Триумф воли
У акций в защиту 31-й статьи Конституции новые герои - обычные люди, не состоящие ни в каких партиях и движениях. Почему они протестуют?
Олеся Герасименко
Cпециальный корреспондент Gazeta.ru
26.11.10 | 16:35
Митинги в защиту свободы собраний – первые за «нулевые» годы акции протеста, которые привлекли неполитизированную молодежь. На Триумфальную площадь приходит все больше людей, раздраженных не бессмысленностью «Единой России» или «кровавым путинским режимом», а абсолютно конкретными несовпадениями своих представлений о достойной жизни с реальностью.
Slon.ru поговорил с новыми недовольными и выяснил, что вывело их на улицы, и как далеко они готовы зайти в своем протесте
Антиспрут
Александр Орлов, 23 года, специалист по финансовым рискам
Москвич Александр Орлов закончил институт приборостроения и информатики, после чего трудился в депозитарии «Райффайзенбанка» - торговал на бирже, играя на микроколебаниях валют. Еще недавно он считал Путина хорошим президентом, «Единую Россию» отличной партией, а СПС и «Яблоко» – фриками-маргиналами. Но 31 октября 2010 года Орлов оказался на Триумфальной площади.
Он приехал с ноутбуком в руках, прорывал милицейское оцепление с участниками несогласованного митинга и так разнервничался, что съел три куска курицы в «Ростиксе», чего с ним раньше никогда не случалось.
На Триумфалку Орлова привело возмущение коррупцией. Однажды он нанялся на проект аудита крупной российской компании. «Там я понял всю глубину падения, – признает Орлов. – Видим в отчетности строку «технический аудит» и миллионы, на него потраченные. Что это, мы понять не могли. Главбух отослал к финдиректору, финдиректор – к гендиректору. Тот говорит: «Вы знаете, это сложная вещь, я посоветуюсь с акционерами, и мы вам все расскажем». На утро объясняет: «Понимаете, мы тянем провода в Урюпинске, и есть специальные люди, которые ходят вдоль проводов и смотрят, не порваны ли они. Это и есть технический аудит». Спрашиваем, а что же такие большие статьи расходов? И кто контрагент по ним, ПБОЮЛ «Ахмедов» - это что такое? Как же, отвечает, это известная компания на рынке проверки проводов!»
С точки зрения претензий у Орлова к компании быть не могло: все сделки в отчетности проведены корректно, что и показал аудит. Для проверки их обоснованности требовалось экономическое расследование. Но Орлов понял, что это были откаты. «Зачем мы работали с 9 утра до упора? – горячится он. – Я несколько раз пришел работать в пятницу, а ушел в воскресенье днем. Если все знают, что отчетность рисуют, хрен ли мы так работаем? Кому это надо?»
Орлову пришлось уволиться: клиент нажаловался на него работодателю. Сейчас он работает в частном российском банке: «Здесь никто денег не ворует. Но вообще я в финансовой сфере разочаровался, профанация сплошная».
Еще больше Орлов разозлился, когда в кризис ВЭБ купил акции «Русала». «Вместо того, чтобы забрать бумаги за долги, ВЭБ, где председатель наблюдательного совета Путин, помогает разместиться предприятию-банкроту на сумму, почти равную сумме долга! – рассказывает он. – Не бизнес, а перемещение денег в карман «Русала», прикорм близких олигархов. Это провальная стратегия – коррупция всем нам обходится дорого. Я хочу девушке своей подарить одну фигулечку из Tiffany. На сайте цена – $600, в России – под 40 000 рублей. Ну что за маразм?»
Когда прокуроры запросили Ходорковскому 14 лет, Орлов разозлился всерьез. «Эти люди реально издеваются, – говорит он. – Мне не нравится, когда всю страну держат за дебилов!» Через два дня он поехал на площадь.
– Акции на Триумфальной помогут что-то исправить в стране?
– Нет, но надо же что-то делать!
На площади справа от Орлова оказался «сумасшедший старик-памфиловец», слева – «пьяный чувак, который объяснял, что Россия под властью жидов и чурок». «Я стоял и думал, что я здесь делаю, – ужасается Орлов. – Я не ассоциировал себя с этими людьми. Их идеалы, звучащие со сцены, мне близки, но бороться рядом с такими соратниками за эти идеалы я не хочу. Вдруг началась давка, я оказался в первом ряду перед милицией и понял, что проще пройти через ментов, чем поворачивать назад. В итоге, мы прорвались».
