к недавним спорам о быдле
Должны ли мы, в принципе, обсуждать феномен «быдла»? Или возможно ограничиться ремаркой типа «у одних народов есть такой слой ("элита"), который способен направить активность народа в конструктивное русло, пробудить его потенциал, аккумулировать лучшее, что в нем есть, и сдерживать худшее. А у других народов такого слоя нет. Ставя диагноз "быдло" своему народу, вы тем самым всего лишь констатируете факт отсутствия или крайнюю слабость "элиты". Т.е. в конечном счете – собственную неготовность и неумение этим народом управлять»? Или же подобные ремарки лишь подтверждают необходимость «говорить о быдле», чтобы разобраться, как из него сделать «небыдло» (т.е. в конечном счете – как исполнить истинное предназначение «элиты» – «направить активность народа в конструктивное русло»)?
На мой взгляд, в данном случае имеет место не совсем корректная постановка задачи. Как если бы некто сказал, глядя на пустырь: «У некоторых пустырей есть забор, экскаватор, подъемный кран, команда строителей и архитектор с расчетами, и последние, используя земельный потенциал участка и нивелируя его негативные свойства при помощи хитромудрых инженерных технологий, возводят на нем большой красивый дом. А вот у других пустырей ничего этого нет, и они поросли бурьяном. Говоря о том, что пустырь не застроен, вы тем самым всего лишь констатируете факт отсутствия на нем каких-либо признаков процесса строительства в обозримом прошлом». Однако, при этом упускается из виду, что не всякий пустырь вообще подлежит застройке, и прежде, чем на каком-либо пустыре что-либо строить, неплохо было бы провести вперед соответствующие исследования и расчеты – да и ко всему перепроверить их не единожды. Как говорится, семь раз отмерь... В противном случае можно получить на выходе синдром Нодара Кончели, у которого все рушится с известной периодичностью.
Так и с народом. Констатировать факт «готовности и умения элиты» можно будет не раньше, чем появятся оценки принципиальной возможности или невозможности что-то строить здесь, а в случае возможности – еще и потребуется разработать собственно проект такого строительства. Допустим, о возможности строительства мы интуитивно догадываемся, и интуиция нас не подводит. Мы смело и с оптимизмом смотрим вперед и берем в руки лопату и подъемный кран. Но и в этом случае нам крайне необходимо знать, с чем мы столкнемся в процессе работ, и не провалятся ли наши сваи в тоннели метро.
В начале мы движимы светлой утопией «большого красивого дома», но эта утопия обернется антиутопией, если мы не будем соизмерять ее с реальным положением дел на «пустыре» и попытаемся строго следовать «идеальному проекту» (это как раз тот случай, когда утопия становится идеологией). Неловко натянутый на реальность, идеальный проект ползет по швам, требует бесчисленных подпорок, стяжек и, в конце концов, не справившись со снежной зимой, обрушивается бетонными балками на головы ни в чем не повинных граждан.
Нодар Кончели с его типовыми проектами – это антиутопия.
Анализ феномена «быдла», таким образом, необходим как стартовая ступень вообще какой-бы то ни было "строительной" активности на местности, не «обезображенной» деятельностью сеящих разумное, доброе, вечное «элит». Однако – и пустырь остается пустырем лишь до тех пор пока мы воспринимаем себя в качестве «начальства из масквы», а его – именно в качестве пустыря, но не в качестве строительного проекта, частью которого являемся, – и «быдло» остается «быдлом», пока обсуждающий его субъект находится в рамках дихотомии «быдло/элита» и относит себя к «элите», не будучи ею по сути.
«Любая дихотомия, навязываемая современностью, на самом деле маскирует и искажает более значимое противоречие, которое спектакль стремится замолчать и утаить» (С.Корнев). Почему – замолчать и утаить? Потому что с этим более значимым противоречием можно работать и менять мир, а в дихотомиях можно только «барахтаться».
В ходе попытки трансгрессивного анализа дихотомии «быдло/небыдло», предпринятой в эссе «Платформа Фрезер», а также в последовавшей за его публикацией дискуссии, выяснилось, что существует целый ряд дихотомий со схожей организацией, но отличной структурой, если понимать термины «структура» и «организация» в духе Матураны и Варелы. Дефинируют они их мудрено (ну, чисто Деррида!), но если вчитаться – красиво – и в яблочко.
Согласно Матуране и Вареле, отношения, определяющие машину как единство, и задающие динамику взаимодействий и трансформаций, которым она может подвергаться как такое единство, конституируют организацию машины. Организация системного единства реализована определённым образом через наличие и взаимодействие компонентов в некотором конкретном пространстве. Конкретные компоненты и взаимодействия между ними составляют структуру единства. Структура не детерминирует совокупный характер единства, она лишь определяет пространство, в котором оно находится и может подвергаться воздействиям. Организация машины (или системы) не задаёт свойства компонентов, которые реализуют машину как конкретную систему, она всего лишь задаёт отношения, которые компоненты должны генерировать, чтобы конституировать машину или систему как единство. Таким образом, организация машины независима от свойств составляющих её компонентов, которые могут быть любыми, а данная машина может быть реализована множеством различных способов на множестве различных компонентов. Другими словами, хотя данная машина может реализовываться многими различными структурами, для того, чтобы она конституировала конкретное единство в данном пространстве, её текущие компоненты должны быть заданы в этом пространстве и обладать свойствами, которые позволяют им генерировать связи, которые задают их (Maturana and Varela, 1980).
