Полковник Тимофеев: «Я называл следователям конкретные фамилии»

Автор нового скандального видеообращения рассказал о своем походе в Следственный комитет и о своих надеждах на реформу милиции

Роман Доброхотов

Константин Тимофеев. Фото: rg.ru

Сегодня полковник милиции Константин Тимофеев, рассказавший в своем видеообращении к президенту Дмитрию Медведеву о круговой поруке и связях с криминалитетом в милиции Кемеровской области, дал показания в Следственном комитете. Полковник рассказал Slon.ru, что он поведал следователям, почему не боится пойти по стопам Дымовского и как относится к реформе милиции.

– Константин, вы только что вернулись из Следственного комитета, где давали показания по поводу вашего видеообращения. Как вам показалось, насколько следователи искренне заинтересованы в расследовании указанных вами фактов?

– На мой взгляд, следователь был абсолютно беспристрастен. Другое дело, насколько эта беспристрастность будет оценена другими лицами – тут ничего не могу сказать. Мы общались в течение семи часов, обсуждали факты, которые мне известны. В ходе обсуждения получилось 20 листов печатного текста информации, которая структурирована по восьми позициям.

– Какие конкретно факты там освещены? Вот в вашем обращении было упомянуто, например, о «крышевании» милицией публичных домов?

– У нас в области есть два больших города – Кемерово и Новокузнецк – и в обоих процветает бизнес незаконных сексуальных услуг, и он большей своей частью находится под контролем коррумпированных сотрудников правоохранительных органов. Эту проблему я пытался донести до нашего руководства и встретил непонимание. Оперативные материалы, которые у нас были, не были реализованы.

– Это было единственным поводом для вашего конфликта с начальством?

– Да это не то, чтобы конфликт, просто работа по борьбе с оргпреступностью. Борьба с воровским сообществом, имеющим мощные коррупционные связи, становится эффективной только тогда, когда ее контролируют лично руководители ГУВД субъектов федерации. Вот я, начальник подразделения по преступным сообществам, говорю: «для ликвидации преступного сообщества надо решить такие-то и такие-то вопросы». В ответ: «Нет, мы их решать не будем».

– Вы считаете, что руководство тоже было связано с преступными сообществами?

– Оно, может быть, и не было связано, но заботилось о личном имидже и личных амбициях больше, чем о решении государственных вопросов. Группировок-то было много, все они были как-то связаны с людьми в погонах, а один человек в погонах цепляет другого – так и получается круговая порука.

– Когда вы давали показания в СК, вы называли какие-то конкретные фамилии людей в погонах?

– Без сомнения, это же Следственный комитет, я что туда пришел, сказки рассказывать?

– Чего бы вы хотели добиться в результате этих расследований?

– Я бы хотел, чтобы должностные лица вне зависимости от своего ранга и звания ориентировались на букву закона. Закон одинаков для всех. Этот идеал вряд ли достижим в нашем обществе, но я хотел бы немного приблизить к нему нашу страну.

– Но если говорить конкретнее, какие меры тут нужны – отставка высокопоставленных начальников МВД или какие-то системные изменения…

– В своем обращении упоминал некоторые системные меры: нужен, например, закон по борьбе с о организованной преступностью. Нужна концепция национальной безопасности, где говорилось бы о мерах по борьбе с оргпреступностью и так далее. Кроме того, есть такое понятие как общественная практика, которая строится на прецедентах. Вот я своим выступлением тоже создал прецедент, который будет впредь заставлять высокопоставленного чиновника задумываться, прежде чем он примет то или иное решение. Чтобы у нас состоялось правовое государство, у нас люди должны быть готовы побороться за свои права.

– Так все-таки, дело скорее в законах или в людях?

– Ну есть же такое понятие как национальных характер, который тоже может поддаваться влиянию, трансформироваться.

–То есть ваше выступление – попытка повлиять на национальный характер?

– Вся история подсказывает, что национальный характер – это штука достаточно гибкая.

– Вас не пугает, что на вас будет оказываться давление, как было с Дымовским и Чекалиным, которые после своих видеобращений стали объектами уголовного преследования?

– Ну, я к этому готов, очевидно. Назвался груздем – полезай в кузов. Если ты высунулся из окопа, будь готов, что в голову прилетит пуля. Это нормальная боевая ситуация, к которой любой кадровый офицер должен быть готов с самого начала своей профессиональной карьеры.

– Угроз от бывшего начальства еще не было?

– Я думаю, оно меня хорошо знает, это бесполезно.

– Однажды ведь вам уже сожгли машину.

– Да, это организовал бывший майор милиции, тогда еще был действующий. Ему уже предъявлены обвинения, дело готовится в суд.

– Он действовал по распоряжению начальства?

– Мое обращение было адресовано в адрес начальника региональной милиции, который изменил понятие закона до уровня «что хочу, то и делаю». Он пока себя никак не проявил, он в отпуске сейчас, а кто действует от его имени – мне неизвестно.

– Местное ГУВД заявило уже, что все дело в том, что вы не прошли переаттестацию из-за уголовного дела против вас и теперь, чтобы опять устроиться в полицию, поднимаете волну.

– Ну, легко проверить, что мои документы, предоставленные мной, были датированы 2010 годом, когда о переаттестации и речи не шло. На саму переаттестацию я вообще не являлся, так что я ее не «не прошел», а «не проходил». Уведомление об аттестации мне вручили 18 июля на почте, я был в отпуске и об этом ничего не знал, а сама аттестация должна была состояться 17 числа. Что же до уголовного дело, то оно было возбуждено против меня в 1994 году и до суда не дошло из-за амнистии. Хотя это нарушение закона, потому что я не согласился с сутью предъявленных мне обвинений и у меня есть копия заключения, где моей рукой написано, что обвинение я не признаю и считаю, что уголовное дело сфальсифицировано. А закон об амнистии не позволяет применять ее в отношении людей, не согласившихся с предъявленными обвинениями. Отмечу также, что за 18 лет работы в органах внутренних дел я не имел ни одного взыскания, был награжден Орденом Мужества, медалью «За отвагу», орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени и другими разнообразными наградами.

– Как вы относитесь к проводимой Медведевым реформе милиции?

– Реформа – дело хорошее, но, как говорится в одной мудрой восточной поговорке, любое благое дело в исполнении негодных людей превращается в свою противоположность. Я вижу, как у нас здесь, в Кузбассе, работают эти реформаторы. Чтобы изменить правила на более современные, нужно хотя бы старые освоить. Нужно иметь знания, опыт и собственное мнение. А если этого нет, то ты будешь сидеть испуганно и смотреть, что тебе крикнут сверху.

http://slon.ru/articles/610347/