После Триумфальной Орлов понял, что «совсем все у нас плохо», и охладел к идее активного протеста. Он больше не собирается ходить на митинги. Считает, что организаторы некомпетентны – иначе как объяснить, что акции проводятся в 18:00 буднего дня. Орлов полагает, что средний класс может что-то изменить, но его очень сложно поднимать на митинги: люди из этой страты думают, что протест бессмыслен и бесполезен. «Им надо объяснить, что от них что-то зависит, – сетует Орлов. – Надо как-то создавать гражданское общество. Как – я не знаю».
Этот поезд в огне
Алексей Бердечников, 32 года, машинист
«В Вышнем Волочке нет людей, со мной солидарных, – рассказывает Алексей Бердечников о малой родине. – Никто ничем не интересуются, либо зарабатывают на новый телевизор, либо пьют. А на Триумфальной я увидел, что не один».
Бердечников послужил Отчизне: закончив ПТУ, отправился матросом на Балтийский флот («Дважды был в море, оба раза нас тащили назад буксиром»). Вернувшись, устроился в РЖД машинистом. В 2007 году они с невестой сняли квартиру в столице, и Бердечников перевелся в московское депо. Здесь он оканчивает заочно институт, слушает «Эхо Москвы», учит английский и думает резко изменить жизнь: бросить поезда и заняться программированием.
«Я хожу на Триумфальную с августа, подгадываю, чтобы на следующий день не надо было на работу, – объясняет Бердечников. – Если в РЖД узнают, не уволят, а вот если я из-за суток в отделении пропущу смену – могут».
Бердечников возмущен тем, что при назначении губернаторов и мэров его мнения никто не спрашивает. Соблюдение гражданских прав – ключевой момент в его протестных настроениях. «С бытовыми проблемами я разберусь уж как-нибудь сам, – твердит машинист. – Главное – отсутствие внутренней свободы».
Бердечников приводит как пример ситуацию с пропиской. Право на свободное передвижение записано в Конституции с 1993 года, между тем у приезжих везде требуют регистрацию. «Я детей хочу завести. Как, чего мне с ними делать без прописки? – кипятится Бердечников. – Водить в районный детсад за деньги? Медицины нет вообще, в поликлиники страшно зайти… Да я просто не понимаю, как все это произошло!»
Другой объект гнева Бердечникова – милиция. Еще в Вышнем Волочке из его квартиры выкрали музыкальный центр. Бердечников узнал, кто преступник, и рассказал милиции, сдал номер телефона. Злодея поймали, но центр Бердечникову так и не вернули. «Чувака под подписку выпустили, и его через две недели убили, – добавляет машинист. – Не я».
Коллеги Бердечникова с ним на площадь не выходят и политикой не интересуются. Для них источники информации – газета «Жизнь» и «Первый канал». Машинист проводит с ними воспитательные беседы. «У них же дети в институтах, кто-то в армии, они болеют, значит, к врачам ходят, – удивляется Бердечников. – Как они со всем этим справляются? У них столько бабла, чтобы все покупать? Они не знают свою Конституцию, не хотят отрывать задницы с дивана, идти на какую-то акцию. Это и есть апатия. Получается, Путин прав: главное, чтобы люди были спокойны и тогда никаких изменений не произойдет».
Впрочем, Бердечников против насильственных методов. Громить администрацию Химок он не пойдет – «не хочу действовать теми же методами, что власть». Но Триумфальную намерен посещать до упора. Хочет добиться законного шествия от Маяковской до Белого дома. Если акцию разрешат, на своем плакате Бердечников напишет: «Россия без Путина». «Я не согласен на уступки от этого человека, – резюмирует он. – Только на то, чтобы он ушел».
