Из тварей всех, в земле и на земле живущих,
       И зрячих и слепых, безгласных и поющих,
       Которые ползут и ходят на ногах,
       Летают в воздухе и плавают в водах,
       От Лимы до Москвы, от Темзы до Терека --
       Нет твари ни одной глупее человека.
       "Как, -- спросят вдруг меня, -- червяк, и муравей,
       И насекомое, чуть зримо для очей,
       Едва ль живущее, -- умнее человека?"
       Так точно. Разве ум зависит наш от века?
       Я вижу, изумлен, смущен, профессор мой,
       Качаешь ты своей ученой головой.
       "В природе человек верховный повелитель, --
       Ты говоришь, -- весь мир его страстям служитель.
       Ему леса, луга, и горы, и моря,
       И все животные в нем признают царя,
       И разум свыше дан ему лишь в достоянье".
       Профессор мой, ты прав: рассудком обладанье
       Единый человек стяжал в природе всей,
       И потому-то он из тварей всех глупей.
       "Такие выходки в сатире лишь годятся
       И могут рассмешить, кто хочет рассмеяться, --
       Ты говоришь, -- но мне их должно доказать,
       Взойди на кафедру, изволь мне отвечать".
       Что мудрость! -- власть ума над чувствами, страстями,
       Спокойствие души, испытанной бедами,
       Неизменяемость чувств, мыслей, правил, дел.
       Кто ж менее людей сей дар благий имел?
       Все лето муравей проводит за трудами,
       Наполнить закром свой старается плодами:
       Когда ж дохнет борей, повеет зимний хлад,
       Спокойный муравей запасами богат,
       Смеется под землей метелей зимних вою
       И ест, что собрано им летнею порою.
       Видал ли муравья, скажи, профессор мой,
       Весной ленивого, прилежного -- зимой?
       А человек? Сие разумное творенье
       Когда о будущем имеет попеченье?
       В дни лета красного свой не исправя кров,
       Не он ли, голоден, зимой дрожит без дров?
       И в мыслях, и в делах, и в чувствах до могилы
       Непостоянен он, как ветер легкокрылый!
       Его рассудок -- раб, игралище страстей,
       Бессилен вырваться из чувственных сетей;
       А сердце слабое -- челнок на океане
       Средь бурь, без кормчего, сомнения в тумане.
       Он вмиг и добр и зол, и весел и сердит;
       Что хвалит поутру, то к вечеру бранит:
       Как мотылек летит с цветка к другому цвету,
       Кружится человек, меняя цель, по свету.
       В желаниях отчет не может дать себе
       И -- за худой успех пеняет злой судьбе.
       "Как? мне? сковать мой век супружества цепями
       С кокеткой, женщиной? стать наряду с глупцами?
       Быть притчей в обществе, насмешкам жертвой злым?" --
       Так говорил наш граф приятелям своим;
       Но месяц не прошел, и вот уж две недели,
       Как брачное ярмо на хвастуна надели.
       Примерным мужем став, уверен всей душой,
       Что обладает он вернейшею женой,
       Что, к удивлению всего земного круга!..
       Родилась для него примерная супруга.
       
       Таков-то человек: не верен он себе,
       Сегодня лучший друг, а завтра -- враг тебе;
       Переменяет мысль, желания по моде,
       И плачет, и поет, и пляшет -- по погоде.
       Что легкомыслен он и ветрен, знаешь сам;
       Он предан собственным обманчивым мечтам,
       Ты знаешь, и -- зовешь его царем творенья!
       Но кто ж, ты говоришь, имеет в том сомненье?
       Я сомневаюсь, да! и льщусь вам доказать:
       Извольте выслушать. Не станем разбирать:
       Когда бы ты в лесу с медведем повстречался,
       Который бы из вас скорее испугался
       И по указам ли нубийских пастухов
       Терзают Ливию стада барканских львов?
       А спросим -- этот царь над тварию земною,
       Сколь многих он владык имеет над собою?
       Гнев, скупость и любовь, тщеславие и страх
       Содержат ум его, как узника в цепях!
       Едва покойный сон глаза его смыкает,
       Как скупость говорит: -- Вставай, уже светает, --
       Оставь меня. -- Вставай! Пора, сбирайся в путь. --
       Хоть час один... -- Нет, нет, готов в минуту будь. --
       Помилуй, да куда? -- В Ямайку плыть за ромом,
       Потом в Японию за амброй и фарфором. --
       К чему богатства мне? Я потерял им счет. --
       Глупец! богатства кто излишними зовет?
       Приобретая их, и знать не должно меры,
       Ни жизни не щадить, ни совести, ни веры:
       На голых спать досках, почти не есть, не пить,
       За денежку себя позволить удавить. --
       Но для чего, скажи, такое сбереженье?--
       Не знаешь? Для того, чтоб все твое именье.
       На диво промотал наследник пышный твой
       И занял бы столиц внимание собой... --
       Что делать?-- Плыть скорей, матросы уж готовы...

http://az.lib.ru/a/aksakow_s_t/text_0170.shtml#04