Пять опасных мифов

Председатель совета ЦСР Алексей Кудрин об актуальных экономических заблуждениях

Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ

22.05.2017

С конца мая власти в России приступят к обсуждению экспертных разработок по программе экономических реформ с 2018 года. Руководитель Центра стратегических разработок Алексей Кудрин в статье для "Ъ" рассказывает о том, как, с его точки зрения, выглядят идеи, которые в принципе не могут быть использованы в будущих реформах.

Очевидная потребность в ускорении экономического роста России приводит к появлению различных рецептов его осуществления. Психологически комфортнее предлагать простые решения, якобы сулящие быстрое и чуть ли не окончательное решение проблемы. Словно средневековые алхимики все-таки нашли философский камень и готовы моментально превратить кучи свинца в груды золота. К сожалению, некоторые предлагаемые различными авторами идеи не только не сработали бы, но и, при попытке их реализовать, существенно осложнили бы решение основной задачи — обеспечение долгосрочного устойчивого развития нашей страны.

Миф 1: инфляция в нашей стране носит преимущественно немонетарный характер, следовательно, ее бессмысленно регулировать мерами денежной политики, и Банк России должен отказаться от таргетирования инфляции как своей основной задачи, поскольку с ней можно справиться с помощью ограничения монопольных тарифов.

К "немонетарным" факторам инфляции относят не только рост тарифов естественных монополий, но и любое увеличение цен вследствие роста издержек, включая девальвацию национальной валюты, а также инфляционные ожидания.

В действительности же каждый из этих факторов так или иначе носит монетарный характер. Рост тарифов напрямую коррелирует с ростом денежной массы в предшествующий год, поэтому инфляция на рынке потребительских товаров, спровоцированная индексацией тарифов, является результатом предыдущей денежной политики ЦБ. Даже когда денежные власти напрямую не таргетируют обменный курс, а используют в качестве инструмента процентную ставку, они с ее помощью влияют на денежное предложение и потоки капитала. Это, в свою очередь, определяет соотношение спроса и предложения на валютном рынке, а следовательно, влияет на курс. Наконец, независимо от того, насколько рациональными являются инфляционные ожидания, их прежде всего определяет политика ЦБ, задающая фактические темпы инфляции.

Миф 2: экономический рост сдерживается недостаточностью денег, следовательно, его можно подтолкнуть с помощью расширения денежного предложения.

В действительности же монетизация и иные показатели развития кредитных отношений определяются не жесткостью или мягкостью денежной политики, а способностью самой финансовой системы генерировать ресурсы. По данным пятнадцатилетнего мониторинга Всемирного банка, в развивающихся странах, где центральные банки активно накачивали экономику деньгами, монетизация росла теми же темпами, что и в странах, где наращивание денежного предложения было более сдержанным. В России с 2000 года темпы прироста денежной базы постепенно уменьшались, снизившись с 20-40% в 2000-е годы до 5-10% в последние годы, а коэффициент монетизации при этом практически непрерывно рос, увеличившись с 15% в начале 2000-х до более 40% в настоящее время. Таким образом, эмпирические данные не дают оснований считать, что есть устойчивая связь между мягкостью монетарного режима и проникновением кредита. И напротив, они подтверждают наличие такой связи между увеличением денежной базы и ростом потребительских цен.

Сегодня краткосрочное кредитование доминирует в России из-за неопределенности макроэкономических условий, высокой инфляции, плохого инвестиционного климата и недостаточного развития финансовых институтов. Наш относительно низкий уровень монетизации является не причиной слабости финансовой системы, а ее следствием.

Миф 3: экономический рост можно разогнать, задействовав имеющиеся в стране значительные незагруженные производственные мощности с помощью смягчения денежно-кредитной политики — снижения процентной ставки.

В этом случае "дьявол кроется в деталях" двух оценок: собственно объема "недозагруженных" мощностей, а также риска ошибки в этой оценке. Сторонники гипотезы о существенной недогрузке зачастую опираются на публикуемый в РЭБ показатель, значение которого последние два года составляет около 75-80%. Однако это не означает, что экономика имеет около 20% незадействованных мощностей: на пике роста в 2008 году, в момент перегрева нашей экономики, этот показатель составлял около 85%, поэтому нормальному уровню загрузки и будет соответствовать значение около 80%. Согласно другому анализу — специалистов ЦМАКПа,— в некоторых отраслях обрабатывающей промышленности действительно есть свободные мощности, которые могут позволить им увеличить выпуск на 5-10% — при условии роста спроса. При этом аналитики Банка России и Института Гайдара считают, что главную роль в торможении экономического роста играют структурные факторы, и потенциала для монетарного стимулирования нет.

Даже если отдельные свободные мощности есть, нельзя "стрелять" по ним из тяжелой монетарной артиллерии, увеличивая риск общего разгона инфляции. Теоретически можно было бы использовать адресные субсидии. Но и в этом случае нужно понимать, что те отрасли или конкретные предприятия, которые получат льготное финансирование, будут лишены стимулов к повышению эффективности. Возникнет реальная угроза формирования целых кластеров, которые при отрицательной реальной рентабельности станут лоббировать получение дешевых кредитов от Центрального банка. Следовательно, финансирование неэффективных отраслей будет осуществляться за счет обременения всех остальных инфляционным налогом.

Миф 4: увеличению темпов роста может способствовать какой-либо аналог политики "количественного смягчения" — предоставления дополнительной ликвидности на льготных условиях.

Эта политика, которую активно проводили и отчасти проводят денежные власти США, Японии, Великобритании и еврозоны, может способствовать восстановлению там экономического роста, потому что все эти страны, изначально жившие в условиях низкой инфляции, уперлись в нулевую границу процентных ставок и столкнулись с угрозой дефляции. При этом и в период кризиса эти страны не меняли своего инфляционного ориентира, остававшегося на уровне 2%. В нашей экономике ничего подобного нет, поэтому отечественный вариант такой политики лишь неминуемо ускорит инфляцию и увеличит давление на рубль в результате "выплескивания" дополнительных денег на валютный рынок. Предлагаемое некоторыми авторами адресное использование такой эмиссии — ограничение в целях, на которые она может быть потрачена,— не спасет. Даже если предположить, что первоначально все выданные ЦБ кредиты будут израсходованы в строгом соответствии с инвестиционными требованиями, на втором шаге они все равно окажутся на валютном и потребительском рынках — через выплату зарплаты, оплату работы подрядчиков, покупку оборудования и так далее.

Миф 5: возвращение ЦБ к активной валютной политике — вплоть до фиксации валютного курса на заниженном уровне — будет способствовать росту за счет снятия с российских компаний валютных рисков, усиления конкурентных позиций экспортеров и компаний, ориентирующихся на импортозамещение.

Хотя режим регулируемого обменного курса может ненадолго обеспечить иллюзию стабильности, уже в среднесрочной перспективе он, скорее всего, приведет к кризису платежного баланса. В результате зависимость от условий торговли, обусловленная доминированием сырья в структуре экспорта, только вырастет.

Гибкий обменный курс имеет важное преимущество: он позволяет экономике адаптироваться к изменяющимся условиям, поскольку способствует ее переходу к новому равновесию. Это можно проиллюстрировать на нашем недавнем примере: ослабление рубля привело к тому, что за 2015 год прибыль российских компаний выросла на 2,2 трлн руб. (+21%) по сравнению с предыдущим годом, тогда как за 2008 год она упала на 1,1 трлн руб. (-16,5%). В 2015-2016 годах, в условиях свободного курсообразования, экономический спад составил около 3% и оказался значительно менее глубоким, чем представлялось в начале кризиса, причем это произошло в условиях глубокого и продолжительного ухудшения условий торговли. Напротив, в 2009 году, когда при сопоставимом падении цен на нефть и в условиях оттока капитала было принято решение поддержать курс интервенциями, падение ВВП превысило 8%. При этом Банк России, обладая золотовалютными резервами в объеме около $600 млрд, израсходовал на меры поддержки около трети этой суммы, но ослабления рубля избежать не удалось.

При разработке стратегии экономического роста необходимо делать акцент на его устойчивости. Элементами стратегии не могут быть меры, дающие позитивный эффект только в краткосрочной перспективе, но создающие в экономической системе деформации, мешающие ее здоровому развитию.

Алексей Кудрин

Газета "Коммерсантъ" №88 от 22.05.2017, стр. 1

https://www.kommersant.ru/doc/3303785

Развенчание «мифов»: Борис Титов ответил Алексею Кудрину через Forbes

Екатерина Кравченко
Forbes Staff

Фото Антона Новодережкина / ТАСС

Бизнес-омбудсмен Борис Титов по пунктам разобрал публикацию Алексея Кудрина, в которой экс-министр финансов, не называя имен, раскритиковал идеи конкурирующей экономической программы

Глава ЦСР Алексей Кудрин на днях публично раскритиковал некие «актуальные экономические заблуждения». Он скромно не назвал виновных авторов, но, как в старом анекдоте про льва, который предупреждал зверей и говорил, что за воровство кур он будет бить по морде («по этой наглой рыжей морде»), всем, и нам в том числе, сразу стало ясно, кого он имеет ввиду.

Рыжая морда — наша, тезисы Столыпинского клуба. Но вот только «лев» абсолютно не прав. Мы кур не воруем, а предлагаем их выращивать — для всех.  И в наших предложениях  мы уверены и готовы доказывать свою правоту в любом формате. Но проблема в том, что от прямой дискуссии Кудрин уклоняется и все время «выстреливает» из укрытия, то в «Вопросах экономики», то в «Коммерсанте».  Мы зовем на очный бой, но, если нет, давайте так. Готовы и заочно.

Кудрин предупреждает публику о неких ложных пророках, которые сулят всем «быстрое и окончательное решение проблемы». Дело в том, что идеологически наш спор не что иное как дискуссия о том, возможен ли в России рост, основанный на чем-то еще помимо экспорта подземных сокровищ. Мы не пророки, но мы, и правда, считаем, что проблемы роста российской экономики имеют достаточно быстрое решение. Но это решение совсем не простое, это целый набор просчитанных, системных мер, которые правительство должно реализовать в рамках новой проактивной политики сначала по восстановлению, а потом и наращиванию экономического  роста. Увы, за всеми выкладками Алексея Леонидовича читается тезис, не высказываемый напрямую: в современной России такой рост невозможен. Может быть где-нибудь когда-нибудь, когда создадутся условия, сами собой улучшатся и те самые «институты». А сейчас все равно все украдут или выведут за границу. Так что не сейчас и не здесь. Это позиция пропассивная. Но наша позиция – другая.

