Не время быть хорошим: пропаганда без положительного героя
Андрей Перцев Корреспондент ИД «КоммерсантЪ»
У каждого времени свои герои. Как правило, положительные: хорошие люди, которые занимаются в жизни чем-то полезным. В советское время ими были ученые, рабочие, писатели, колхозники, инженеры, военные. Таким героям ставили памятники, изображали на мозаиках и картинах – на зданиях, внутри них, в метро, на автобусных остановках. Абстрактные фигуры, соотнести себя с которыми мог каждый. Система говорила человеку: и ты можешь стать таким героем, памятник, наверное, тебе не поставим, но корреспондент районной, а то и областной газеты обязательно заглянет, напишет очерк, увековечит на бумаге, так сказать. Надо только сделать что-нибудь полезное – внести рациональное предложение по уборке картофеля, перевыполнить план. На деле все было сложнее – рационализаторов и перевыполняющих в коллективах не очень любили, но сама принадлежность к профессии накладывала отпечаток геройства. Работаешь, приходишь к восьми, уходишь в семнадцать – значит, не тунеядец, не спекулянт. Они плохие, а ты хороший.
Вот плюс, а вот минус – система координат. На одном полюсе хорошие мы, на другом – плохие они. С одной стороны – серая масса и антигерои-капиталисты, с другой – советские граждане и их представители. В пропаганде последних пяти лет шли по тому же пути. В США полицейский убил прохожего, в Норвегии у русской матери отняли ребенка, в Италии оправдали педофила, в Голландии разрешена зоофилия. «Собаки в Европе воют, их насилуют», – объясняла участница «Антимайдана» журналистам. Окружающие ее поддерживали.
Обычно за перечисленными примерами следует тирада: «И это они нас учат? Пусть смотрят на себя, а к нам не лезут». При этом указывалось, что у нас таких бед нет и быть не может. Заботливая власть такого не допустит. Там было плохо, мы были лучше.
При этом воспеваемая пропагандой Россия и по степени свободы превосходила растленный Запад. Оппозиция выражала мнение и выходила на улицы. «Попробовали бы они там!» – и вслед демонстрировались кадры разгона демонстраций в Европе, «Оккупай Нью-Йорк» и прочее в том же роде. Лучше было и со свободой слова: «попробовали бы они там», быстро бы получили иск или были бы уволены. Наши чиновники, может, и любят иногда прихватить лишнего, но они лучше западных бюрократов, которые душу из человека вынут, прежде чем что-то сделают. Про Украину и говорить не стоит – людей кидают в мусорные баки, обливают зеленкой, и все из-за работы на предыдущую власть или ее поддержку. Может такое быть у нас? Никогда, потому что мы лучше. И все соглашались: разве можем мы самого распроклятого коррупционера в бак? Все будет по суду и закону, никакого линчевания.
Но, как ни странно, заграничные примеры оказались заразительными. Достаточно давно в соцсетях появился ролик, где молодые люди бросают в бак человека, похожего на Андрея Макаревича. Многим зрелище понравилось, причем хвалили его те же самые люди, которые несколько недель назад осуждали украинские люстрации. Обычный комментарий под роликом: сам бы не сделал, но одобряю, молодцы ребята. Находилось объяснение и оправдание: почему им можно, а нам нет? Про то, что мы лучше, потому и нельзя, как-то забылось. Ролик оказался постановкой, о чем многие комментаторы, кстати, пожалели. В Воронеже на марше в память Немцова антимайдановцы обливали участников акции зеленкой уже всерьез – их тоже одобрили. Сюжеты, которые должны были отвратить, оказались наглядным пособием.
Логика стала меняться. Теперь она примерно такая. В Европе и Америке ущемляют права (или население оказалось у черты бедности). Пусть это правда, какое продолжение подсказывает здравый смысл? Они делают так, но мы не будем – мы же хорошие. А на деле продолжение получается таким: они поступают плохо, и мы последуем примеру. Ущемим права, заведем за черту бедности, польем грязью покойника, припугнем расправой живого. Иначе потеряем Крым и духовные скрепы. Если надо стать плохими – станем, не задумываясь.
