педерастов с дальнейшим превращением этих объединений в прямые шпионские ячейки».

Но мы пока что в другой России.

23 ноября Николай I в сопровождении императрицы Александры Федоровны и брата, великого князя Михаила Павловича, прибыл в императорскую певческую капеллу, что напротив Дворцовой площади, через Мойку. Здесь хор и два оркестра впервые исполнили «Молитву русского народа», которой предстоит стать официальным гимном Российской империи. Музыку написал флигель-адъютант, скрипач и жандарм Алексей Львов, стихи — Жуковский, но вторая и третья строчки принадлежат Пушкину. Молитву исполняют несколько раз. Царь необычайно растроган, прослезился.

6 декабря (или 18 декабря по новому стилю) — в тот самый день, который мы установили в нашей машине времени, — «Боже, Царя храни!» впервые публично исполняют в Москве в Большом театре. Современник вспоминает: «Тишина, царствовавшая в огромном здании, дышала величественностью, слова и музыка так глубоко подействовали на чувства всех присутствовавших, что многие из них прослезились от избытка волнения. Все безмолвствовали… видно было только, что каждый сдерживал ощущение свое в глубине души; но когда оркестр театральный, хоры, полковые музыканты числом до 500 человек начали повторять все вместе драгоценный обет всех русских, когда Небесного Царя молили о земном, тут уже шумным восторгам не было удержу; рукоплескания восхищенных зрителей и крики: “Ура!”, смешавшись с хором, оркестром и с бывшею на сцене духовою музыкою, произвели гул, колебавший как бы самые стены театра».

Через каких-то сто лет стены театра будут колебать рукоплескания восхищенных колхозников-ударников и крики «Товарищу Сталину слава!». На фоне массового голода в стране зафиксированы многочисленные случаи людоедства.

Биографии создателей «Боже, Царя храни!» — генеалогическая карта империи. Василий Андреевич Жуковский был сыном пленной турчанки Сальхи, вывезенной из-под крепости Бендеры после очередной русско-турецкой войны. Отец Жуковского — из рода Буниных, пришедших в Москву из Польши в XV веке. Александр Сергеевич Пушкин — правнук «арапа» из Эфиопии, увезенного теми же турками в Стамбул и переданного русскому послу. Сами же Пушкины выводили себя от Ратши, «из немец», служившего Новгородскому князю Александру Ярославичу. Львовы происходили из Литвы и поступили в XV веке к тверскому князю. Империя по-прежнему мозаика судеб, происхождений и вероисповеданий. «Понаехавшие» — ее плоть и кровь. Сам Николай окружен множеством немцев: Бенкендорф, Клейнмихель, Нессельроде, Корф, Дибич, Канкрин, Герстнер, Тон, Тотлебен. Императору приписывают фразу: «Русские дворяне служат Отечеству, немецкие — Нам».

И тем не менее что-то в воздухе эпохи изменилось. Начнем с того, что в гимне императора именуют древним, допетровским, титулом «царь», хоть и происходящим из той же латыни, от Цезаря, но каким-то ветхим, замшелым. Даже неграмотный мужик Емелька Пугачев называл себя по-питербурхски «cамодержавным амператором». Кроме того, единственная содержательная характеристика государя в гимне — «царь православный». (Пушкин, правда, пытался звучанием имитировать никуда не влезавшее «самодержавный», то есть суверенный, вставив довольно расплывчатое «сильный, державный».)

Разумеется, в появлении строчки «царь православный» не было ничего скандального. Православие — древняя родовая религия русского народа и его династии. В то же время довольно трудно представить себе Петра I, Екатерину II, да хоть отца или брата Николая, которые акцентировали бы в своей власти только этот, конфессиональный, аспект. Петр известен своими всешутейшими соборами, оскорбительными не только для православия, но и для христианства вообще, Екатерина была откровенной вольтерьянкой, Павел возглавлял католический духовно-рыцарский орден госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского, будучи мирянином, позволял себе тем не менее служить в алтаре, имитируя священника, и даже мечтал об объединении всего христианства под властью папы-императора (разумеется, таковым он видел только себя). И вдруг, всего через пару десятилетий, «царь православный»!