Коллеги, к сожалению, просто не очень умеют эффективно управлять экономическими инструментами: по-видимому, здесь важен наш, предпринимательский, бизнес-опыт. Поэтому остается ходить вокруг кругами, читать мантры и теоретизировать про таргетирование инфляции и барьеры, сдерживающие в России рост. А терять время — и мы это доказываем расчетами — значит обречь страну на отставание и прозябание в третьем-четвертом эшелоне мировой экономики.

Итак, «миф» номер один. Об инфляции. Вот таким наш подход видится Кудрину: «Инфляция в нашей стране носит преимущественно немонетарный характер, следовательно, ее бессмысленно регулировать мерами денежной политики, и Банк России должен отказаться от ее таргетирования».

В действительности мы не считаем, что надо отказаться от таргетирования инфляции, и надо продолжать с ней бороться, в том числе и мерами денежной политики. Но вот фетиш низкой инфляции при отсутствии экономического роста (и его перспектив) – это путь в тупик. Инфляция – это все лишь температура при болезни, а экономический застой – это сама болезнь. Температуру нужно стараться сбить, но без лечения  организм не выздоровеет. У мертвого тела нет температуры, у стоячей экономики – нет инфляции.

Поэтому мы предлагаем ЦБ таргетировать, как во многих других странах, не только рост цен, но и рост экономики. У нас действительно инфляция зависит не от денежного спроса, у нас — дефляция по «demand pull inflation». Наша инфляция — «cost push» («инфляция издержек») зависит от роста процентных ставок по кредитам, тарифов естественных монополий, но прежде всего от роста цен на импорт,  происходящего от  падения курса рубля, то есть в конечном счете напрямую от снижения цен на нефть.

Кстати, поэтому и недавний рекордно низкий уровень 4% достигнут не политикой ЦБ, а в большей степени повышением цены на нефть, за что мы должны благодарить не Набиуллину, а Путина и Новака , которые смогли добиться соглашения по сдерживанию добычи с ОПЕК.

И бороться с такой инфляцией надо не жестким сдерживанием денежного спроса, а уходом от наркотической зависимости от нефти, диверсификацией, заменой нефти новыми современными производствами. Главный способ борьбы с нашей инфляцией – экономический рост, и это доказал опыт успешных стран, который, мы приводим в нашей «Стратегии роста».

Тут за кадром, кстати, остался один очень любопытный посыл Кудрина. В предыдущей статье в журнале «Вопросы экономики» он заявил, что бесконтрольный рост тарифов если чем и сдерживается, так это высокими ставками ЦБ. Логика такова: если смягчить денежную политику, то начнется рост экономики, вырастет спрос на услуги естественных монополий со стороны потребителей, а следом и тарифы снова вырастут, потому что монополисты непременно это пролоббируют. Чувствуете, с какой точки зрения формируется такая логика? Мол, не надо ограничивать тарифы – ведь все равно «пролоббируют» с такой же неумолимостью, как наступает лето или зима. А надо задушить спрос – и у лоббистов не будет повода лоббировать по принципу «не нужно рожать детей, чтобы не выросли цены на детское питание».  Знаете, это уже просто явно нездоровая логика. Уж извините… 

Наш «миф» номер два. «Экономический рост сдерживается недостаточностью денег, следовательно, его можно подтолкнуть с помощью расширения денежного предложения».

Сегодня краткосрочное кредитование доминирует из-за неопределенности экономических условий, высокой инфляции, плохого инвестиционного климата и недостаточного развития институтов. «Наш относительно низкий уровень монетизации является не причиной слабости финансовой системы, а ее следствием», — такими словами Кудрин завершает свою контр-аргументацию.

Спасибо за поддержку, Алексей Леонидович, все совершенно верно: мы считаем точно так же. Финансовая и в целом экономическая система у нас слабая. А что же надо сделать, чтобы систему усилить? Что же надо сделать, чтобы она обрела способность сама «генерировать ресурсы»?

Надо дать толчок – нужна активная политика по поддержке роста, которая включала бы в себя не только экономические (налоговые, тарифные, институциональные решения), но и финансовые меры. Да, монетизация – это следствие, но, меняя финансовую систему, надо влить в нее дополнительную кровь, без который новый механизм не заведется. Вот о чем мы говорим, а не о том, что старым неэффективным институтам дать денег, чтобы они хоть как-то продлили прозябание. Мы четко даем пути «связанной» финансовой поддержки, которые дают максимальные гарантии целевого их использования, мы в реальном бизнесе знаем, как управлять инвестициями, и с госуправленцами можем поделиться опытом.

А вот теория Кудрина о том, что в экономиках, достигших предела «потенциального промышленного  выпуска», денежные инвестиции не приведут к росту ВВП, а только вызовут рост инфляции, — не про нас. У нас в экономике еще огромное количество «инвестиционных ниш». Мы делаем этот вывод, глубоко проанализировав нашу экономику, исходя из нашего предпринимательского опыта, и в отраслевом и в региональном разрезе наш предел еще далеко не достигнут. Нам еще расти и расти, но для этого, действительно, нужны не только честный профессиональный суд и правильная административное регулирование, но и низкая финансовая нагрузка на бизнес – налоги, тарифы. Без доступного долгосрочного кредита по конкурентным ставкам, только за счет собственных средств быстро и долго расти невозможно.

Тема номер три. «Экономический рост можно разогнать, задействовав имеющиеся в стране значительные незагруженные производственные мощности с помощью смягчения денежно-кредитной политики — снижения процентной ставки».

Миф состоит из двух частей. Первая —  это спор о том, что роста не может быть из-за отсутствия свободных производственных мощностей. Заказанное самим же Кудриным исследование ЦМАКП убедительно доказывает обратное. У нас не только есть незадействованные старые мощности, но и построенные в последнее время, некоторые из которых сегодня работают на 60-70% загрузки. Кроме того, рост может начаться с производств, имеющих короткий инвестиционный период, в их числе выход компаний из тени, создание новых малых и средних предприятий, экономики «простых вещей», сельского хозяйства; строительство  в среднесрочной перспективе будет поддержано более сложными производствами с более длительным периодом освоения инвестиций.

И тут Алексей Леонидович приписал бизнесу, который нуждается в инвестициях, желание вкладывать в неэффективные проекты, имеющие «отрицательную реальную рентабельность», и предостерег от вливания денег в такие проекты. Да вы не путаете частный бизнес с государственными финпотоками, Алексей Леонидович?

Бизнес, который покрывает основные коммерческие риски собственными деньгами, умеет лучше других взвешивать соотношение рисков и доходности и в заведомо убыточные проекты не вкладывается.

Вторая часть вопроса: можно ли эти проекты запустить с помощью снижения процентной ставки? Только за счет процентной ставки невозможно: нужна система мер. Но это условие необходимое: высокая ставка впрямую влияет на стоимость кредита. Вспомним 2014 год, когда ЦБ задрал ставку и все банки даже прежние ставки по кредитам задрали до запретительных высот.

Так что ставка должна стимулировать инвестиции, а не зарабатывание на депозитах, и, конечно, соотноситься с уровнем инфляции: мы предлагаем уровень «инфляция +2%». Но прошу учесть, что инфляция может быть и ниже, как успешно показали десятки стран.

Тема номер четыре. «Увеличению темпов роста может способствовать какой-либо аналог политики «количественного смягчения» — предоставления дополнительной ликвидности на льготных условиях».

Кудрин напоминает, что политика количественного смягчения (QE) работала и в США, и в ЕС, и в Японии на фоне низкой инфляции. Но здесь нужно смотреть миф «номер один». Мы уже говорили, что инфляция их типа — demand pull низкая, даже отрицательная. У нас инфляция — cost push – высокая, и она зависит от цен на нефть, и, соответственно, курса рубля.

«Все новые деньги пойдут на валютный рынок», — предупреждает Кудрин. Ну конечно, в нынешних условиях субъектам экономики интереснее скупать доллары и евро вместо того, чтобы инвестировать в отечественную экономику.

Увеличение денежного предложения не приведет к росту инфляции только при одном условии: она должна быть встречена работающим предложением отечественных товаров и услуг. А это уже комплексная реформа, без нее не обойтись.

Предлагаем и кнут, и пряник: более решительные, чем сейчас, ограничения для банков в моменты экстремальной волатильности рубля и более выгодные условия для вложения «новых денег». Заметьте, мы предлагаем не с вертолета деньги раскидывать, а вкладывать их в конкретные проекты импортозамещения, расширения инфраструктуры, внедрения новейших технологий. Да, в результате такой «губительной» политики у людей повысятся доходы, они смогут позволить себе больше приобрести. Будет рождаться новый спрос – колесо завертится.

А что предлагаете вы, Алексей Леонидович, кроме констатации того, что все безнадежно? «Все равно все разворуют, льготные деньги достанутся неэффективным монополистам», — читаем мы между строк. То есть мы должны расписаться в полной неспособности проводить активную экономическую политику?

А ведь есть уже и положительные примеры – у нас наблюдается реальный рост как раз в тех областях, где правительство вело активную стимулирующую политику: в сельском хозяйстве, автомобилестроении, IT, оборонке.

То есть страна не способна расти? Тогда о чем и зачем мы вообще спорим? Расходимся, ребята.

Тема номер пять. О политике ЦБ в отношении валютного регулирования. «Возвращение ЦБ к активной валютной политике — вплоть до фиксации валютного курса на заниженном уровне — будет способствовать росту», — якобы говорим мы.

Кудрин по-видимому спорит с тенью. 

«Не надо мешать рублю свободно падать, если он падает», — говорит нам Кудрин. Это же здорово и естественно. А если принимать меры к ограничению его волатильности, то «в среднесрочной перспективе это приведет к кризису платежного баланса».

Но дело в том, что мы против фиксированного курса. Нас перепутали с Глазьевым или еще с кем-то.

Более того, считаем ошибкой ЦБ то, что он сначала перешел к политике валютного  коридора, слишком долго задержался и поздно вышел из нее. Создал огромную «спекуляцию» для банков на валютном рынке и почву для большей волатильности курса при кризисе на нефтяном рынке.

Мы за то, чтобы курс устанавливал рынок, но государство в отдельные, очень специальные, моменты кризисов может вводить элементы мягкого денежного регулирования – см. стратегию роста.

Когда рубль слишком сильно укрепляется и начинает сдерживать рост производства, можно становиться участником рынка и осторожно скупать иностранную валюту.

В общем, курьезное развенчание получилось, если честно. С одной стороны, искажение нашей позиции, с другой — откровенная переоценка рисков собственной страны. А на самом деле — желание ничего не менять, попытка защитить ту политику, которую проводили столько лет, не очень преуспев с сырьевой зависимостью. Попытка снять ответственность с себя, экономических властей, и возложить всю вину на суды, административные и правоохранительные органы, которые портят бизнес-климат.