Карнавалу - нет
Илья Клишин, 23 года, маркетолог
Маркетолог Илья Клишин присутствовал на пяти акциях у памятника Маяковскому, но только 31 октября 2010 года принял активное участие в митинге. «Мы с приятелем вышли с согласованного мероприятия Алексеевой, где звучала жуткая музыка, в сторону концертного зала [имени Чайковского] и оказались участниками прорыва оцепления, – вспоминает Клишин. – Сзади было много людей, впереди много милиции, и если ты пойдешь в сторону – тебя просто затопчут. Ну, я и остался».
Прорыв оцепления и случившееся после него шествие по Садовому кольцу Клишин называет актом отчаяния. По его словам, он жаждет не революции, а эволюции. Клишин причисляет себя к молодой буржуазии, которая мучительно думает: эмигрировать или пытаться что-то переделать на родине. «Мы обернулись недобитыми беляками, поджидаем с чемоданом в руках парохода на Константинополь, пьем тем временем чашечку кофе во французской забегаловке на грязной русской улице, все больше, конечно, о том, кто уехал, кто уезжает, и кто еще не уехал, – пишет он в личном блоге. – Понимая отчетливо, что мы – «белая эмиграция» в лепрозории московских панельных окраин».
Клишин вырос вовсе не на окраинах, а в Тамбове, в семье воспитательницы детского сада и учителя истории. В школе он съездил по обмену в США, выучил английский и по возвращению поступил в МГИМО. После защиты диплома его приглашали работать в российское посольство в Афинах (также выучил греческий), но он отказался: захотел остаться дома.
Клишин устроился редактором на портал Newsru.сom, затем в РИА «Новости». Эта работа стала одной из причин выхода на Триумфальную. «Там серьезная цензура, – сетует Клишин. – Всякая оруэлловщина творится: если ВВП упал меньше, чем в третьем квартале, то в заголовок выносится «ВВП вырос». Мне на первом же собеседовании сказали: «Про Путина и Медведева писать плохо нельзя, а так цензуры нет». Клишин уволился и теперь с десяти утра до семи вечера вкалывает в рекламном агентстве, промоутирует продукты и услуги в соцсетях.
Впрочем, Клишин не оставил журналистику и пишет в блог Epic-Hero.ru – «независимый публицистический проект о политике для хипстеров», запущенный им с друзьями за несколько часов до акции на Триумфальной 31 октября.
– Хочешь сделать себе имя?
– Нет. Была такая статья в перестройку «Не могу поступиться принципами». Мы, как честные люди, не можем больше молчать.
Клишин относит себя и друзей-хипстеров к «первому поколению, которое выросло в свободной России, и которому в 2004 году стали заново промывать мозги». Когда к власти пришел Путин, школьник Клишин занимал «умеренные позиции». Ему нравились действия правительства, мюнхенская речь Путина. Впервые он задумался о перемещении в сторону оппозиции, когда началась «истерия с выбором национального лидера». Преемник и его протеже разонравились Клишину, но и к «несогласным» он относился скептически.
Свой первый приход на Триумфальную в августе 2009 года Клишин объясняет «осознанной эволюцией политических взглядов». «Постоял в стороне, посмотрел, сфотографировал соревнования двух сиротливых велосипедистов, которые катались по площади, пока девушек волокли по асфальту, – вспоминает Клишин. – Меня воодушевила эстетика, я решил, что надо ходить. И пропагандировать среди своих друзей. Они боялись, говорили, что стоит туда пойти, как тебя задержат или побьют. Я объяснял, что если ты не скандируешь, то тебя не тронут. Я считаю, что у нас замечательная конституция, и, приходя на Триумфальную, делаю маленький шаг к тому, чтобы она работала».
«К счастью, мы не в той ситуации, в какой оказались первые русские буржуа современности в августе 1991 года, – рассуждает Клишин в интернет-дневнике. – Именно протохипстеры, первые кооператоры-западники, пришли тогда к Белому дому, готовые отдать жизни за свободу страны. Конечно, те, кто идет на Триумфальную каждое 31-е число, – тем героям не чета. Но и мелкие дела лучше апатии».
Клишин считает, что новый мэр Москвы Сергей Собянин должен как честный человек уволиться и поспособствовать свободным выборам. Конкретных претензий к мэру у хипстера нет. Из насущных бытовых проблем Клишина беспокоит регистрация. «Из-за того, что я не москвич, хотя живу в Москве шесть лет, я не мог голосовать на выборах в Мосгордуму, – жалуется он. – Пойти в поликлинику или обратиться в милицию с регистрацией трудно – тебя рассматривают как второй сорт. Мою бывшую девушку – она тяжело болела – в поликлинике долго отказывались обслуживать».