Действительно, Николай первым из русских правителей озабочен поиском «духовных скреп», созданием подлинно национальной идеологии. Еще в 1832 году адъюнкт Московского университета Михаил Погодин завершает конспективный «Очерк русской истории» так: «Основание Александром первенства России в Европе, и окончание европейского периода русской истории. Начало своенародного (национального) периода царствованием императора Николая. Крылов и Пушкин». Таким образом, принятый в 1833 году гимн призван был подчеркнуть как раз «своенародный» характер власти императора. Отныне он царь. И царь православный.

В марте 1833 года Николай назначает на пост министра народного просвещения Сергея Семеновича Уварова, который, кстати говоря, происходил из рода мурзы Минчака Косаевича, выехавшего из Орды на Русь. При вступлении в должность Уваров распорядился разослать по учебным округам знаменитый циркуляр: «Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование, согласно с высочайшим намерением Августейшего Монарха, совершалось в соединенном духе Православия, Самодержавия и народности». Уваров называл их «истинно русскими охранительными началами, составляющими последний якорь нашего спасения» посреди «быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повсеместном распространении разрушительных понятий».

Плохая новость для г-на Милонова и г-жи Мизулиной: сам Сергей Семенович Уваров, создатель спасительной для России идеологии, призванной охранить ее «своенародные» начала от тлетворного влияния Запада, состоял в гомосексуальной связи с князем Дондуковым-Корсаковым, что немало способствовало его, князя, продвижению по службе и даже удостоилось эпиграммы Пушкина: «В Академии наук // Заседает князь Дундук. // Говорят, не подобает // Дундуку такая честь; // Отчего ж он заседает? // Оттого что жопа есть».

Надо отдать должное Николаю I — ему и в голову не пришло заглядывать в постель своего министра и уж тем более изображать его «объединение» с Дондуковым-Корсаковым «прямой шпионской ячейкой». Для такого ментального сдвига понадобится по меньшей мере столетие.

http://www.snob.ru/i/indoc/89/blog_entry_449966.jpg
О. Верне. Царскосельская карусель (Николай I c семьей), 1843

http://www.snob.ru/i/indoc/7e/blog_entry_449968.jpg
Карикатура на полемику западников и славянофилов

http://www.snob.ru/i/indoc/97/blog_entry_449970.jpg
В. А. Голике. Портрет графа Сергея Уварова, 1833

http://www.snob.ru/i/indoc/e0/blog_entry_449972.jpg
Погодинская изба в Москве. Построена архитектором Н. В. Никитиным в 1856 г.

Существенно меньше времени уйдет на то, чтобы общество сделало свои выводы из новой идеологической затеи Николая и его министра. Тот же Уваров однажды заметил: «Дух времени, подобно грозному сфинксу, пожирает непостигающих смысл его прорицаний». «Смысл прорицаний» постигли вполне. В русском обществе начинает формироваться течение, которое в сороковые годы назовут «славянофильством». Но первое его название — просто «славяне». Вы можете встретить его еще у Герцена в «Былом и думах».

Бог с ним, с антизападным и антиевропейским пафосом «славянства», грезившего о «Домострое», русской соборности, народной душе, онучах и прочей тухлой белиберде. Проницательный и ядовитый наблюдатель Герцен был одним из первых общественных деятелей России, кто почувствовал внешнеполитические риски новомодного «славянства» своих московских знакомых: «К собственным историческим воспоминаниям прибавились воспоминания всех единоплеменных народов. Сочувствие к западному панславизму приняли наши славянофилы за тождество дела и направления, забывая, что там исключительный национализм был с тем вместе воплем притесненного чужестранным игом народа». Так поборники «своенародных начал» в России становятся союзниками националистов в угнетенных Турцией и Австрией славянских землях, которые все чаще именуют «братскими народами». Некоторые из них исповедуют православие, а потому, как считается, находятся в особой духовной связи с русскими.

Герцен описывает приезд в Москву в конце 30-х годов XIX века некоего панслависта Гая: «Ему… не трудно было разжалобить наших славян судьбою страждущей и православной братии в Далмации и Кроации; огромная подписка (средств. — Н. У.) была сделана в несколько дней, и, сверх того, Гаю был дан обед во имя всех сербских и русняцких симпатий. За обедом один из нежнейших по голосу и по занятиям славянофилов… разгоряченный, вероятно, тостами за черногорского владыку, за разных великих босняков, чехов и словаков, импровизировал стихи, в которых было следующее:

Упьюся я кровью мадьяров и немцев.