Интуитивно понятно, что таким образом понятая «структура» соотносится с «профаническим», «конкретным» миром спектакля, а «организация» – с «абстрактным» миром подлинного.
Эта организация и представляет наибольший интерес. В то же время, заявляя об интересе к организации, мы встаем на тонкий лед, поскольку рискуем, обрисовывая ее, создать новую структуру, подменив «абстрактные» отношения «конкретными» компонентами и их взаимодействиями. Другими словами, вместо трансгрессора рискуем поиметь очередной симулякр. Чтобы этого не случилось, необходимо поставить рядом специально обученную Марфу Петровну, дабы она в нужный момент дала нам в лоб специально обученной бамбуковой палкой.
Итак, какие современные дихотомии реализуют на разных элементах ту же самую организацию, что и дихотомия «быдло» / «небыдло» («элита»), сиречь «зашоренные узколобые зомби» / «просвещенные свободные индивидуалы»?
Вот их примерный перечень:
- мрачное средневековье / цветущая античность [субстрат: история]
- нормальный русский православный мужик / жидопидоросатанист [субстрат: социальные ролевые модели]
- Москва / Новгород [субстрат: общественное управление в историческом аспекте]
- Орда-Евразия / Русь [субстрат: геополитическое устройство в историческом аспекте]
- потреот / либераст [субстрат: политические убеждения]
- Единая Россия / Конфедерация Россий [субстрат: геополитическое устройство]
- реактивно-реакционные холопы / активно-прогрессивные созидатели [субстрат: отношение к деятельности]
- взрослые / дети [субстрат: отношение к миру]
- стадность / соборность [субстрат: коллективизм]
При желании список можно продолжить.
Некоторые из приведенных слева или справа слов носят очевидно эмоциональный окрас, по которому легко понять, в какой среде дихотомия была выпестована. Данный конкретный субстрат (указанный в квадратных скобках) сортируется налево/направо в непосредственной зависимости от того, как разрешается закулисный конфликт на уровне организации, а она, в свою очередь, описывается для всех этих дихотомий отношением колебания между аллономией и автономией, между системой Станиславского и системой Брехта.
Что есть автономия? Это самоуправление.
Автономные системы определяются Варелой как составные единства, задаваемые сетью взаимодействий компонентов, каковые: а) посредством своих взаимодействий рекурсивно воссоздают сеть взаимодействий, которая их создала, и б) реализуют эту сеть в качестве единства в пространстве, в котором компоненты существуют, путем конституирования и установления границ единства, отделяющих его от окружающего пространства. Автономная система организационно закрыта, хотя и открыта по сути, т.е. контактирует с окружающим пространством.
Аллономные системы можно определить как составные единства, задаваемые сетью взаимодействий компонентов, каковые: а) воссоздают сеть взаимодействий, которая их создала, посредством референтных взаимодействий с внешним источником, и б) реализуют эту сеть в качестве единства в пространстве, в котором компоненты существуют, путем сохранения границ единства, отделяющих его от окружающего пространства и устанавливаемых внешним источником. Аллономная система организационно открыта, но с окружающим пространством контактирует ограниченно.
Аллономия – управление извне.
Функция у границ в обоих случаях принципиально разная. Если для автономной системы граница служит зоной интерфейса, зоной активной коммуникации с окружающим миром, то для аллономной – барьером, отсекающим по возможности любую коммуникацию, кроме обмена сигналами с управляющим внешним источником.
На разных субстратах формируются конкретные системы-структуры, с преобладанием подсистем автономного либо аллономного типа и тенденцией доминирующего класса подсистем поглотить ризидуальный класс. Какой фактор может быть ответствен за крен маятника в ту или иную сторону, вплоть до крайних случаев?
Чтобы ответить на этот вопрос, проанализируем ситуацию в историко-генетическом аспекте.
Изначально общество логично рассматривать как гомогенное, поскольку к противному нет особенных предпосылок. В таком случае, оно априори может быть как гомогенно-автономным, так и гомогенно-аллономным. Второй вариант можно отбросить, если бритвой Оккама отсечь такие экзотические/гипотетические «внешние источники», как инопланетяне или, там, олимпийские боги. Тогда вырисовывается следующая картина: в гомогенно-автономной системе в результате некоторого катастрофического (в терминологии Рене Тома) события возникает разрастающаяся флуктуация, которая приводит к выделению «внешнего источника» из самой системы (а больше ему взяться и неоткуда). В дальнейшем этот «источник» налаживает определенную сеть взаимодействий, превращающих некоторые компоненты автономной системы в компоненты аллономной подсистемы, то есть по факту делит общество на тех, кто продолжает существовать автономно – и тех, кто ему, этому внешнему источнику, подчиняется.
Нам предстоит ответить на следующие вопросы:
1. Что это за внешний источник?
2. В результате чего он возник?
3. Можно ли его уничтожить – и что это даст?
4. Есть ли другие способы борьбы с аллономией?
Выношу на обсуждение.
http://vdali.livejournal.com/450411.html