Выход по существу предлагается один  — лучше не дышать, чтобы не заразиться вредными бактериями, лучше не есть, чтобы не подавиться, и лучше не двигаться, чтобы не сломать ногу.

На самом деле риски оставаться на том же месте сегодня намного выше, чем риски предлагаемых нами изменений.  Российский бизнес хочет дышать, развиваться — не там, а здесь, в нашей стране. А граждане хотят нормально жить, растить детей, работать и делать карьеру дома, а не за границей.

Кто желает дышать – идемте с нами.

http://www.forbes.ru/biznes/344793-razv … rez-forbes

Точные приоритеты и неидеальные институты: как можно реформировать Россию

При правильном выборе методов реформ российское государство может достичь характерного для развитых стран открытого доступа к общественным благам в горизонте 2024–2035 годов

СМИ и экспертное сообщество продолжают активно обсуждать доклад Центра стратегических разработок о социокультурных факторах инновационного развития. Интерес был обусловлен прежде всего любопытными цифрами о готовности россиян к реформам. Менее заметным для прессы, но не для академического мира оказался тезис о предлагаемых возможных инструментах для модернизационного рывка — так называемых промежуточных институтах.

Условия для перемен

Если говорить кратко, то современная институциональная теория, в наиболее концептуально полном виде сформулированная Дугласом Нортом и его соавторами, предполагает существование трех типов государств, или «порядков»:

- естественного порядка — фактически открытой диктатуры, насилие в которой применяется ко всем;

- порядков ограниченного доступа, где привилегиями, защитой от насилия и доступом к благам обладает консорциум правящих элит;

- порядков открытого доступа, где эти привилегии трансформировались в права и ими обладает большинство граждан.

Подавляющая часть государств, в том числе современных, до порядков открытого доступа не добирается: уж больно много усилий и везения нужно, чтобы преодолеть переходную фазу в виде доступа ограниченного. Но тем не менее если такие переходы и случаются, то при соблюдении двух условий.

Первое условие — запрос граждан на перемены. Тут не нужен революционный запал, который обычно разрушает институты, не создавая новых. Скорее речь идет о растущем недовольстве и несогласии населения жить по старым правилам, действующим только для узкой группы и выгодным преимущественно для нее. Граждане ощущают, что риски от их пребывания в статус-кво, связанные с отсутствием жизненных перспектив, схлопыванием горизонта планирования, стагнацией или падением уровня жизни, начинают превышать риски потенциальных перемен. Исследование ЦСР демонстрирует именно этот запрос: более 2/3 россиян хотят реформ, причем направленных против порядка ограниченного доступа — сохраняющейся коррупции, низкого качества жизни в городах и селах, общей незащищенности от преступности и беззакония. Более того, когда в рамках опроса мы спрашивали у россиян о приоритетных принципах реформирования, на первое и второе места они ставили свободу (37%) и справедливость (35%), чего им, очевидно, недостает.

Второе условие перехода — готовность хотя бы части элиты, реагируя на запрос граждан, трансформировать «испорченные» институты ограниченного доступа в институты, работающие в общих интересах. Очевидно, что для подобного неравноценного для элит обмена должны быть серьезные причины. Одного альтруизма здесь будет недостаточно. Более того, не бывает такой ситуации, чтобы вся правящая элита, «прозрев», решилась с завтрашнего дня жить по-новому. Формирование и консолидация каждого из значимых институтов открытого доступа происходили, когда в правящей элитной коалиции кто-то, видя риски для своих гарантий и привилегий и желая сохранить их, объединялся с другими и, отвечая на общественный запрос, был готов поддержать изменения. Переходы, которые совершались в современных развитых странах, как правило, сопровождались длительным торгом между разными группами, образованием и распадом коалиций в поддержку преобразований.

Запрос на перемены существует и внутри верхушки политического класса, как показало исследование настроений федеральных и региональных российских элит, которое проводилось по заказу ЦСР в конце прошлого года. Сжимание экономики в последние годы и, по сути, нулевые темпы роста, девальвация и общее падение уровня жизни, резкое обострение отношений с Западом, а также участившиеся аресты и преследования верхушки политического класса, особенно на региональном уровне, — все это не прибавляет элитам уверенности в завтрашнем дне, приводит к ощущению, что гарантии постепенно обесцениваются. Монополия государства на применение насилия размывается: различные группы активистов открыто применяют насилие в отношении несогласных с властью при бездействии правоохранительных органов. У отдельных групп внутри элиты горизонт планирования сжимается так же, как и у населения, формируется запрос на изменение или хотя бы стабилизацию правил игры, на возобновление диалога, получение гарантий сохранения статуса в будущем. Элитам становятся выгодны качественные институты.

Защита от ошибок

Подобная ситуация позволяет ЦСР говорить о наличии окна возможностей для структурных реформ и перехода к институтам открытого доступа. Но, как показывает другое исследование, предыдущие попытки преобразований в схожих условиях в России приводили к тому, что изначальные замыслы бывали реализованы не более чем на треть. Главная причина — действия групп интересов, выигрывающих от сохранения статус-кво или проигрывающих от преобразований, по разматыванию, забалтыванию или выхолащиванию реформ.

Понимая это, ЦСР предлагает два принципиальных подхода. Во-первых, это отказ от всеобъемлющей программы модернизации с концентрацией на ключевых приоритетах, которые одновременно и дадут наибольший вклад в темпы экономического роста, и будут способствовать становлению институтов открытого доступа для поддержания устойчивости роста. Таких приоритетов на данный момент три: технологическое развитие; достойная жизнь граждан и инвестиции в человеческий капитал; новое госуправление.

Второй подход — ставка на нестандартные ходы, одним из которых может выступать конструирование тех самых «промежуточных» институтов там, где сразу получить институты, свойственные порядкам открытого доступа, невозможно в силу совокупности институциональных, социокультурных и субъективных причин.

«Промежуточные» институты — это не российское изобретение, хотя в российском дискурсе они закрепились с таким названием благодаря работам академика Виктора Полтеровича. Анализируя практики перехода постсоветских стран к рынку, российский экономист пришел к выводу, что иногда отказ от «шоковой трансплантации» в пользу каких-либо промежуточных форм — решение более удачное. Так, например, происходило с выстраиванием системы ипотечного кредитования в Словакии и Чехии: в отсутствие практики накопления средств и кредитных историй институт ипотеки был внедрен только после распространения его промежуточной формы — стройсберкасс. Другой пример — постепенная либерализация цен и приватизация в Китае, когда комбинация коллективной и государственной собственности на муниципальных предприятиях позволила преодолеть сопротивление мощных групп интересов в центре, а также способствовала появлению эффективных менеджеров из числа управленцев таких предприятий, формированию рыночной инфраструктуры, повышению доверия населения к негосударственному бизнесу. Удивительно, но по такой же модели развивался институт принятия решений в ЕС, где изначально по правилу единогласия (решение считается принятым только тогда, когда за него проголосовали все страны-члены) принималось до 50% решений, а к сегодняшнему дню это число сократилось почти в два раза.

В международной экономике «промежуточные» институты известны благодаря работам Дани Родрика как second-best institutions. Собственно, это название и отражает логику их конструирования: когда в странах догоняющего развития немедленное внедрение институтов в идеальной форме невозможно вследствие специфических рыночных или политических условий, неустранимых в короткие сроки, стоит попробовать создать институты второго выбора. Они должны одновременно выполнять функцию «идеального» института и работать на ослабление ограничений, мешающих внедрить его в полноценном виде. Этапов трансформации этого института может быть несколько, но главное, чтобы в каждой следующей итерации политические ограничения ослаблялись, противников внедрения института становилось меньше, правила распространялись на все большее число социальных групп, а у населения формировались нужные для эффективной работы института навыки. Подобные институты второго выбора успешно существовали и во Вьетнаме, и в Южной Корее, и в странах Латинской Америки.

Выбор целей

Принимая во внимание имеющиеся ограничения, связанные с наличием мощных групп интересов и их ролью в блокировании предыдущих структурных преобразований, ставка на конструирование институтов второго выбора не универсальна, но вполне оправданна. Понятен и скепсис — возможны ли сейчас преобразования вообще? Однако скепсис уничтожает инициативу. А если преобразования не готовить, то шансов на их реализацию становится еще меньше. Для настоящего модернизационного рывка ключевые изменения должны последовательно или параллельно произойти в трех сферах. Первое — распространение принципа верховенства права на всех граждан без ограничений. Второе — установление публичного, консолидированного и ограниченного набора стимулов политического контроля над насилием, то есть ситуации, когда ни один следственный или силовой орган не может рассматриваться как инструмент политической и экономической конкуренции. Третье — деперсонализация деятельности организаций и институтов, когда они смогут успешно «переживать» своих создателей.

Под каждую из этих задач возможно выстраивание цепочки промежуточных институтов, эволюция которых позволит получить установление порядка открытого доступа в горизонте до 2024–2035 годов. Под каждый такой институт или даже каждую его итерацию придется «собирать» свою коалицию сторонников как в элите, так и среди граждан. Эти промежуточные институты будут усиливать работу по стратегическим приоритетам, обеспечивая нормальный процесс поступательного развития, результат которого полностью соответствует национальным интересам страны.

ОБ АВТОРАХ

Алексей Кудрин
председатель совета фонда ЦСР

Мария Шклярук
вице-президент ЦСР

Михаил Комин
Старший эксперт ЦСР

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

http://www.rbc.ru/opinions/politics/14/ … =center_10

Центр Кудрина назвал риски создания «штаба реформ»

Идея о «штабе реформ» является обоснованной, но «без комплексной настройки системы» такой механизм не позволит управлять изменениями, считают эксперты ЦСР. Подумать над созданием администрации реформ ранее поручил Дмитрий Медведев

Алексей Кудрин (Фото: Сергей Савостьянов / ТАСС)

Штаб реформ, создать который предлагает бизнес-омбудсмен Борис Титов, не может существовать без «финансовых рычагов влияния» — ему надо дать право распоряжаться бюджетом на проекты. Об этом говорится в отзыве Центра стратегических разработок (ЦСР) на инициативу Титова (документ есть в распоряжении РБК).

Столыпинский клуб Титова разработал концепцию «администрации роста» — надминистерского центра по проведению реформ, руководитель которого должен одновременно занимать должность вице-премьера и подчиняться напрямую президенту. Как писал РБК, проработать инициативу и доложить предложения по ней поручил премьер-министр Дмитрий Медведев.

«Сам тезис о необходимости создания «центра реформ» является обоснованным и подкрепляется успешным мировым опытом (Франция, Великобритания). Вместе с тем такого рода косметические институциональные изменения без комплексной настройки системы инструментов и механизмов (бюджетных, нормативных, институциональных) реализации стратегических целей не позволят решить в полной мере задачи управления изменениями», — подчеркивают в ЦСР, где председателем совета является экс-министр финансов Алексей Кудрин. Центр готовит программу для будущего президента. Свою стратегию написал и Столыпинский клуб.