Помимо цензуры в СМИ и здравоохранения, Клишина раздражает «общая порочность системы». А именно, что он не имеет рычагов воздействия на чиновников, принятие законов. Клишин недоволен отменой нормы, допускающей минимальное содержание алкоголя в крови водителя, хотя личного автомобиля у него нет. Жалуется на невозможность создать малый бизнес в такой атмосфере – но программ поддержки малого бизнеса не читал.
«Стратегию-31» Клишин критикует за плохую организацию и нелепую музыку и собирается организовывать акции протеста сам. «Демократы нас с критикой Триумфальной нецензурно посылают и говорят: мол, идите организуйте свой митинг, – говорит Клишин. – Ну мы и организуем, только не уличный, хипстерам зимой на улице неприкольно. Соберем их в клубе, со своей музыкой, дресс-кодом и серьезными лозунгами. Постараемся не скатиться в карнавал». Что хипстеры напишут в строке «цель мероприятия», Клишин тоже еще не придумал.
Без сильной руки
Антон Епишев, 25 лет, студент мехмата МГУ
«Это психотерапия, понимаешь? - объясняет Антон Епишев. - Я стоял там, на ступеньках концертного зала и понимал, что есть люди, которым тоже не нравится происходящее, и что я сейчас среди своих, что я сопричастен. Что есть место, куда можно прийти, постоять, подержаться друг за друга».
Москвич Епишев заразился протестными идеями в физико-математическом лицее, когда ему дали послушать кассету Егора Летова. Епишев начал читать «анархистскую литературу», а потом, когда учился в МГТУ имени Баумана, подружился со студенткой журфака, которая вовлекла его в политическую жизнь. «Стало видно, что все устроено неправильно и плохо, – поясняет Епишев. – И мне это не нравится».
Его родители не разделяют протестных настроений. Отец, шофер, возит директоров дочерней компании «Связьинвеста»и читает трехтомник депутата Владимира Мединского «Мифы о России» с аннотацией «Мы никогда не имели демократической традиции и не можем существовать без сильной руки». «Если мать узнает, что я ходил на Триумфальную, будет недовольна, – говорит Епишев. – Она у меня властная и очень опекает. Считает, что это опасно и что я должен больше заниматься карьерой».
Епишев не боится, что его "ударят или заберут в милицию". Правда, митинг ему кажется «местом встречи гуманитариев» – из-за плохой координации и неизобретательности организаторов. «Даже когда на конференции Каспарова в зал запустили фаллоимитатором – и то интереснее было, чем бессмысленное стояние!» – кипятится Епишев.
Впрочем, терапия удалась. Форму акции Епишев хочет изменить, но суть его устраивает. «Это же отвратительно по-человечески – запретить собраться где-то и протестовать, – недоумевает он. – Ну или наворовать $4,5 млрд в «Транснефти». Или сказать про избитого журналиста «ящерица». Я не понимаю, о чем думают коррупционеры и бандиты, когда просыпаются по утрам, что потом будут говорить детям. Совершенно извращенные понятия о жизни, другой биологический вид».
– Триумфальная может помочь стране измениться?
– Рыба гниет с головы. Контроль сверху и сбоку, от общества, возможно, что-то изменит.
Епишев боится, что ему придется выбирать между наукой и занятиями, приносящими достаточно денег. «Семью не заведешь: кому нужен муж с нищенской зарплатой? – вопрошает Епишев. – Когда я был в Новосибирске, мне понравился Академгородок, ощущение западного кампуса. Но в букинистическом я увидел пожилого преподавателя, который принес свою библиотеку – продавать. Так не должно быть».
Епишев пойдет на Триумфальную снова – даже на Новый год. «Пока выходит мало людей, на них всем наплевать, – объясняет он. – А власти нужна обратная связь. У меня в голове не укладывается, как физически может происходить то, что происходит в стране, поэтому надеюсь, что люди не будут терпеть и скоро это все кончится».
http://slon.ru/articles/501996/?ff=502005#ff