Все неповрежденные (славянофильством. — Н. У.) с отвращением услышали эту фразу. По счастию, остроумный статистик Андросов выручил кровожадного певца; он вскочил с своего стула, схватил десертный ножик и сказал: “Господа, извините меня, я вас оставлю на минуту; мне пришло в голову, что хозяин моего дома, старик настройщик Диц — немец; я сбегаю его прирезать и сейчас возвращусь”. Гром смеха заглушил негодование», — заключает Герцен.

Через 70 с небольшим лет смеха не будет. 19 июля 1914 года после объявления войны Германии разъяренная толпа учинила разгром немецкого посольства в Санкт-Петербурге. «Громили здание посольства дня три, — вспоминают очевидцы, — сломали двери, выламывали решетки окон, выбрасывали мебель, целиком шкафы с бумагами, и наконец было скинуто с аттика здания бронзовое олицетворение воинствующей Германии — два тевтона, держащие коней. Этот разгром посольства привлек громадные толпы людей. Сквер перед Исаакием был вытоптан, на мостовой валялись обломки мебели, куски железных решеток, книги, бумаги. Толпа выкрикивала ругательства и проклятия в адрес кайзеровской Германии и самого кайзера. Полиции там мы не видели — полицейские понимали, что соваться под руку возмущенной толпы — дело опасное». На следующий день почти все газеты c ликованием писали о «сердечных сценах торжества русского национального духа». Бронзовый Николай I работы его любимого скульптора Клодта, еще одного немца на русской службе, мог так же с удобством взирать со своего высокого постамента на эти «сердечные сцены». И это было справедливо.

http://www.snob.ru/i/indoc/fe/blog_entry_449974.jpg
Бронзовый Николай I смотрит на здание Немецкого посольства

http://www.snob.ru/i/indoc/2b/blog_entry_449976.jpg
Диоскуры Немецкого посольства в Санкт-Петербурге

http://www.snob.ru/i/indoc/18/blog_entry_449992.jpg
Б. В. Зворыкин. Нечестивый тевтон и богатырь святорусский, почтовая открытка, 1916

http://www.snob.ru/i/indoc/32/blog_entry_449994.jpg
Здание немецкого посольства в Петербурге, 1913

При Николае I собственно началась национализация империи, которая постепенно сделала одну шестую часть суши заложником мелких честолюбий, жалких амбиций и интриг карликовых славянских княжеств на Балканах, ухитрявшихся к тому же постоянно обмишуривать Россию и в конце концов втянувших ее в роковую войну. Конечно, история в 30-е и даже 40-е годы XIX века еще не устремилась сметающим все потоком в выбранное раз и навсегда русло. Это 19 июля 1914 года обратного пути уже не было, зря Вильгельм прислал кузену Никки свою последнюю телеграмму. В 1833 году история находилась еще в некоторой нерешительности. Используя естественно-научный термин, такой момент можно назвать динамическим равновесием. Очень скоро оно будет навсегда нарушено. И вся громада русской жизни подчинится одной единственной энергии — энергии уничтожения.

На это будут работать лучшие силы вновь обретенной Россией «нации», или «своенародности». Взять хотя бы Федора Ивановича Тютчева, поэта, на мой вкус, посредственного и местами пошловатого, но в России когда-то горячо любимого. Тютчев, кстати, принадлежал к роду тюркского происхождения, скорее всего, перешедшему к московским князьям из Орды где-то во времена Дмитрия Донского. Природная лень и слабость к женскому полу поначалу не позволили Федору Ивановичу сделать надежной карьеры. Он начал ее по дипломатической части при весьма приличной протекции. Однако к 36 годам был уже отчислен из Туринской миссии за самовольную и необъяснимую отлучку в Мюнхен (по амурному делу). По дороге он теряет служебные документы особой важности — дипломатические шифры, но его покровители скандал заминают. Лишенный жалования, с детьми от первого брака Тютчев фактически живет на иждивении у своей второй жены, Эрнестины Дёрнберг, в девичестве Пфеффель (с ней он состоял в связи, вероятно, еще до смерти первой жены). Кстати, Эрнестина уплатила 20 тысяч рублей долга своего мужа — сумма по тем временам фантастическая. Этот эпизод не помешает поэту и патриоту завещать свою посмертную пенсию очередной сожительнице.

Но пока они вроде бы счастливы с Эрнестиной, только остро нуждаются в деньгах, у молодоженов родятся дети, а весь вклад Тютчева в семейный бюджет — это золотое шитье с двух его придворных мундиров камергера, привилегии на ношение которых он тоже лишился. Впрочем, Федор Иванович хлопочет, и через пару лет ему таки удается стать известным самому императору и даже получить право обратиться к нему с личным посланием.