Надобность в положительном полюсе отпала. Кто сейчас настоящий, признанный большинством герой? Ополченец, как и полгода назад. Но теперь это другой ополченец. Раньше Моторола говорил о том, что защищает свою родную землю от карателей, объяснял, почему он прав. С точки зрения «хорошего» – помогал людям, детям и старикам, хотел мира. В интервью с редактором газеты «Качканарский четверг» Игорем Гребцовым, воевавшим в ополчении ДНР, этого отсыла к положительному полюсу нет. «Референдум – шаг к войне. Мы ее хотели, ее хотели люди, которые жили в Крыму и потом уехали на Донбасс. Да, референдум – шаг к войне, к войне за то, что Украина – кусок России. Если кто-то думает по-другому, мы не согласны», – объяснял он.
Хотели войны – того, что в обычной системе координат находится на минусовой шкале. Игорь Гребцов, «строго говоря», не считает, что воевал с фашистами (боролся со злом). «Наши предки, наши деды воевали с фашистами, и поколения русских людей ждали, когда наконец будет какой-то такой же плохой враг. Когда появился, мы назвали их фашистами. Плевать, что они думают на свой счет. Нам нравится называть их фашистами», – говорит редактор газеты. Сегодня нравится называть одних, завтра – других.
Игорь Гребцов не врет, похоже, он чувствует, что хорошим казаться больше не нужно. Воевали за Украину с Америкой, фашистов, кажется, там нет, нужна война, нужен враг. Аудитория в лице коллег ополченца-журналиста понимает: один из корреспондентов «Четверга» называет его «героем».
Не нужно больше создавать видимость Рамзану Кадырову. «Если суд подтвердит вину Дадаева, то, убив человека, он совершил тяжкое преступление. Но хочу снова отметить, что он не мог сделать и шагу против России, ради которой многие годы рисковал собственной жизнью», – высказался глава Чечни в своем инстаграме по поводу задержания Заура Дадаева, подозреваемого в убийстве Бориса Немцова. Преступление, возможно, остается преступлением, – но это шаг не против России или даже в ее пользу. Обвиняемый – воин и герой.
Хороший? Нет, но момент этого и не требует. Быть хорошим становится даже стыдно – если что-то такое в тебе просыпается, присмотрись к себе внимательнее, вдруг ты уже не патриот? Марш памяти Немцова собрал несколько десятков тысяч человек, многих возмутило само событие – в центре Москвы убили человека, так не должно быть, это нехорошо. «Просто они почувствовали, что формат поведения «простого хорошего человека» изменился», – объясняет читателям «Известий» публицист Егор Холмогоров. С мастером слова трудно поспорить, да, сочувствие – качество положительное, человеческое, что ли. «Те же самые люди, которые год назад радовались возвращению Крыма, потом чуть ли не как за родными следили за бедами жителей Славянска и Донецка, храбрились, что обойдутся без импортных продуктов, и ворчали, что курс доллара, конечно, ужасный, но если Родина скажет – переживем, теперь послушно идут на оппозиционный марш. Они не изменились, не стали оппозиционерами или заукраинцами». И тут с «Известиями» не поспоришь. Вышли на улицу, проявили чувства.
Финал у заметки оказывается неожиданным – хорошие люди могут потребовать от государства хорошего, возможно, силой, возможно, превратившись в плохих. «Храни нас Бог от "хороших людей"», – взывает публицист, но, кажется, ему больше нечего бояться.
Конечно, быть плохим напоказ не так просто – с одной стороны, не надо прикладывать усилий или врать, с другой – постоянно спрашивать «а чем ты лучше?» надоедает, тем более что можно действительно наткнуться на того, кто лучше. Ответ напрашивается: в пару к плохому надо найти худшего. Такой поиск уже идет – в регионах началось массовое возбуждение уголовных дел против чиновников и депутатов. Некоторых предстают совсем чудовищами, например губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина: миллиард рублей наличными дома, авторучка за 36 миллионов, может, еще что-нибудь найдут. В последнее время пошли слухи, что глава региона очень уж тесно сотрудничал с Японией. Японских шпионов мы еще не успели позабыть, и, похоже, без них государству обойтись уже никак нельзя.