Главное разногласие у экспертных площадок — во взгляде на денежно-кредитную политику: Титов хочет вложить в рост экономики 7,5 трлн руб. за пять лет путем, в частности, целевой эмиссии ЦБ, а Кудрин отвергает «желание напечатать деньги» и настаивает на перераспределении расходов бюджета с обороны и безопасности на человеческий капитал и инфраструктуру.

Представитель ЦСР отказался от комментариев.

Как управлять реформами

Как пишут авторы отзыва ЦСР, в предложениях Титова не раскрываются уровень и категории проектов, за которые будет отвечать штаб реформ, из них следует, что «администрация роста» не несет ответственность за достижение отдельных KPI. Из-за этого возникают «риски отсутствия необходимой  вовлеченности и мотивации» штаба при исполнении реформ.

В свою очередь, ЦСР предлагает усовершенствовать институт госпрограмм: межотраслевые и комплексные приоритеты долгосрочного развития надо закрепить в стратегии страны, транслировать в приоритетные госпрограммы и сделать «четкими векторами развития, понятными не только государственным институтам, но и обществу». Реализовывать реформу надо в два этапа, полагают эксперты: на первом это будет делать координирующий (не совещательный) проектный офис, на втором — федеральное ведомство, которое, собственно, и станет штабом реформ (delivery unit).

Министерство экономического развития (Фото: Рамиль Ситдиков / РИА Новости)

Внутри правительства основной структурой для проведения реформ должно стать Минэкономразвития, которое следует освободить от «текучки», говорилось в предложениях Титова. Центром реформ, как описывает ЦСР, может быть «федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по стратегическому планированию» (или другой — как решит правительство). Эксперты Кудрина допускают, что ответственным исполнителем по реформам может стать как уже существующее ведомство, так и специально созданное для этих целей, при этом за ним «должна закрепляться также функция главного распорядителя бюджетных средств для реализации проектов в составе приоритетных программ».

Такая необходимость вызвана тем, что управление изменениями требует «широкой горизонтальной межведомственной координации», а не просто совещаний. Именно поэтому ЦСР сомневается в том, что штабом реформ может стать уже существующий Совет по стратегическому развитию и приоритетным проектам при президенте, как предлагает Титов. Это предложение «требует существенной дополнительной проработки и детализации функций и полномочий данного органа», подчеркивают в ЦСР.

Что брать за KPI

В предложениях Титова говорилось о необходимости «отказаться от реализации масштабной административной реформы, которая имеет малые шансы на успех и будет создавать высокие риски торможения реальных изменений» (альтернативой ей как раз и должна стать «администрация роста»). В ЦСР возражают: проведение административной реформы «не является самоцелью», а круг входящих в нее проблем «достаточно широк и включает в себя вопросы приоритезации государственного управления, отказа от «ручного» управления, дерегулирования экономики».

Нужно перейти от «ручного управления», которое основано на поручениях, «к современной системе управления изменениями», подчеркивается в отзыве ЦСР (согласно подсчетам Столыпинского клуба, в прошлом году чиновникам в среднем приходилось выполнять по семь поручений в день от президента и еще по 19 — от премьер-министра и вице-премьеров). Сегодня закон о стратегическом планировании «не содержит единого всеобъемлющего стратегического документа целеполагания», сделать им нужно стратегию развития России, предлагают в центре Кудрина. В ней будут прописаны приоритетные направления и целевые показатели социально-экономической политики, национальной безопасности, научно-технологического и пространственного развития.

Титов в инициативе об «администрации роста» предлагает брать за KPI майские указы президента Владимира Путина. ЦСР подчеркивает, что надо учитывать не только их — «необходимо формировать систему приоритетов под новые вызовы и задачи».

Автор: Антон Фейнберг.

http://www.rbc.ru/economics/02/11/2017/ … ?from=main

Экономика будущего. Есть ли у России шанс?

Год издания: 2016
Автор: Глазьев Сергей Юрьевич
Жанр или тематика: публицистика

Издательство: Книжный мир
ISBN: 978-5-8041-0869-5
Серия: Коллекция Изборского клуба
Язык: Русский

Формат: PDF
Качество: Издательский макет или текст (eBook)
Интерактивное оглавление: Нет
Количество страниц: 640

Описание: Новая книга академика Сергея Глазьева ставит вопрос ребром: почему при объективной возможности роста экономики с темпом не менее 8 % в год страна с избыточными золотовалютными резервами, положительным торговым сальдо, богатыми природными ресурсами и мощным промышленным потенциалом скатывается в кризисное состояние, оказываясь на периферии мировой экономики? В результате чего возникает катастрофическая для многих производственных предприятий ситуация? Виной ли тому западные санкции или решения денежных властей России рушат экономику нашей страны сильнее любых внешних обстоятельств?

Впервые читатель может увидеть целостную картину формирования экономической политики как результирующей экономических интересов, которая направляется офшорной олигархией в ущерб интересам страны и влечет деградацию российской экономики, которая уже много лет является финансовым, сырьевым и интеллектуальным донором западной финансово-экономической системы. Автор проводит читателя по закулисью отечественной политэкономии, обосновывая необходимость альтернативных решений. Предлагает план опережающего развития России на основе активизации имеющегося научно-производственного и интеллектуального потенциала, усиления ее конкурентных преимуществ на перспективных направлениях роста, превращения России в новый центр мировой экономики. Впервые экономический труд читается как политический детектив. Приятного прочтения и сильных впечатлений!

Оглавление

Размер: 1.8 MB

Гордость и предубеждение: как спасти страну от скатывания в бедность

Ни казенный оптимизм правительства, ни призывы на баррикады не решат материальных проблем россиян

18 марта в России состоятся президентские выборы. РБК готов опубликовать в разделе «Мнения» статьи всех зарегистрированных кандидатов об их видении стоящих перед страной задач. Предлагаемые к публикации материалы не должны содержать предвыборной агитации.

Какой вопрос для России сегодня самый главный, самый острый?

На мой взгляд, нет задачи важнее, чем не свалиться снова в бедность 90-х. Какой бы оптимизм ни излучало правительство, но цифры говорят о том, что мы «зависли». Увы, мы до сих пор не научились жить в новых условиях, без дорожающей нефти. И если ничего не изменится, нас ждет все более значительное отставание и от развитых, и от развивающихся стран. И в конечном итоге мы вернемся во времена, когда зарплата $200 считалась обычной, $500 — солидной, а $1000 — верхом мечтаний.

Самое обидное заключается в том, что наша страна за последние сто лет пережила множество революций, катаклизмов, потрясений. Но так и не пришла к среднему уровню жизни населения, которого достигли европейские страны.

Что же нужно сделать, чтобы разорвать этот заколдованный круг? Некоторые из моих оппонентов считают, что все дело в безграничной свободе личности, которой нам не хватает. Дескать, надо разрешить всем все, пустить всех всюду и дела в экономике наладятся сами собой. Думаю, что это немного не так.

Так уж устроено, что история в сознании людей со временем мифологизируется. Сегодня, к примеру, встречаются вполне успешные, совсем не маргинальные молодые люди, которые всерьез считают Сталина отличным менеджером. Просто для них Сталин не параноидальный тиран, а герой комикса. А другие люди тоскуют по 200-процентной свободе 90-х и всерьез верят, что та самая «свободная рука рынка» сделала бы все сама, зря руку укоротили. Верните, дескать, беспредельную демократию и экономика начнет расти сама.

Ошибаются и те и другие, как пел Игорь Тальков.

Я уверен, что демократия нужна. Конкуренция в политике, как и конкуренция в бизнесе, всегда благотворнее сказывается на развитии, чем несменяемый застой. Но демократия не власть демократов, как это пытались доказать нам. Это форма политического устройства, которая отвечает сложившимся запросам представителей общества. Ее нельзя насадить, импортировать, ее можно только вырастить изнутри. Для настоящей демократии нужен широкий слой людей, которые предъявляют на нее запрос. Пока что в России такой слой людей слишком немногочислен. У нас есть, с одной стороны, чиновники, а с другой — бюджетники, которым в общем-то все равно, за кого голосовать. А еще нельзя забывать о леваках, которым все время хочется что-нибудь сжечь и кого-нибудь раскулачить.

Никакой призыв на баррикады насущных проблем не решит. На место одного царя встанет другой, как в свое время Емельян Пугачев стал бы Петром Третьим, если бы ему повезло. Нужно менять психологию избирателей, а путь к этому — только выращивание многочисленных частных собственников. Вот именно эти люди, которым не все равно за кого голосовать, и будут предъявлять запрос на сменяемость власти. И будут требовать от власти, чтобы она была эффективной для них.

И вот тут мы переходим к вопросам того, что надо изменить. К инструментарию для выращивания частных собственников.

Дело в том, что на сегодняшний день наша страна так и не смогла избавиться от системы, в основе которой лежит ручное управление десятком крупных, в основном сырьевых компаний. У нынешней экономики России нет внутренних механизмов роста, поэтому она полностью зависима от внешних, таких как цена на нефть. И эта зависимость углубляется.

А экономическая политика правительства сосредоточена на единственной задаче — защите интересов федерального бюджета, то есть себя. Любой ценой, даже ценой торможения экономики, падения уровня жизни населения

Для глубоких перемен в структуре экономики нужны инвестиции. Их недостаточно. В стране стало невыгодно и небезопасно производить. Невыгодно — из-за высоких процентов по кредитам, высоких тарифов и налогов, небезопасно — из-за сильного административного и уголовного прессинга. Половина экономики в тени.

Ожидать, что ситуация исправится сама собой, бессмысленно. Не исправится. Потому что нынешние проблемы не результат случайных ошибок или обстоятельств. Это и есть суть нашей экономической системы.

Что и как можно изменить? Если вкратце, то надо отказаться от политики макроэкономической стабилизации. Пора признать, что ее единственная реальная цель концентрация денег в федеральном бюджете. А это ведет к подавлению экономической активности, разрушению бюджетов регионов и расширению бедности. Нужно снизить проценты по кредитам для производства и населения. ЦБ должен держать ставку на уровне, выгодном не государству, а людям и бизнесу.

Жизненно необходимо ограничить аппетиты естественных монополий. Поставить под контроль их тарифы, которые сегодня увеличиваются вслед за любыми запросами самих монополий.