И Тютчев пишет одну из тех высокопарных и пафосных записок, которыми выложена дорога России в ад Первой мировой войны: «Что ни предпринимай, куда ни подайся, если только Россия останется тем, что она есть, российский император необходимо и неодолимо пребудет единственным законным владыкой православного Востока… Враги знают, понимают, что все те страны, все те народы, которые им желательно было бы подчинить западному господству, связаны с Россией историческими узами, подобно тому как отдельные члены связаны с тем же живым организмом, частями которого являются… Повторим еще раз и будем повторять неустанно: Восточная церковь есть Православная империя… Вот Империя, воплощающая… разом две громады: судьбы целой расы и прекраснейшую половину Христианской церкви».

Патриотическая записка составлена была, естественно, по-французски. Николай I нашел ее полезной и велел выписать автору шесть тысяч ассигнациями. Это, разумеется, не решило всех финансовых трудностей блестящего авантюриста, но умение угадать и проговорить сокровенные чаяния государя стало началом восхождения Тютчева к подлинным высотам петербургского света.

http://www.snob.ru/i/indoc/42/blog_entry_449978.jpg
К. А. Савицкий. На войну, 1888

http://www.snob.ru/i/indoc/0c/blog_entry_449980.jpg
Б. Бельтюков. Ф. И. Тютчев с семьей на народном празднике в Овстуге, 15 августа 1857г., 1985

http://www.snob.ru/i/indoc/30/blog_entry_449982.jpg
Франц Крюгер. Портрет К. В. Нессельроде, 1840-е

http://www.snob.ru/i/indoc/73/blog_entry_449988.jpg
В. В. Верещагин. Смертельно раненый, 1873

http://www.snob.ru/i/indoc/91/blog_entry_449990.jpg
А.Н. Попов. Защита «Орлиного гнезда» орловцами и брянцами 12 августа 1877 года, 1893

Справедливости ради отметим, что сам Николай I и его канцлер Нессельроде были весьма сдержанны в насаждении своей национальной идеологии вовне. Император постоянно осаживал патриотические истерики общества, которые, как он отлично понимал, могли втянуть Россию в войну с главным союзником — Австро-Венгрией. Священным принципом его внешней политики оставалось сохранение существующих режимов и противодействие революциям, в том числе славянским и национально-освободительным. Впрочем, чем дальше, тем больше общество раздражалось этой сдержанностью Николая, которую списывали на его реакционность, а Нессельроде даже подозревали в «особых отношениях» с австрийским министром Меттернихом. Со смертью Николая I поддержка братских народов — не просто патриотический долг, святая обязанность русского общества и самого императора, но и проявление либерализма. Новый министр князь Горчаков полагал национальным интересом России проливать кровь русских солдат, чтобы затем уйти и предоставить освобожденный народ собственной судьбе, точнее, немцам. Удивительная все-таки логика у патриотов русской нации.

Накануне следующего балканского кризиса славянские комитеты по всей России — они действовали уже с конца 50-х годов — собрали 4 миллиона рублей пожертвований. На Балканы отправляются добровольцы. Император Александр II разрешает офицерам своей армии уходить в отставку и ехать в союзную Сербию, объявившую войну Турции. Вскоре там действуют уже четыре тысячи волонтеров. Война, которую Россия начнет в 1877 году ради освобождения Болгарии, обойдется ей примерно в 105 тысяч жизней. Надо ли говорить, что Болгария уже через пять лет станет противником России. Впрочем, ни в Петербурге, ни по всей империи так и не поймут ни тогда, ни много позже, накануне роковой мировой войны: «братские народы» всего лишь искали свой путь к независимости, используя то Россию, то Австрию, то Францию, то Германию, но отнюдь не стремились затеряться среди четырех тысяч девятьсот тридцати шести бриллиантов большой императорской короны Российской империи.

