Как человеческий мозг реагирует на Майдан, слитый протест и насилие
Карен Шаинян
Профессор Василий Ключарев, нейробиолог, декан факультета психологии НИУ ВШЭ рассказал Slon о том, что известно биологической науке о революциях в уме и в обществе, о том, что такое «гений толпы», почему большинство обычно дает самые верные ответы, а также о том, почему это правило не всегда работает и в каких ситуациях большинство присоединяется к меньшинству.
Больше всего мне интересно, что и как влияет на наше мнение. Что происходит в нашей голове, когда мы меняем свою точку зрения? Взять молодого человека, который смотрит новости и видит, что происходит на Майдане. Как он составляет свое мнение обо всем, что там происходит? С одной стороны, он видит, что наша «Болотная» давно закончилась, в Москве все тихо и как будто бы большинство людей это устраивает. С другой – вдруг в его поле зрения появляется пример, что можно бороться и победить, и это его озадачивает.
Люди устроены так, что мы принимаем за данность правоту большинства. Это было доказано еще в остроумных экспериментах Соломона Эша в середине прошлого века. В его опытах человеку предлагалось ответить на простой вопрос – например, какая из линий на бумаге длиннее? При этом испытуемого окружали подсадные утки, которые давали ложный ответ, и под их влиянием человек тоже выбирал неверный вариант. Как будто он верил общественному мнению больше, чем собственным глазам. Важно, что в такой ситуации человек испытывал стресс, потому что для него некомфортно быть в противоречии с большинством. Мы ожидаем, что большинство право, поэтому расхождение наших взглядов становится неприятным сюрпризом для нас.
Вообще наша нервная система очень заточена предполагать результат и анализировать вероятность, что может произойти в следующую секунду. Эта способность мозга и помогала нам выжить. Заметить хищника, не съесть что-то опасное, не открывать дверь, за которой питекантроп с топором – мы постоянно регистрируем информацию и предсказываем возможное будущее. За анализ действий в нашем мозге отвечает так называемая дофаминэргическая система, именно она делает прогнозы и отслеживает результаты. Когда мы ошибаемся, один из отделов этой системы, медиальная префронтальная кора, генерирует сигнал.
Мы с коллегами пытались посмотреть, как эта система будет реагировать на ситуацию, в которой наше представление не совпадает с представлениями большинства. Несколько лет назад мы делали такой эксперимент: помещали человека в МРТ-сканер, который позволяет следить за активностью в разных зонах мозга, затем показывали ему портреты незнакомых людей и просили оценить их привлекательность. И после того как он давал оценку, мы ему показывали оценку, которую портрету дали другие сто студентов. Когда испытуемый видел, что его мнение не совпадает с мнением большинства, мы регистрировали в его мозге активность, отражающую дискомфорт.
Потом мы пошли дальше и стали с помощью электромагнитного поля, транскраниальной магнитной стимуляции, подавлять активность в медиальной префронтальной коре – и испытуемые стали меньше обращать внимание на мнение большинства и меньше присоединяться к нему. А наши датские коллеги провели обратный эксперимент: они с помощью лекарства метилфенидата увеличили уровень дофамина, и тогда испытуемые, наоборот, еще легче меняли свое мнение, чтобы совпадать с большинством.
При этом, конечно, все зависит от социального контекста, нам важно совпадать именно с большинством «своих». В эксперименте американца Кеито Изумы сравнивались две группы, и все было подстроено так, что в одной группе мнение испытуемых совпадало с мнением большинства таких же, как они, а у другой группы – с мнением чуждых людей, преступников, осужденных за насилие. В этой ситуации все было наоборот: совпадая с насильниками во мнении, волонтеры чувствовали, что ошибаются, и их медиафронтальная кора сигнализировала об этом.
Так вот, небольшая площадь – Майдан или Болотная, на ней только 10 тысяч человек, а вокруг огромная молчаливая страна. И как эти 10 тысяч начинают влиять на всех остальных – это очень интересный для науки вопрос. Серж Московичи, известный французский социальный психолог, как раз изучал эту проблему и пришел к выводу, что у революционного меньшинства есть свое влияние, оно не просто забивается большинством.