Надо перенастроить налоговую систему на рост, а не на вытаскивание из экономики остатков последнего ради удовлетворения сиюминутных потребностей. Сформировать пенсионную систему, которая будет насыщаться благодаря росту производительности труда и, соответственно, росту базы для начисления социальных взносов. Механическое повышение пенсионного возраста без изменения качества экономики — это тупиковый путь. Все социальные вопросы должны решаться не перекраиванием бюджета, а его наращиванием. А это означает, что государство должно всемерно стимулировать приток новых инвестиций, создание новых рабочих мест. Хорошая работа с хорошей зарплатой решает бóльшую часть проблем в жизни простых людей.

И конечно же, я настаиваю на том, что административное и уголовное давление государственного аппарата на бизнес должно быть резко сокращено. Это одно из основных условий оживления экономики.

Я охватил лишь самые общие задачи, потому что формат статьи не позволяет углубляться в подробности. А подробности есть, и они образуют собой систему реформ.

Деньги на реформы есть. Только повысив эффективность управления государственными финансами казначейство может сэкономить сотни миллиардов рублей. А еще есть деньги, которые ЦБ тратит на спасение проворовавшихся банков (в 2015–2017 годах почти 7 трлн руб.) и которые могли бы быть направлены на кредиты экономике, в социальный сектор. Наконец, макроэкономические условия таковы, что бюджет может и должен занимать больше и тратить эти деньги на развитие страны.

Перемены должны быть хорошо продуманными и постепенными, без потрясений и конфликтов. Революции и потрясения к нужному результату не приведут; все, что они могут, это спровоцировать либо новый передел собственности с хаосом, который мы уже проходили, либо резкий поворот в сторону левого тоталитаризма.

Только успешное экономическое развитие способно стать надежным фундаментом устойчивой политической демократии.

ОБ АВТОРАХ

Борис Титов
кандидат в президенты России, уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

https://www.rbc.ru/opinions/politics/22 … m=center_6

Центр Кудрина опубликовал «семь приоритетов» для Путина

Центр стратегических разработок Алексея Кудрина впервые опубликовал комплексную версию своей программы. В ней говорится о бюджетном маневре, продаже госсобственности, росте пенсионного возраста и контрактной армии

Владимир Путин (Фото: Александр Земляниченко / AP)

Центр стратегических разработок Алексея Кудрина впервые опубликовал стратегию, которую он готовил для президента Владимира Путина, пока не в полном виде. В краткой версии программы на сайте ЦСР эксперты структурировали свои предложения в семь приоритетов и представили ключевые результаты по каждому из них к 2024 году.

«Это резюме, сокращенная версия, но, конечно, как каждый реферат, он отражает содержание исходного документа. Мы исходили из того, что краткая версия — это публичный документ для широкой аудитории, поэтому не включили в него технические меры, переписали его неэкспертным языком», — пояснил РБК директор департамента коммуникационной политики ЦСР Павел Демидов. В мае аналитический центр сделает публичными дополнительные материалы, в частности более детализированные меры своей программы, отметил он, при этом некоторые из них уже публиковались. Приоритеты стратегии нашли отражение в послании президента, добавил Демидов.

Бюджетный маневр и продажа госактивов

Первый блок касается качества жизни — он включает меры по увеличению ожидаемой продолжительности жизни на пять лет и росту среднего размера пенсий до уровня в два раза выше прожиточного минимума (на треть в реальном выражении). Предложения по этому приоритету включают, например, новые программы лекарственного обеспечения, адресную поддержку для семей с доходом ниже прожиточного минимума и использование материнского капитала как ежемесячного пособия. ЦСР формулирует и предложение по увеличению пенсионного возраста, к 2034 году он должен достичь 63 лет у женщин и 65 лет у мужчин (за счет этого предлагается увеличить сами пенсии). Среди первых шагов по реализации своих проектов эксперты Кудрина называют бюджетный маневр, включающий рост расходов на образование с 3,5 до 4,4% ВВП, на здравоохранение — с 3,1 до 4% ВВП, на инфраструктуру — с 2,5 до 3% ВВП.

ЦСР во втором приоритетном проекте указывает на необходимость роста числа россиян, готовых стать предпринимателями, вдвое (во столько же должна вырасти и доля малого и среднего бизнеса в ВВП — до 40%, но к 2030 году). Доля государства в экономике должна снизиться до 25% (сейчас 46%, по оценкам ЦСР на 2016 год). Из своих предложений ЦСР выделяет, в частности, планы обязать государство продавать доли в предприятиях, в которых его присутствие не нужно, и меры по развитию «эффективной системы льгот и преференций, систем краудфандинга и отдельных кредитных бирж» для небольших компаний.

Открытость экономики и помощь заключенным

Блок предложений ЦСР по технологической инициативе включает рост производительности труда на треть и трансформацию частных компаний в активных экспортеров (по планам ЦСР, выручка 75 крупнейших из них составит 250 млрд руб.). Как писал РБК, это планируется обеспечить за счет обновления ключевых отраслей промышленности, изменения форматов институтов развития. Четвертый приоритет затрагивает открытость российской экономики: несырьевой экспорт должен вырасти вдвое до $200 млрд, а экспорт продовольствия — на 60%. Пятая мера касается изменения механизма госуправления через внедрение новых методик и практик, которыми займется специальный Центр эффективности госуправления, а также повышения прозрачности контроля и надзора.

Приоритетное направление по развитию городов подразумевает сокращение времени в пути из пригорода в центр крупного города в среднем до одного часа, а также рост обеспеченности жильем с 25 до 30 кв. м на человека. Блок по судам и безопасности — последнее, седьмое направление из программы ЦСР — включает меры по ресоциализации бывших заключенных, упрощению отчетности для полиции и изменению кадрового состава судей (ими, как считают в ЦСР, должны становиться не бывшие секретари судов, как это зачастую бывает сейчас, а выпускники специального Федерального центра подготовки судей). ЦСР также предлагает формировать вооруженные силы на 100% из контрактников. «Расходы на оборону и вооружение будут гибко планироваться и корректироваться каждый год, что позволит и тратить меньше, и защищаться эффективнее», — указывают авторы доклада.

За пределами кабинетов

ЦСР Кудрина не раз критиковали за отсутствие его программы в публичном доступе — в частности, об этом говорил бизнес-омбудсмен Борис Титов, также готовивший стратегию для Владимира Путина и опубликовавший документ еще в 2016 году. Например, избирательный штаб Титова, который выдвигался в президенты, раздал своим агитаторам методички с указанием, что Кудрин «свою программу развития России с повышением пенсионного возраста тащит через кабинеты кулуарно». Кудрин же объяснял, что ЦСР готовит свои предложения для президента, и решать, какие из них брать в свою программу, будет он.

В мае прошлого года Путин, отвечая на вопрос журналистов о «кулуарном» обсуждении стратегии, сказал, что любые предложения такого уровня «должны проходить широкое общественное обсуждение». «Что касается того, что программа Кудрина не обсуждалась публично, — вы ему и попеняйте на это!» — заявил тогда Путин. Вскоре Кудрин и Титов представили президенту свои стратегии в Кремле.

Программа ЦСР проходила через разные форматы обсуждения, указывает Демидов — о них говорили на крупных экономических форумах и стратегических сессиях в Москве и регионах, а всего в подготовке предложений участвовали 1,7 тыс. экспертов. Кроме того, многие меры из стратегии (всего их более 300) содержались и в публичных докладах ЦСР, добавляет он. «Какие-то меры именно по итогам экспертных и общественных обсуждений были исключены или изменены, другие дорабатывались весь последний год, что мы общались с министерствами и ведомствами по поручению президента», — сказал собеседник РБК.

Автор: Антон Фейнберг.

https://www.rbc.ru/economics/11/04/2018 … =center_10

Кудрин ответил на предложение Чубайса о венчурном инвестировании пенсий

По мнению главы Счетной палаты, подобная практика есть в большинстве стран, но в России такие инвестиции возможны лишь при качественном надзоре

Алексей Кудрин (слева) и Анатолий Чубайс (Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС)

Инвестирование пенсионных средств, в том числе через венчурные фонды, возможно и в России при условии обеспечивания надзорными органами снижения рисков. Такое мнение высказал глава Счетной палаты, председатель совета Центра стратегических разработок Алексей Кудрин. Он отметил, что такая практика есть во многих странах.

«И вопрос: насколько наш надзор умеет отслеживать качество работы институтов инвестирования, чтобы обеспечивать уменьшение рисков такого инвестирования?» — заявил Кудрин, отвечая на вопрос журналистов о возможности и целесообразности такого инвестирования (цитата по «Интерфаксу»).

«Когда мы все придем к выводу, что качество наших институтов достаточно, это возможно», — добавил он.

22 июня глава «Роснано» Анатолий Чубайс заявил, что рано или поздно пенсионные деньги в России будут вложены в инвестиции, что уже является тенденцией в мире.

«С другой стороны, такой ажиотаж поднялся на ровном месте, что сейчас вряд ли стоит какие-то активные действия делать», — отметил Чубайс. По его мнению, средства из негосударственных пенсионных фондов (НПФ) нужно инвестировать в низкорискованные инновационные активы.

Его предложение позже прокомментировал замглавы Минфина Алексей Моисеев, отметив, что в России говорить о таком пока рано. «Мировая практика показывает, что НПФ небольшую часть своих средств направляют в высокорискованные активы, в том числе и в венчурные инвестиции. Но в нашей ситуации, считаю, нам стоит опираться пока только на базовые инвестиционные риски», — пояснил Моисеев.

Ранее Минэкономразвития предложило пенсионным фондам инвестировать в инновационные компании и проекты. Чтобы оценить заинтересованность фондов в таких вложениях, ведомство разослало в НПФ письма с вопросом, в какие инновации и сколько фонды готовы вложить.

Автор: Маргарита Девяткина.

https://www.rbc.ru/finances/25/06/2018/ … ?from=main

ЦБ предложил вложить деньги пенсионеров в стартапы

Банк России предлагает разрешить негосударственным пенсионным фондам вкладывать средства клиентов в венчурные проекты. НПФ также смогут совершать сделки РЕПО и покупать деривативы. Это повысит риски инвестиций фондов, но может повысить их доходность

Фото: Екатерина Кузьмина / РБК

Проект положения, устанавливающего новые требования к инвестированию средств пенсионных накоплений, размещен во вторник, 23 августа, на сайте Банка России. Регулятор предлагает разрешить негосударственным пенсионным фондам (НПФ) с середины июля 2018 года вкладывать средства будущих пенсионеров в компании, размещающие свои акции на бирже. Согласно разъяснениям ЦБ, речь идет о бумагах российских акционерных обществ, допущенных к торгам в сегменте рынка инноваций и инвестиций (РИИ-Прайм). «В этой секции должны будут торговаться бумаги высокотехнологичных быстрорастущих компаний», — говорится в пресс-релизе ЦБ. Вложить в венчурные проекты НПФ, согласно проекту, разрешат не более 5% от активов.