Русская нация в 1917 году вернее всего напоминает персонажа из знаменитой сказки Александра Пушкина, написанной 14 октября все того же 1833 года. В рукописи на ней есть помета: «18 песнь сербская» — удивительное, трансцендентное совпадение. Именно в 1833 году Пушкин на волне всеобщего интереса к славянской тематике работает над своим циклом «Песни западных славян». Это переложение известной литературной мистификации Проспера Мериме «Гузла, или Избранные иллирийские стихотворения, собранные в Далмации, Боснии, Кроации и Герцеговине». Ни в каких Далмациях с Герцеговинами Мериме, конечно, не был. Так, сочинил что-то экзотическое, сидя прямо в Париже. Нужны были деньги. Правда, продать удалось только 12 экземпляров. Но в России этот труд ждал нешуточный успех. Напомню вам хорошо известный финал из «18 песни сербской»:

Вот идет он к синему морю,
Видит, на море черная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою;
Чтобы жить ей в Окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках».
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился —
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.

http://www.snob.ru/i/indoc/c7/blog_entry_449984.jpg
Владычица морская. Кадр из мультфильма «Сказка о рыбаке и рыбке», «Союзмультфильм», 1950

http://www.snob.ru/i/indoc/72/blog_entry_449986.jpg
У разбитого корыта. Кадр из мультфильма «Сказка о рыбаке и рыбке», «Союзмультфильм», 1950

Так существует ли русская нация? Гибель Российской империи, по крайней мере, подтверждает опыт по ее выращиванию, который едва ли оказался удачным. «Старуха у разбитого корыта», какой мы застаем Россию в 1917 году, вскоре лишится даже собственного имени. Вместо России будет СССР, страна без нации, но с правом наций на самоопределение, которое в конечном итоге, через 70 лет, юридически прикончит то, что когда-то было великой империей. Новой, постсоветской России очень хочется осознать себя нацией, обзавестись как можно быстрее ясной идеологией, на роль которой снова приглашены уваровские «охранительные начала». Но упрямо встает вопрос: дагестанцы, чеченцы, буряты, якуты, калмыки, татары и еще под двести народностей — это русская нация или все-таки «чурки»? Отсутствие общественного согласия по ключевым моментам истории, постимперские фантомные боли, нарастающая межэтническая напряженность на фоне утраты единого информационного пространства едва ли обещают «охранительному» эксперименту успех. Да и разве не достаточно нам общего языка, общей культуры и общей земли, чтобы выстроить комфортное гражданское, не национальное и не конфессиональное, общежитие?

Латинское слово natio буквально обозначает «того, кто родился». Римляне считали социальную организацию, основанную на биологическом кровном родстве, общностью низшего порядка, характеристикой варварства. Мы не найдем в латинских источниках термина «римская нация». Римляне называли себя civitas Romana, что означает «римское гражданство» или, точнее, «римское гражданское общество». По словам Цицерона, оно представляет собой concilium coetusque hominum jure sociati, то есть «сообщество людей, связанных правом» Не кровь делала римлянина римлянином, но гражданство, то есть добровольно принятые на себя ограничения во имя общего блага, гарантирующие в свою очередь статус и права.

Для римского самосознания ключевой была оппозиция «натура» — «культура». Под первым понималась природа, биология, которая соответствовала варварству, всецело подчиненному естеству, могущественным силам природы, довлеющим над ним. «Культура» же — результат рационально осмысленных усилий человека по преодолению природного хаоса, в том числе внутреннего, посредством самодисциплины и самоорганизации. Разница между «гражданством» и «нацией» — это разница между культурой и натурой, цивилизацией и варварством.

Россия, создавшая империю, много превосходившую по размерам Римскую, находясь на вершине своего могущества, вдруг нырнула обратно в варварство племенной ограниченности и ксенофобии. Хотя весь исторический путь нашей страны давал совершенно другие вводные. Россия веками создавалась как политический союз, в котором ни кровь, ни вероисповедание не имели решающего значения, во всяком случае много уступали деятельному участию в совокупном движении сотен народов к общей цели. Соединенные Штаты Америки, которые немногим моложе Российской империи Петра, сумели найти новый позитивный идеал и увлечь им многочисленные народы и вероисповедания своей и других стран — свобода личности, равенство возможностей при равенстве перед законом. Фетишами Российской империи на вершине ее европейского могущества становятся замшелые миражи ветхого прошлого. Сначала как будто понарошку, чтобы остановить распространение с Запада «разрушительных понятий», но затем всерьез, до исступления, до «сердечных сцен торжества русского национального духа». До такой степени, что какая-то Сербия — почему Сербия? зачем Сербия? — оказалась важнее миллиона русских солдат, короны и будущего.

http://www.snob.ru/selected/entry/63613

0