Когда мы ходим по Москве и видим спокойствие, это для нас априори норма, мы о ней не думаем, как мы не размышляем над содержанием пропаганды, которую слышим с центрального канала. Нам не так важно что говорит нам большинство, нам важно не отличаться. Согласно исследованиям ряда социальных психологов, совсем иначе мы воспринимаем информацию, которую нам сообщает меньшинство. Мы, может быть, не сразу в нее верим, но к ней мы внимательнее прислушиваемся. Мнение большинства для нас просто обязательно к исполнению, а меньшинства – нет, но к нему мы относимся более внимательно и аналитически, пытаясь понять, почему они думают иначе, и в этом скрытая сила и влияние меньшинства. Поскольку мы их не боимся, ведь они маленькие и не представляют опасность, мы начинаем к ним прислушиваться и думать о содержании. Исследования показывают, что первоначально влияние меньшинства не проявляется, но проходит время и у большинства возникает серьезный вопрос: может, действительно нужно стоять до конца и не уходить с площади? Конечно, если мнение меньшинства было правильным, и стоять действительно стоило бы.
Согласно исследованиям, все зависит от того, насколько меньшинство консолидированно, упорно и насколько настойчиво и четко оно формулирует свои идеи. Чем упорнее и консолидированнее, тем лучше.
А пропаганда в этот момент начинает действовать иначе, пытаясь отвлечь от размышлений над содержанием, и объяснить все качествами представителей меньшинства: они все сумасшедшие, они все фашисты, бандеровцы, они все куплены Госдепом, то есть пытаются дискредитировать. И, кстати, убедить в этом многих людей вполне реально: задумываясь, человек испытывает дискомфорт, стресс, начинает нервничать, и он рад простому объяснению пропаганды.
Навальный пытался сесть, поставить палатку – это была попытка сесть и закрепиться, но ему не удалось, поэтому для молчащего большинства это был такой пшик. Главное и единственное оружие меньшинства – это упорство. Заложенные идеи могут проявиться не сейчас, но при определенной систематичности, эти мысли порождают конфликт. Большинство немедленно заставляет вас сказать: да, я согласен. А работа меньшинства, как вирус, развивается медленно – и поэтому для него критично время. Есть даже исследования, которые показывают, что идеи, которые транслирует меньшинство, лучше запоминаются, более творчески осмысляются и обрабатываются мозгом. Здесь главное – не прекращать их транслировать.
С точки зрения биологии, отличаться от своих – это ошибка, которая может стоить жизни. Так устроен естественный отбор в природе, что если все поступают определенным образом, значит, это единственно правильно, а тех, кто поступал иначе, всех съели. Сегодня очень модно понятие «гений толпы», которое означает, что усредненный ответ всех людей из толпы – это самый точный и самый правильный ответ. Френсис Гамильтон, основоположник евгеники, ввел это понятие, после того как посетил животноводческую выставку. На ней каждого фермера просили на глаз определить вес быка, написать на бумажке и бросить в урну. Когда вычислили среднее арифметическое значение, оно отличалось от истины всего на девять фунтов и было гораздо точнее, чем оценки самых важных экспертов по быкам. Гамильтон, который был не высокого мнения о простых людях, сам был в шоке, обнаружив этот феномен.
На самом деле есть очень красивая математическая модель, объясняющая, что такое «гений толпы». Представьте себе, что несколько человек кидают дротики в мишень. Все они попадают в разные места, равномерно вокруг центра, но геометрическая сумма всех точек будет находиться в центре. То же самое с другими ответами: каждый может ошибаться, но все ошибаются вокруг истины. Среднее мнение обычно максимально близко к истине. Однако это правило работает только тогда, когда толпа не предвзята. Если кто-то постоянно давит извне и центральное телевидение круглосуточно говорит: «Кидайте правее» – геометрический центр всех дротиков сместится вправо. А если все время говорить людям «Это все фашисты-петлюровцы», то и среднее общественное мнение про события на Украине сместится в сторону от правдивого.
Кроме того, правило «быть как все» работает только в стабильной среде, когда понятны обстоятельства. В сложные времена, когда все меняется, уже не очевидно, что принесет большую пользу и безопасность, поэтому большинство впадает в растерянность и не понимает, что ему делать. В такие моменты как раз у меньшинства еще больше шансов, по идее. Если мнение меньшинства не выдумка, а истина, то оно будет жизнеспособно, постепенно распространится на большинство и станет нормой. Я, может быть, слишком материалистично подхожу к проблеме, но мне кажется, что как только изменится экономика и нарушится стабильность, большинство дезориентировано и готово воспринимать новые мысли как никогда. И вот тут-то и наступает момент истины. Однако это пока мои спекуляции, у нас нет точных научных ответов на вопрос, что и как происходит в голове и в обществе в такие моменты. К сожалению, в России с социальной психологией беда, поэтому мы только подбираемся к исследованию таких проблем. Я проводил эксперименты с добровольцами – студентами в Западной Европе. Интересно будет сейчас поработать с российскими студентами.