Запустить торги акциями венчурных компаний планируется на Московской бирже. Согласно стратегии развития рынка инноваций, принятой фондовой площадкой в середине 2015 года, к торгам в сегменте РИИ-Прайм будут допускать компании, которые соответствуют требованиям для получения второго уровня листинга. В частности, их капитализация должна быть не менее 6 млрд руб., компания должна публиковать финансовую отчетность по МСФО, иметь не менее двух независимых директоров, а ее free-float должен быть более 10% от капитала (или рыночная стоимость free-float более 1 млрд руб.).

Сейчас на Московской бирже в секторе РИИ торгуются бумаги 26 венчурных компаний, в том числе несколько паевых инвестиционных фондов. По данным биржи, объем торгов акциями с начала 2016 года превысил 45,5 млрд руб., облигациями — 81 млрд руб., общая капитализация сектора превышает 264,7 млрд руб. С начала 2016 года индекс ММВБ-Инновации вырос почти на 17%, индекс ММВБ за аналогичный период продемонстрировал прирост почти на 13%.

Как сообщили РБК в пресс-службе Московской биржи, торги в сегменте РИИ-Прайм планируется запустить до конца этого года.

«Инвестиции в высокотехнологичные компании, которые находятся на стадии Pre-IPO, могут принести НПФ дополнительные доходы. Если акции крупных компаний, которые торгуются на бирже, могут вырасти на 10% в год, то доходность вложений в стартап в несколько раз выше», — говорит топ-менеджер крупного НПФ.

Заместитель гендиректора УК «КапиталЪ» Алексей Белкин, под управлением которого находится около 70 млрд руб. пенсионных накоплений, говорит, что использование пенсионных денег для поддержки инновационных компаний, выходящих на биржу, выглядит логичным и обоснованным. «НПФ могут получить дополнительную доходность, инвестируя в такие компании, а российские стартапы получают поддержку российского инвестора. Это большая проблема для нашего рынка инноваций, потому что сейчас венчурные компании зачастую вынуждены идти за капиталом на западные рынки», — пояснил управляющий.

«Эта практика существует во всем мире. Зарубежные пенсионные фонды вкладывают часть средств — приблизительно как раз на уровне 5% — в венчурные проекты. Россия не должна оставаться в стороне от этой практики, тем более что государство ставит задачу развивать инновационную экономику», — рассуждает исполнительный директор НПФ «САФМАР» Евгений Якушев.

Кроме того, согласно проекту, негосударственным пенсионным фондам позволят через два года вкладывать средства в паевые инвестиционные фонды, инвестирующие в недвижимость. По мнению регулятора, в отличие от ипотечных сертификатов участия (ИСУ) недвижимость лучше соответствует инвестиционному профилю НПФ, а инвестиционные фонды имеют более четкое и понятное по сравнению с ИСУ регулирование. При этом ИСУ можно будет сохранить до погашения, если регулятор посчитает справедливой оценку недвижимости, которая являлась обеспечением по этому инструменту.

Участники рынка считают стремление регулятора ограничить инвестиции пенсионных средств в ИСУ правильным, особенно после историй с фондами, принадлежавшими банкиру Анатолию Мотылеву и выходцу из АФК «Система» Евгению Новицкому. В июне ЦБ отозвал лицензию у пенсионных фондов и управляющей компании, входящих в пенсионную группу Новицкого, за нарушения требований законодательства к инвестированию средств пенсионных накоплений. Регулятор высказал сомнение в надежности вложений фондов в облигации компаний, связанных с их основным акционером. Суммарные активы этих НПФ превышали 31 млрд руб.

В августе 2015 года ЦБ лишил лицензий семь НПФ, которые контролировались бывшим владельцем банка «Глобэкс» Анатолием Мотылевым. Претензии регулятора также были связаны с качеством активов фондов: пенсионные деньги управляющие фондами вкладывали в низколиквидные облигации компаний «Трансгазсервис», «Промнефтесервис» и «Стройтемп», а также в ипотечные сертификаты участия. Единственным залоговым обеспечением по этим ипотечным сертификатам была земля, которую на заем банка «Российский кредит» покупала аффилированная компания «Техномарк». В пенсионных фондах группы Мотылева было 50,3 млрд руб. пенсионных накоплений, из них, по предварительным оценкам ЦБ, неликвидных активов — 35,6 млрд руб. Ликвидация фондов Мотылева стала крупнейшим страховым случаем за всю историю рынка негосударственного пенсионного обеспечения.

«У нас также в портфеле НПФ есть ИСУ, но мы не стремимся увеличить их долю», — говорит глава НПФ, входящего в топ-5 крупнейших фондов по активам.

Согласно предлагаемым правилам, НПФ также смогут совершать операции с производными финансовыми инструментами и привлекать заемные средства или размещать их через сделки РЕПО. «Планируемые изменения позволят также диверсифицировать вложения пенсионных средств и снизить риски», — считает директор департамента коллективных инвестиций и доверительного управления Банка России Филипп Габуния. По его мнению, это позволит повысить доходность пенсионных накоплений, которую сейчас частично «съедают» банковские посредники.

По словам Белкина, возможность использовать опционы и фьючерсы на бирже позволит НПФ хеджировать рыночные риски. «Мы сможем продать фьючерс на индекс РТС, чтобы защитить деньги пенсионеров от резких колебаний рынка», — сказал он. В то же время управляющий не исключил, что некоторые фонды будут использовать производные финансовые инструменты для спекуляций на рынке. «Но, думаю, размер таких операций будет ограничен как индивидуальными инвестиционными декларациями, так и регулятором, потому что ошибка управляющего в этом случае может стоить довольно дорого его клиентам», — считает финансист.

Одновременно инвестиции в банковский сектор регулятор намерен ограничить: с 1 июля 2018 года максимальная доля вложений пенсионных накоплений в банки должна быть снижена с 40 до 25%. Кроме того, вложения в активы группы связанных юридических лиц не смогут составлять более 15% от портфеля НПФ. До 1 января 2019 года фонды также должны избавиться от облигаций, не имеющих кредитных рейтингов.

«В перспективе поправки, предложенные ЦБ, могут привести к более высокому инвестиционному доходу, поскольку позволяют фондам вкладываться в более рискованные активы», — сказал гендиректор НПФ «Будущее» Николай Сидоров. Вместе с тем, по его словам, такие вложения связаны и с потенциально большим риском, поэтому кроме непосредственно ограничений по доле инструментов инвестирования существенно повысятся и требования к риск-менеджменту в НПФ.

Автор: Альберт Кошкаров.

https://www.rbc.ru/finances/23/08/2016/ … 25ae04237c

Здорово заживем

26.11.2018 20:20

ВВП России может расти на шесть процентов в год

Текст: Евгений Гайва

Российская газета - Федеральный выпуск №7729 (266)

Россия может войти в пятерку крупнейших экономик мира, если ВВП страны будет расти на шесть процентов в год, считают экономисты. И к тому есть все предпосылки.

Фото: Григорий Сысоев/РИА Новости

"В стране есть свободные мощности, есть деньги и избыточная рабочая сила в реальном секторе. Эти факторы нужно соединить вместе", - заявил научный руководитель Института народнохозяйственного прогнозирования РАН академик Виктор Ивантер на конференции "Россия в зеркале мировой экономики: стоит ли ждать кризиса?".

Задача по ускорению экономического роста была поставлена в этом году в майском указе президента. Однако прогнозируемый минэкономразвития в следующем году рост ВВП в 1,3 процента для достижения долгосрочной цели явно недостаточен. Неблагоприятная мировая конъюнктура, например, торговые войны и нестабильность на рынках здесь ни при чем. Развитие страны тормозят, но на внутреннюю ситуацию не оказывают определяющего влияния. Что касается санкций, то они вообще заставили сосредоточиться на поддержке отечественного агропромышленного комплекса и добиться успеха в этой отрасли, отмечает Ивантер. Главные препятствия развития - внутри самой страны.

Бизнесу не нужны указания государства, в какие проекты вкладывать средства. Просто снизить административные барьеры и сделать более либеральным регулирование рынка также недостаточно. Чтобы деньги пошли в экономику и заводы заработали на полную мощность, нужен спрос. "Если разбрасывать кредиты, будет инфляция, но если выделить средства, например на стимулирование жилищного строительства, спрос будет связан с производством в реальном секторе", - пояснил Ивантер "Российской газете". Опираться нужно на те отрасли, в которых уже есть достижения - на те же АПК и ОПК.

Тормозит развитие экономики отставание по уровню технологий. Еще в 2008 году по итогам обследования технологической базы российской промышленности мы находились на уровне четвертого технологического уклада с элементами пятого. В то же время наши конкуренты уже были в пятом укладе с элементами шестого, говорит научный руководитель Финансового университета при правительстве РФ Дмитрий Сорокин. Тогда же, отмечает он, была поставлена задача к 2020 году увеличить долю предприятий, внедряющих технологические инновации с 9 до 40-50 процентов. Но и сейчас эта доля остается той же, что и 10 лет назад. Для внедрения современных технологий от государства нужны гарантии прав собственности, поскольку инвестиции в инновации носят долгосрочный характер.

Стоит также регулировать движение капитала, в том числе трансграничное, считает директор Московской школы экономики МГУ им. М.В. Ломоносова, академик РАН Александр Некипелов. Дискуссия на этот счет продолжается, отмечает он, но за режим свободного движения капиталов России приходится дорого платить. С 2000 года сумма потерь превысила триллион долларов. "Примерно 60 миллионов долларов в год страна теряет за счет формирования резервов и вывоза частного капитала", - указывает Некипелов. Прямые запреты не нужны, есть другие мягкие методы. Резервы нужно создавать за счет вложений в прибыльные проекты, а не за счет изъятия средств из экономики. "Мы создаем подушку безопасности, но только в ней можно задохнуться", - говорит он.

Чтобы решить задачу роста, стоит скорректировать экономическую политику и регулировать не финансовую сферу, которая обслуживает экономику, а реальный сектор, добавляет Ивантер.

https://rg.ru/2018/11/26/nazvano-uslovi … nomik.html

Алексей Кудрин предложил включить индекс счастья в показатели экономики

Глава Счетной палаты перечислил индикаторы, по которым можно измерить уровень счастья населения. Однако эксперты считают, что счастье понятие относительное и «лучше бы Кудрин озаботился проблемой бедности»

Алексей Кудрин. Фото: Владимир Смирнов/ТАСС

Алексей Кудрин предложил включить индекс счастья в состав экономических показателей. Свою инициативу председатель Счетной палаты озвучил на Общероссийском гражданском форуме. По мнению Кудрина, «каждый шаг вперед, создание новых отношений и связей с другими странами — это повышение индекса счастья для нашей страны».

