Как преодолеть отвращение к обучению?
Никита Марков
Сэр Кен Робинсон продолжает рассуждать об образовании в XXI веке. В этой лекции, продолжении ставшей легендарной «Changing Education Paradigms», он обращается к экономическим, культурным, социальным и личностным целям образования и объясняет, почему оно должно быть персонализировано, как это поможет учесть талант, страсть и индивидуальные особенности каждого ученика. Slon публикует собственный перевод лекции.
Часто слышишь, что в образовательном аспекте нам следует вернуться к базису, к тому, что важнее прочего. Люди говорят о так называемом комплексе STEM – наука, технология, инжиниринг и математика. STEM важны, но не достаточны. На деле базис – никакая не группа тем, но причина, по которой мы этим занимаемся. Зачем мы вкладываем деньги в систему государственного образования? Полагаю, в реальности таких причин четыре.
1. Экономика. Мы столько инвестируем в обучение, потому что ожидаем, что это даст долгосрочный экономический эффект. Так было с самого начала, еще при индустриальной экономической модели. Теперь все изменилось, и у нас другие императивы для наших детей и для нас самих, если мы хотим, чтобы наши дети были экономически независимы. Не могу вам передать, как этого хочу лично я.
Но как именно следует учить, чтобы желание осуществилось? Не так давно было опубликовано исследование IBM. Они сделали обзор интервью с 1800 главами компаний в 80 странах, их спрашивали о приоритетах. Особенно часто упоминались две вещи, первая – способность к адаптации, то, как быстро организация может реагировать на изменения. Если реагировать медленно, компания с высокой вероятностью утонет. Таких утонувших в истории немало: скажем, Kodak сегодня банкрот, хотя в XX веке была синонимом фотографии. В Kodak придумали домашнее и цифровое фото, а теперь они вне бизнеса, и не потому, что люди больше не фотографируют. Наоборот, фотографий сегодня делается больше, чем когда-либо. До противного больше.
Пришел Instagram и выбил землю из-под ног таких компаний, как Kodak. Они не смогли адаптироваться потому, что компании не машины, а организмы; внутри любой из них – люди со своими чувствами, целями, страстью и амбициями. Если организм не реагирует на изменения адекватно, он гибнет.
Второй приоритет – творческое мышление. Всем нужны люди, способные подходить к делу творчески, но их непросто найти.
Оканчивая колледжи и университеты, молодежь с трудом придумывает новые идеи, потому что там их обучают по стандартам рутинного тестирования – тестов с несколькими вариантами ответа.
Мы так систематически заглушали жажду оригинальности в нашей образовательной системе, потому что верили, что эти тесты помогут нашей экономике. А теперь главы компаний утверждают, что хотели бы совершенно иного. Поэтому, если мы хотим достигнуть экономических целей обучения, нам нужна система, которая будет поощрять самостоятельное творческое мышление и способность адаптироваться.
2. Культура. Мир сегодня постоянно усложняется, постоянно сегментируется, рождаются новые конфликты. Причем очень часто не экономические, а культурные по сути. Посмотрите на Ближний Восток, Центральную Европу, на то, что творится по всей Америке. Конфликты в том, как люди видят мир, как их ценностные системы, идеологии противостоят друг другу.
Нам нужно образование, способное объяснить людям, почему они думают так, как думают, почему у них такие ценности и паттерны в жизни и почему все мы разные. Нам нужно образование, которое откроет людям глаза на их культурную идентичность, на то, что ее сформировало, и на культурную идентичность других людей. Для этого в образовании больше времени придется уделять искусству, наукам о человеке и социуме, а не только техническим.
Я нашел в интернете, что значит сегодня быть британцем (можете подставить любую национальность). Так вот. Быть сегодня британцем это: ехать домой в немецкой машине, по пути завернув за бутылочкой ирландского Guinness или датского лагера, за индийским карри или греческим кебабом, и провести вечер, сидя на шведской мебели, смотря американское ТВ по японскому телевизору. И самое британское тут – подозрительность ко всему иностранному!
3. Социальность. Нам нужно образование, которое поможет включить сегодняшнее поколение в процессы управления обществом. Сегодня существует множество доказательств того, что люди отдаляются от них, разочаровываясь в политических институтах. Джон Дьюи однажды сказал, что каждое поколение должно заново открыть демократию, и я думаю, он прав.
В Лос-Анджелесе, где я живу, недавно проходили выборы мэра. Кампания длилась 18 месяцев, были потрачены миллионы долларов. А проголосовали 15%. Я в тот день читал о жизни Эмили Дэвисон, она бросилась под королевскую карету в 1913 году и умерла двумя днями позже. Дэвисон сделала это, чтобы добиться права голоса для женщин. И вот они мы – век спустя не желаем голосовать, принимаем как должное. А люди за это право отдавали жизнь.
4. Персональная заинтересованность. В конце концов обучение – это люди, а не детали машины. И если мы что и знаем о людях, так это то, что они разные, у них разные таланты, возможности, мотивации. Главная черта человечества – многообразие, что сильно контрастирует с сегодняшним принципом обучения – соответствием. Это образование с полным отсутствием нюансов в обучении конкретного индивида. Итог – люди разочарованы в образовании или отчуждены от него. Это заметно, например, в Америке, где 30% учеников не оканчивают даже среднюю школу.
