Правило выхода: Шаймиев, Рахимов, Лужков, Путин?
Выкуп «Интеко» у Елены Батуриной показывает, как может быть обставлен уход из власти Владимира Путина
Михаил Козырев
Елена Батурина и Юрий Лужков. Фото: РИА Новости
Драматическую ночь с 20 на 21 августа 1991 года Юрий Лужков и его молодая жена Лена Батурина пересидели в бункере под Белым домом. «Пили чай», – писал позже в своих воспоминаниях Руслан Хасбулатов. «Обсуждали перспективы московского строительного комплекса, статус столицы в новой России и прочее», – написал в мемуарах Лужков. Елена Батурина была в это время где-то рядом. В том же самом бункере, сидела за тем же самым столом. Возможно, она даже по-хозяйски хлопотала, доставая снедь из захваченных из дому сумок. Подливала мужчинам чаек.
А ранним промозглым утром 21 августа 1991 года Юрий Лужков, Елена Батурина и двое сопровождавших их охранников вышли из Белого дома. Прошли через баррикады. Погрузились в ожидавшую их у зоопарка машину. Без приключений добрались до служебной квартиры Лужкова. Батурина осталась дома. Лужков, на всякий случай, сказал ей никому не открывать и уехал на Тверскую, в мэрию.
К вечеру того дня стало ясно, что путч провалился. Власть в стране перешла в руки Бориса Ельцина и его команды. А Юрий Лужков, один из наиболее преданных сподвижников Ельцина, на долгие 19 лет стал «хозяином» российской столицы. Что было дальше, хорошо известно. Московская власть чем дальше – тем больше «окукливалась», превратившись в накрепко перевязанный взаимными личными и материальными обязательствами клан.
В окружении Лужкова один фаворит сменял другого, в недрах легендарного столичного «стройкомплекса» шла жестокая грызня бульдогов под ковром. На излете «лужковской»эры в столичную экономику смогли внедриться федеральные «олигархи». Но одна константа оставалась неизменной – преуспевающая «Интеко», личный бизнес Елены Батуриной. И если говорить о фундаменте этого преуспевания, то он был заложен именно в ту ночь с 20 на 21 августа, когда сорвался путч, и Юрий Лужков получил от Бориса Ельцина де-факто карт-бланш на ведение всех дел в Москве.
Тот же карт-бланш получили от Ельцина и руководители других ключевых регионов. Самые очевидные примеры – Татария и Башкирия. Минтемир Шаймиев и Муртаза Рахимов, равно как и Юрий Лужков, сумели на протяжении 90-х сформировать в своих регионах вполне авторитарные режимы, ограниченные лишь сохранением общей лояльности федеральной власти. И равно так же, как и в Москве, в Казани и Уфе не замедлили вырасти свои «интеко», естественно, с учетом местной специфики.
Рахимов-старший буквально «выгрыз» в республиканскую собственность предприятия ТЭК, находящиеся на территории Башкирии. А затем заботливо передал «сокровище» (три нефтеперерабатывающих завода, добывающие подразделения «Башнефти» и местную электроэнергетическую компанию) своему сыну Уралу. В Татарстане сыновья президента Радик и Айрат Шаймиевы стали крупнейшими акционерами группы ТАИФ, оборот которой составляет более $10 млрд, и в состав которой вошли самые прибыльные предприятия республиканской промышленности.
Забавная деталь: пика своей политической влиятельности и способности контролировать подвластные территории что Лужков, что Шаймиев и Рахимов достигли в конце 90-х. Все трое активно играли в политическую федеральную «игру». Созданный при их деятельном участии блок «Отечество – Вся Россия» готовился вознести на президентский пост Евгения Примакова. Однако период наибольшего экономического благоденствия для бизнеса семей глав регионов наступил гораздо позже. Уже после того, как политические амбиции федеральных «баронов» были укрощены путинской администрацией.
Тот фундамент, на котором зиждилось процветание «семейно-государственного» (по выражению экс-депутата Александра Лебедева) партнерства в случае с Лужковым, Шаймиевым и Рахимов к середине «нулевых» уже был неактуален. Ну какая, в самом деле, для Владимира Путина разница, кто был с Ельциным в подвале Белого дома в ту ночь в августе 1991 года? Российская политическая матрица прошла перезагрузку. Однако колоссальных бизнес-империй «родственников» бывших политических «столпов» она к тому времени еще не коснулась. Не мог не возникнуть вопрос: и что дальше? Экспроприация? Или, наоборот, окончательная легализация?
Теперь мы знаем ответ. «Интеко» Елены Батуриной выкупил за не фантастические, но вполне адекватные деньги Микаил Шишханов (а скорее всего – стоящий за ним дядя Михаил Гуцериев). Хотя, конечно, были и «Дело в кепке» по НТВ, и обыски в офисе Батуриной. Башкирский ТЭК у Урала Рахимова выкупила АФК «Система». Хотя и тут не обошлось без уголовных дел, прессинга налоговой и эмиграции в Австрию продавца активов. Ну а в Татарии, похоже, со сменой президента ничего не изменилось. Заместивший Ментимера Шаймиева Рустам Минниханов – все равно, что Владимир Ресин, оказавшийся в кресле Юрия Лужкова. Стоит ли говорить, что с империей ТАИФа все в порядке? Так что правильный вариант ответа второй. Легализация.
Как к этому стоит относиться? У меня смешанные чувства. Как московский налогоплательщик я недоволен. Ведь это были и мои деньги в тех $100 млн, что Елена Батурина получила в кризисный 2009 год из московского бюджета на выполнение отданного ей без конкурса подряда на реконструкцию статуи «Рабочего и колхозницы». Однако, выбирая, какое зло больше, приходится признать – ущерб от раскулачивания родственников политических героев вчерашних дней был бы на порядок больше. И вопрос не в том, что непростые хозяева квартир в «интековском» Dominion могли оказаться в роли «обманутых дольщиков». А, скажем, башкирские НПЗ в ходе затяжного корпоративного конфликта могли снизить объемы производств.
Я про другое. В России «власть» и «собственность» слишком тесно связаны. В случае «крупной собственности» я бы даже сказал – одно целое. Как можно разорвать эту связь? В идеале – не допуская обогащения «родственников». В реальности – хотя бы создав возможность сохранения за ними, после ухода из власти, части «заработанного». Тогда, по крайней мере, станет возможным обновление системы без ее радикального слома. А через несколько циклов, возможно, встанет в практическую плоскость и вопрос о «недопущении обогащения».
Говоря так, естественно, я думаю не о региональных «баронах», время которых действительно ушло. А скорее о нынешнем премьере, который вроде бы никуда уходить не собирается. Но когда-то ведь это случится? И в этом смысле каждая история благополучного разрешения вопроса о собственности в отношении тех, кто заполучил ее в годы нахождения у власти, – шаг в верном направлении. К тому, чтобы запустить механизмы сменяемости «первых лиц». Тех, что стоят на самой вершине пирамиды российской власти.