Эксперты, опрошенные Business FM, критически отнеслись к идее считать уровень счастья в экономике.

Счастье населения высчитывают как международные организации, так и исследователи общественного мнения. Заведующий лабораторией проблем уровня и качества жизни Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Вячеслав Бобков считает, что для нашей страны в настоящий момент важнее другой показатель:

По мнению Кудрина, ВВП, который был ключевым показателем в индустриальный век, сейчас играет все меньшую роль в оценке развития страны.

https://www.bfm.ru/news/401685

Взгляд с 40-го этажа

15.04.2019 20:36

Текст: Яков Миркин (заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН)

Российская газета - Федеральный выпуск № 83(7841)

Земля и воля. Масса свободной земли для "Одноэтажной России". В России 383 миллиона гектаров земель сельскохозяйственного назначения. Из них пашня, сенокосы, пастбища - 192 миллиона. Под водой, лесом, дорогами и поселениями еще 60 миллионов гектаров. А 125 миллионов - это "другие земли". Ничем не заняты? Это не пустыня, не леса, не воды, не земли промышленности или специального назначения. У них особый учет.

Целых 125 миллионов гектаров! Это аграрные земли, и значит, пригодные для проживания. Более-менее в близости от мест, где люди живут. А есть ли что-то еще? Да, "земли запаса" в собственности государства и муниципалитетов - еще 89 миллионов! У государства сегодня больше земли, чем до 1917 года (вместе с царской фамилией). Больше чем по одному гектару на каждого живущего в России!

Под свой дом нужно только 10 процентов этого. На этом пространстве земли можно устраиваться надолго, с высочайшим комфортом. И делать это вместо огораживания земли от населения, которое началось. Вместо обезземеливания, создания латифундий, "опустынивания" в сельских поселениях, малых и средних городах. И, наконец, вместо стягивания людей в гигантские городские агломерации в 30-40 этажей, окно в окно.

Эти дома-пластины через 10-15 лет будут иметь неприглядный вид. Как назвать то, что происходит в городском строительстве? Ответ - "мыльный пузырь", созданный раздутыми мощностями и погоней за прибылью. И еще это насмешка над архитектурой и "человеческим" способом жизни. Достаточно спросить, живут ли в таких домах сами архитекторы, собственники строительного бизнеса и те, кто разрешает в российских городах высотные дома-"тюрьмы"? Они действительно часто похожи на места заключения, темны, серы, черны. разве что решеток на окнах нет.

Каким мироощущением будут обладать массы людей, живущих в этих обиталищах? Каково поведение человека, бытующего в клетке? За кого они будут голосовать - и будут ли? И что произойдет, если их вовремя не накормить? На все эти вопросы - не слишком радостные ответы. Мы сами, своими руками создаем жесточайшие социальные контрасты - города, в которых престижные исторические центры опоясаны высокоэтажными сотами для бедноты, если называть вещи своими именами. Это не жилища для среднего класса.

Так какой же должна быть "российская мечта"?

Американская мечта хорошо известна. Это мобильность, высшее образование, собственный дом, свой кусок земли, автомобили, дети, которые живут лучше и "выше", чем их родители. Свобода для каждого при надлежащем порядке и способности "вкусить плодов тяжкого труда своего". Сделать самого себя.

"Китайская мечта" - другая, но в материальных своих основах подозрительно похожа на американскую. Средний класс, "свое", предпринимательский дух, собственность, доходы, порядок, зрелость общества на уровне развитых стран.

А что такое мы, наша "российская мечта"? Попробуем назвать. Это собственность, не теряемая в каждом поколении, своя земля, свой каменный дом, малоэтажная, человеческая Россия, повсеместно хорошие дороги, школы, коммуникации, однородность "качества" среды по всей стране. Мобильность любая - социальная, имущественная, сквозь поколения - свободных людей. Растущий средний класс. Это мечта и для центральной России. Ведь даже сейчас, когда путешествуешь из Петербурга в Москву или просто уходишь за 250 км от Москвы по любому радиусу, видишь, какими старыми, ветхими домами еще заполнена земля, как мало еще ярких заплат, сколько денег еще нужно вложить в старинные города, чтобы жизнь в них была хотя бы пристойна. А Петербург? Этот город как губка должен еще впитать миллиарды инвестиций, чтобы засверкать. Он по-прежнему, даже в своем ядре, кажется закопченным, просмоленным временем - и какая жемчужная основа под всем этим! Движешься тысячами километров по России и думаешь - какая чудесная земля! Какой уникальный, удобный архитектурный ландшафт можно было бы повсеместно создать!

Это действительно мечта. Весь XX век каждое поколение в России теряло свою собственность, начинало жизнь с нуля. После выхода из крепостного права до 1917 года народ в целом, в "среднем", не в узких своих группах, не успел накопить собственности. А XX век оставил рабскую среду обитания.

Иллюзия для нас? Бессмысленные рассуждения? Или то, что может быть реальной экономической политикой государства - и нас самих? Прежде всего вопрос к архитекторам. В пределах центров крупных городов, там, где власть и дорогое жилье - уйма уникальных решений. А дальше, и особенно на обочинах - бессмысленные, ремесленные и бесталанные кубы без ограничений со стороны государства по этажности. Окно в окно, лицом к лицу - победа мамоны.

Другой вопрос к социальной и жилищной политике. Уходим с земли по всему пространству России? Собираем ее в латифундии? Всех сгоняем в крупнейшие городские агломерации, как это всерьез обсуждалось в 2017-2018 годах? Или потихоньку вновь отстраиваемся по всем городам и весям - но с европейским качеством, как это делают в Восточной Европе?

Как всегда, вопрос и к финансистам. Сколько можно держать в России дорогим кредит? Уже четверть века ссудный процент зашкаливает. Вот навскидку объявление из Чехии - ипотека за 2,8 процента, из Словакии - 1,25 процента, из Литвы - 3,2 процента. Чем мы хуже? Чем? Не умеем? Другие цели и интересы? И еще - нельзя отстроиться без расширения регулярной доходной базы муниципалитетов, как это делают в Восточной Европе. Ну невозможно, и всё.

Наконец, вопрос ко всем нам. Земля и люди - главный капитал России. Люди и земля. Как соединить их, дать жить по-человечески, не отправляя поголовно на 40-й этаж?

https://rg.ru/2019/04/15/mirkin-rossijs … orogi.html

Где искать новый рост?

Экономист Михаил Дмитриев — о возможностях пространственного развития России
 
Журнал "Огонёк" №14 от 15.04.2019, стр. 12

«Огонек» продолжает обсуждение утвержденной правительством Стратегии пространственного развития Российской Федерации до 2025 года.

Подготовил Александр Трушин

Когда шла подготовка Стратегии, команда экспертов, в работе которой я участвую, по заданию Министерства экономического развития изучала возможности пространственного развития нашей страны, используя новые источники данных. Результаты этого исследования повлияли на содержание Стратегии, однако наше исследование и Стратегия — не одно и то же. Об этой «разнице» и хотелось бы поговорить.

Новая реальность

Использованные нами методы изучения пространственного развития принципиально отличаются от подходов, преобладавших при разработке стратегий последних 20 лет. До сих пор главным объектом внимания были регионы, которые сравнивались между собой по данным региональной статистики. Регион воспринимался как неделимый атом в таблице Менделеева, и при таком подходе не учитывалось, что внутри региона есть множество территорий с самыми разными возможностями и проблемами. Используя статистику муниципального уровня, наша команда впервые смогла на цифрах показать, какой вклад в развитие экономики страны вносят муниципальные образования различного типа — от крупных городов до территорий ресурсного освоения. Такой срез выявил массу вещей, на которые раньше не обращали внимания.

Поясню. Есть много регионов-середняков, имеющих сходные статистические показатели (по объему валового регионального продукта и доходам на душу населения и т.д.), например Новосибирская и Омская области. Но если сравнивать между собой крупные города этих регионов, то они могут различаться более чем в 4 раза. До сих пор на федеральном уровне эти различия мало учитывались, а федеральная помощь равномерно размазывалась по территориям тонким слоем. Настолько тонким, что ускорить их развитие или создать критически важную инфраструктуру, чтобы, например, сдержать отток населения, было невозможно. Например, в дорожном хозяйстве на большинство муниципалитетов приходится менее 100 млн рублей инвестиций. Построить новую дорогу на эти деньги невозможно, хватит разве что на латание дыр. А нет дорог — нет и развития. Федеральные инвестиции, выделяемые регионам, реальные проблемы территорий решать не могли, поскольку с федерального уровня эти проблемы попросту не были видны. Таков один из выводов, к которым пришли наши эксперты. Насколько он учтен в Стратегии — другой вопрос.

«Коридорное моделирование»

Во всем мире наблюдается общая закономерность — происходит концентрация населения и экономики в крупнейших городских агломерациях. В России сегодня сложились крупные центры, каждый из которых дает более 1 процента экономического роста страны. Это 19 крупных агломераций и 4 минерально-сырьевых центра. В их числе Москва (17,6 процента), Санкт-Петербург (8,8), Екатеринбург (3,6), Воронеж (2,4) и др. Большой потенциал развития имеют и другие, пока менее развитые агломерации, их примерно 20. Там экономика более производительна, чем на окружающих эти города территориях. Там уже живет половина населения страны, и оно увеличивается: агломерации притягивают к себе людей. Там концентрируется промышленное производство, туда бизнес вкладывает деньги, развивается сфера потребления, накапливается потенциал дальнейшего развития, увеличивается производительность труда, особенно в отраслях, базирующихся на экономике знаний. Именно для таких отраслей необходима концентрация капитала и человеческих ресурсов. В тайге или в тундре, где плотность населения полчеловека на квадратный километр, этого достичь невозможно.

Наше исследование вскрыло много неожиданных вещей. Например, мы увидели, что город Махачкала вносит такой же вклад в экономический рост страны, как и Новосибирск,— 2,1 процента. До сих пор мало кто вообще причислял города Северного Кавказа к экономическим тяжеловесам, к ним прилип ярлык «дотационные», а оказалось, что это далеко не так. В Махачкале самые быстрые темпы урбанизации среди крупных российских городов, происходит ускоренное развитие новых производств и сферы услуг.

Или Воронеж, который долгое время считался проблемным городом. А мы выяснили, что Воронеж по вкладу в экономический рост обошел тот же Новосибирск,— 2,6 процента.