Если мы так и не поймем, что образование – это люди, индивидуальности во всем своем многообразии, то продолжим совершать те же ошибки.
В Англии большинство учительских союзов не верят в государственную стратегию образования. Это должно сильно пугать государство – очевидно ведь, что оно что-то делает не так. Единственные, кто сможет изменить систему образования, – это люди, работающие в профессии.
25 или 30 лет назад была опубликована книга «Empty Space» («Пустое пространство»), автор – театральный режиссер Питер Брук. Он убежден, что театр может быть преобразующим, сильным опытом, изменить то, как человек чувствует и смотрит на мир. С другой стороны, для массы людей театр – просто способ провести вечер. Брук говорит, что если мы действительно заинтересованы в том, чтобы сделать театр сильным эмоциональным опытом, нужно решить, что мы имеем в виду, когда говорим «театр». Нужно вернуться к фундаментальным понятиям. Он предлагает мысленный эксперимент. Задайте себе вопрос: что можно убрать из театра, сохранив его сущность? Занавес, сценарий, рабочих сцены, освещение, режиссера, само здание. Единственные, от кого нельзя избавиться, не избавившись от самого театра, – это актер и зритель. Если мы хотим сделать театр максимально эффективным, нужно сосредоточиться на этих отношениях и ничего не добавлять, если помогает делу.
Сердце образования – это учитель и учащийся. Мы же со временем сделали этот факт неочевидным, добавив множество вещей, которые можно обсуждать, ни разу не упомянув ученика и учителя.
Дети – обучаемые существа, и им не нужно помогать учиться, они рождены с огромным аппетитом к учебе, аппетитом, который просыпается еще в утробе матери. Вы ведь не учите своих детей говорить, большинство обучается этому в первые полтора года.
Не сажаете ребенка перед собой, когда ему исполняется год, и не говорите ему: «Тут такая ситуация... Ты, наверное, заметил все те звуки, которые постоянно издает твоя мамаша. Ну так это слова. Вот список. В ближайший год надо будет выучить».
Вы поправляете его, поощряете, но не учите. Вы учите детей писать, но это другое дело: письмо появилось гораздо позднее в процессе эволюции человека, нежели речь.
Этот аппетит к обучению у ребенка пропадает, когда мы принимаемся учить, сажаем его в здание, предназначенное для этого, и скармливаем информацию, которая иногда ему интересна, а иногда нет.
Наша цель – обучить детей тому, чего они не стали бы учить, будучи предоставленными сами себе. Обучение сегодня сводится к системе доставки, а учителя стали функционерами в администрации тестов. А ведь обучение – это форма искусства. Нужно пробудить воображение обучаемого, заинтересовать его.
Кто-то мне сегодня возразил: «Как это сделать, когда у вас 35 детей в классе?» У моей жены в классе было 42 ребенка. Вы же не учите каждого ребенка, вы помогаете каждому из них учить самих себя и друг друга. В Гарварде много говорят о перевернутых классах, профессорах физики, которые перестали читать лекции людям (знаю, такое странно слышать от меня). Вместо этого они разбивают людей на группы и дают им возможность обучать друг друга. Наконец-то в Гарварде поняли, что люди будут учиться сами, если создать для этого правильные условия.
Школа, как и учитель, как и ученик, – это не конвейер, а живой организм, общность с собственной культурой, языком и обычаями. Мы видим, что не существует одной точки воздействия. Учителя так же влиятельны, как и те, кто принимает законы. Если вы учитель или директор, вы и есть система образования. Начав менять систему, обстановку в школе, сконцентрировавшись на микроклимате, вы в итоге повлияете на макроклимат.
Меня всегда поражало, что рок-н-ролл не был придуман правительством. Министры культуры не собирались в Брюсселе на брифинг с двумя госслужащими, которые открыли три аккорда и сказали: «Мы тут решили, что эти аккорды можно по-разному комбинировать. Звучит круто. Дженкинс, кстати, придумал пару причесок, они тоже, кажется, прокатят. Думаем забабахать пару фокус-групп, чтобы посмотреть, пойдет ли дело».
Нет. Рок-н-ролл просто появился и смел все на своем пути.
Человеческая культура, конечно же, непредсказуема, но она аккумулирует в себе активность людей, взаимодействующих друг с другом. По тем же правилам происходит органический рост.
Я хочу сказать, что революция уже идет. По всему миру, в разных его точках. Недавно я был в Остине, Техас, где всему школьному округу выдали айпэды. Вот вам революция. Посмотрите на количество онлайн-курсов. Можно привести еще массу примеров, доказывающих, что система адаптируется. Та часть, которая не адаптируется, – это верхушка, законодательство. Но движение наберет силу прежде, чем там очнутся. Надеюсь, они осознают себя частью экосистемы и поймут, что их задача не командовать, а осуществлять климат-контроль.
