Почему нельзя допустить вымирания человечества?
Анастасия Калашникова
Постапокалиптическая Земля, лишенная людей, кажется предметом интереса научной фантастики, телевидения и кино. Но в этом удивительном кратком монологе на платформе TED лорд Мартин Рис, почетный профессор космологии и астрофизики Кембриджского университета, просит нас подумать о реальных глобальных рисках – природных и антропогенных угрозах, которые могут уничтожить человечество. Как заинтересованный представитель человеческой расы он вопрошает: как выглядит худшее из того, что может случиться? Мы публикуем собственный перевод лекции Мартина Риса.
Десять лет назад я написал книгу под названием «Наш последний век?» – знак вопроса. Мои издатели вопросительный знак убрали. Американцы любят как мгновенное удовольствие от хорошей новости, так и противоположное чувство.
Моя тема была такой: наша Земля существует 45 миллионов столетий, но нынешнее особенное – это первый век, когда один вид взял будущее планеты в свои руки. В течение почти всей истории Земли угрозы приходили из природы – болезни, землетрясения, астероиды и прочее, – но теперь худшие опасности исходят от нас. И сейчас это не только ядерная угроза: один сбой сети может повлечь цепную реакцию в глобальном масштабе; пандемии теперь способны распространяться за несколько дней на все континенты – спасибо самолетам; социальные медиа могут посеять панику буквально со скоростью света. Мы слишком много волнуемся о незначительных опасностях – маловероятных авиакатастрофах, канцерогенах в продуктах питания, малых дозах радиации и так далее, – но с политиками за компанию закрываем глаза на катастрофические сценарии. Худшее еще пока, к счастью, не произошло. В самом деле оно, вероятно, и не произойдет. Но если событие потенциально разрушительное, возможно, стоит платить существенную сумму для защиты от него так же, как мы платим страховой взнос на случай пожара?
И как наука дает человечеству все больше власти и перспектив, так и побочные эффекты пугают все сильнее. Мы становимся уязвимее.
Пройдет несколько десятилетий, и миллионы людей получат возможность злоупотреблять быстроразвивающимися биотехнологиями аналогично тому, как они злоупотребляют кибертехнологиями сегодня. Фримен Дайсон в TEDTalks предвидел, что дети будут проектировать и создавать новые организмы так же легко, как его поколение играло с химическими наборами.
Ну, это, может быть, все же на грани научной фантастики, но даже если часть его сценария станет правдой, наша экология и наш вид долго не продержатся. Например, некоторые экоэкстремисты полагают, что для планеты было бы лучше, если бы численность человечества сильно сократилась. Что произойдет, когда в руки таких людей попадут методы синтетической биологии? А известно, что они получат широкое распространение к 2050 году. К этому времени и другие научно-фантастические кошмары могут перейти в реальность: глупые роботы, вышедшие из-под контроля, или сеть, самостоятельно нарастившая интеллектуальную мощь и угрожающая всем нам.
Возможно ли защититься от таких рисков при помощи регулирования научно-технической сферы? Попробовать, конечно, нужно, но эти предприятия так конкурентоспособны, так глобальны, так сильно мотивированы коммерчески, что все, что может быть сделано, сделано будет, что бы ни говорили законы. Где именно – другой вопрос.
Это как запрет на наркотики: мы пытаемся контролировать, но не можем. В глобальной деревне найдутся свои деревенские дурачки, только теперь это будут деревенские дурачки мирового масштаба.
Я писал в книге, что у нас впереди очень непростой век. Мы можем оказаться отброшены далеко назад – вероятность такого исхода составляет 50%. Но существуют ли потенциально варианты развития событий, при которых с жизнью на Земле будет покончено? Когда новый адронный коллайдер стал реальностью, раздавались голоса: а не уничтожит ли он Землю или, что еще страшнее, не может ли разорвать ткань пространства? К счастью, по этому поводу беспокоиться не стоит. В числе прочих я тогда говорил – природа ставила такие эксперименты огромное количество раз при столкновении космических лучей. Но ученые, безусловно, должны быть осторожны в экспериментах, создающих условия, которым нет и никогда не существовало аналогов в природе. Биологам следует избегать создания потенциально разрушительных патогенов.
И, кстати, степень нашего ужаса перед возможность смертоносных катаклизмов зависит от ответа на философский и этический вопросы. Рассмотрим два сценария.
Сценарий А уничтожает 90% человечества. Сценарий В уничтожает 100%. Насколько В хуже, чем А? Некоторые скажут, что на 10%, – на 10% больше трупов. Но я утверждаю, что В хуже несравнимо. Как астроном я не могу поверить, что человек станет финальной точкой истории.
У нас есть еще миллиарды лет до того, как вспыхнет Солнце, а Вселенная и вовсе может существовать вечно. Так что эволюция после человека – здесь, на Земле, и далеко за ее пределами – может быть такой же содержательной, как дарвиновский процесс, создавший нас, но только ее результатом окажется нечто более совершенное. Кроме того, будущая эволюция пойдет гораздо быстрее – в ритме эпохи технологий, а не в темпе естественного отбора.
Именно поэтому мы не можем согласиться даже на один шанс из миллиарда, что человечество вымрет и этот огромный потенциал пропадет втуне. Одни сценарии так и останутся научной фантастикой, но другие могут реализоваться. Это важный фактор: неизвестное не значит маловероятное. Поэтому в Кембриджском университете мы создаем центр для изучения того, как смягчить эти экзистенциальные риски. Кажется, что всего несколько человек в мире считают важным задумываться о том, что может произойти, и нам нужна помощь – любая, какую мы только сможем получить. Потому что мы – бортпроводники драгоценной бледно-голубой точки в огромном космосе, планеты, у которой впереди еще 50 миллионов столетий жизни! Давайте не ставить под угрозу дарованное нам будущее.
И я хотел бы закончить цитатой из великого ученого Питера Медавара: «Колокола, что звонят для человечества, как колокола для альпийского скота. Они крепятся к нашим собственным шеям, и это наша вина, если они не издают мелодичный и певучий звук».