И в целом экономическая реальность, если ее изучать на муниципальном уровне, отличается от того, как ее привыкли видеть в столице. Вот пример. На Алтае были созданы две особые экономические зоны, в которых вводился облегченный налоговый режим для развития туризма. Но более высокие темпы роста показали другие районы Алтая, вне этих зон. Видимо, у инвесторов есть другие критерии эффективного вложения средств, которые не были учтены при создании зон. Похожее произошло в Калининградской области: самым быстрорастущим бизнесом оказался туризм на Балтийском взморье.

Быстрое развитие получают и некоторые логистические узлы на пересечении транспортных артерий. Иными словами, многие точки роста возникают благодаря созданию инфраструктуры. Это называется «коридорное моделирование»: появление транспортного коридора притягивает многие бизнесы, которые подтягиваются к нему поближе, чтобы воспользоваться преимуществами этого коридора.

В целом наши расчеты показали, что 27 полюсов роста, включая городские агломерации, зоны ресурсного освоения, сельскохозяйственные и другие узкоспециализированные территории, за последние пять лет обеспечили две трети экономического роста страны. Подчеркиваю, речь не о регионах, а именно о более дробных территориях, у каждой из которых свои особенности и своя структура экономики. Именно это и надо развивать.

«Тормозные колодки»

Многие инструменты федеральной пространственной политики до сих пор били мимо цели. Например, развитие транспортной инфраструктуры было направлено преимущественно на добычу и транспортировку сырьевых ресурсов. Однако главная засада вовсе не в этом. Наше исследование подтвердило: самые острые проблемы оказались связаны с недоразвитием… крупных городов.

Речь не о Москве и Санкт-Петербурге, стоящих все же особняком. А о городах, которые с прилегающими зонами влияния могут насчитывать до миллиона и более жителей (Екатеринбург, Нижний Новгород, Самара и др.), они не развивались так активно, как могли бы. Между тем их вес в экономике и населении настолько велик, что без ускорения их развития невозможно добиться желаемого ускорения темпов роста всей экономики.

Наши исследования указывают на три ключевые причины, мешающие успешному развитию крупных агломераций.

Первая — плохая транспортная инфраструктура, которая не позволяла бизнесам стать более производительными, ограничивала зону влияния агломерации и вела к тому, что она недоиспользовала свои ресурсы.

Вторая — малопривлекательная городская среда, которая приводила во многих крупных городах к хроническому оттоку наиболее производительных и профессионально подготовленных людей в другие территории, где были более благоприятные условия для жизни. Это связано и с доступностью социальных услуг, и с тем, как устроена городская жизнь, где можно отдохнуть, как устроено жилье, вообще с условиями жизни. И третья — это экология, которая убивает все, если она действительно плохая. Долгие годы этой проблемой всерьез не занимались, ситуация сильно запущена. И хотя бизнес кое-где вкладывался в снижение вредных выбросов в окружающую среду, в стране по-прежнему есть зоны настоящего экологического бедствия, и многие из них находятся в крупных городских агломерациях.

Вывод прост: эти «тормозные колодки» нужно снять, а для этого необходимо разработать индивидуальные программы развития крупнейших агломераций, ориентированные в первую очередь на повышение транспортной связности и обеспечение высокого качества жизни людей. Если в этом преуспеть, тогда и общая картина изменится. На проходившем недавно Красноярском экономическом форуме один из известных специалистов по пространственному развитию Александр Пилясов показал карту зон влияния крупных городских агломераций, рассчитанных с помощью математической модели. Оказывается, что в эти зоны попадает основная часть европейской территории страны и практически весь юг Сибири и Дальнего Востока. Это значит, что при ускорении роста экономики агломераций будет происходить и диффузия роста — его распространение на обширные территории в зоне влияния этих агломераций.

Сейчас у нас есть несколько регионов-доноров (в основном сырьевых), из которых ресурсы фактически идут на выравнивание более слабых регионов. В дальнейшем эту роль смогут взять на себя быстро развивающиеся агломерации, которые будут способствовать росту прилегающих территорий.

Издержки администрирования

Новые подходы к пространственному развитию предполагают работу не с регионами в целом, а с конкретными территориями на муниципальном уровне, чтобы максимально полно использовать возможности их роста. Эти подходы во многом учтены в Стратегии пространственного развития. Можно сказать, что благодаря им Стратегия стала новаторским документом, который поможет изменить в лучшую сторону развитие страны.

Но есть в Стратегии и моменты, которые не укладываются в общую логику и вызывают вопросы. Две самые проблемные темы — это создание макрорегионов и перечень перспективных отраслевых специализаций регионов. Разберем по порядку.

У нас давно уже пытаются координировать регионы, объединяя их в федеральные округа. Они периодически перекраиваются, но нет уверенности в том, что их создание принесло большую пользу в сфере экономики. И вот в Стратегии предлагается наряду с федеральными округами ввести еще одну «нарезку» мегатерриторий — так называемые макрорегионы, состав которых не совпадает с федеральными округами. Идея состоит в том, что федеральные округа слишком неоднородны и с экономической точки зрения правильней было бы сгруппировать регионы несколько иначе. Если в состав макрорегиона войдут более близкие по проблемам регионы, то легче будет координировать их развитие, в частности избегать излишнего дублирования отраслевых специализаций, чтобы не вызвать перепроизводства. Например, если есть несколько соседних регионов, богатых лесными ресурсами, то в рамках макрорегиона можно координировать строительство лесных дорог и лесозаготовки, чтобы не возникло избыточного предложения леса на рынке, не произошло падения цен и не была потеряна значительная часть инвестиций.

Но сторонники внедрения новой макрорегиональной сетки почему-то не учитывают того, что сложившаяся система взаимодействия между регионами действует на уровне федеральных округов. В ней участвуют не только губернаторы и представители региональных администраций, но и бизнес. Появление макрорегионов приведет к необходимости перестройки этих связей. Но систему федеральных округов при этом тоже никто не отменял. Произойдет дублирование сущностей, которое мало поможет координации политики, но сильно запутает всю систему, в которой сохранятся две несовпадающих нарезки регионов. Так или иначе, но потребуется создание параллельных структур для работы в макрорегионах наряду с уже существующими аппаратами полномочных представителей президента в федеральных округах. В чем здесь преимущества для системы управления — непонятно. Честно говоря, имеющиеся задачи вполне может решать и нынешняя система межрегиональных взаимодействий.

Теперь вторая позиция, которая вызывает много вопросов: прописанная в Стратегии перспективная специализация регионов. Приложение, в котором перечислены эти специализации, в 2 раза толще, чем основной текст Стратегии. Этот раздел противоречит основному тексту Стратегии, где речь идет не об отраслевом, а о территориальном подходе. Она провозглашает индивидуальный подход к каждой территории внутри региона на основе предварительного изучения ее возможностей и создания условий для развития бизнеса. Это имеет мало общего с априорным установлением отраслевой структуры в масштабах каждого региона. Сами списки отраслей строятся на инерционном подходе и напоминают попытку управлять автомобилем, глядя не вперед, а в зеркало заднего вида. Они перечисляют в основном уже существующие отрасли, а в современной экономике непрерывно возникают все новые возможности и виды деятельности, о которых совсем недавно никто и не подозревал.

Наконец, эти списки сильно дезориентируют относительно того, какие отрасли обеспечат наибольший вклад в экономический рост. Львиная их доля приходится на обрабатывающую промышленность, вклад которой в ВВП не превышает 20 процентов. Между тем основную часть экономического роста в России, как и в большинстве развитых стран, обеспечивают отрасли услуг, которые в перечнях перспективных отраслей упоминаются гораздо меньше. Думаю, что перечни перспективных отраслей, как и макрорегионы, относятся к числу наиболее слабых сторон новой Стратегии и имеют ограниченные перспективы практического применения.

Закон, нацпроекты и риски

В Стратегии пространственного развития сказано, что она разработана в соответствии с Федеральным законом «О стратегическом планировании в Российской Федерации» и рядом других документов.

Закон был принят в 2014 году. Скажу прямо: это документ скорее вредный, чем полезный. Основная часть его текста — о том, как готовить портфель из огромного количества документов, в какой последовательности и кто их должен рассматривать и утверждать. А о том, как их претворять в жизнь и добиваться реальных результатов, не говорится почти ничего.

Из-за того, что их нельзя готовить одновременно, а требуется последовательная разработка «сверху-вниз», от федерального до муниципального уровня, полный цикл подготовки документов занимает долгие годы. Они успевают безнадежно устареть, не будучи еще принятыми. Невольно вспоминаются сцены из романа «Замок» Франца Кафки, в которых описан сюрреалистический процесс бюрократического бумаготворчества. Если буквально следовать логике этого закона, мы едва ли сможем с помощью стратегического планирования ускорить развитие страны. Не случайно стратегическое планирование на федеральном уровне фактически игнорирует положения закона о стратегическом планировании и реализуется в гораздо более простых проектных форматах. По факту основной формой стратегического планирования на федеральном уровне стали не концепции и стратегии, предусмотренные законом о стратегическом планировании, а приоритетные национальные проекты, которые успешнее всего реализуются на практике. Из 13 проектов 2018 года шесть полностью соответствуют целям и задачам пространственного развития: это «Жилье и городская среда», «Международная кооперация и экспорт», «Безопасные и качественные автодороги», «Экология», «Цифровая экономика» и «Комплексный план развития магистральной инфраструктуры».

Сейчас сложилась благоприятная ситуация для реализации проектов пространственного развития. В этом году впервые после пятилетнего падения начинается устойчивый рост бюджетных расходов в реальном выражении, и он продлится еще несколько лет. Бюджетная система сейчас устойчива и малодефицитна, а объем ресурсов, выделяемых для развития территорий, начинает увеличиваться. По нашей оценке, в период до 2030 года число территорий с быстрыми темпами роста значительно возрастет. В результате 2/3 экономического роста в стране придется не на 27 регионов, как в последние 5 лет, а на 37. И это также обеспечит более равномерное распределение развития по территории страны и более широкий охват населения зонами экономического роста (см. карту).

Нельзя не сказать и о рисках. Устойчивый экономический рост в нашей стране возможен, только если конъюнктура энергосырьевых рынков останется достаточно комфортной для наших экспортеров. Только если цены на нефть не упадут ниже 40 долларов за баррель, мы сможем за счет выручки от продажи нефти и других сырьевых ресурсов поддерживать приток валюты, позволяющий покупать важнейшие инвестиционные товары, необходимые для развития. Но такой благоприятный фон мировая экономика нам вовсе не гарантирует: в Европе и США высока вероятность циклической рецессии. Весьма возможно серьезное торможение экономического роста в Китае, какого эта страна не знала несколько десятков лет.

Если эти «черные лебеди» сойдутся, нас ожидают непростые времена. Отменить форс-мажорные обстоятельства пока никто не в силах, и в этом случае мы не сможем выйти на целевые темпы роста в 3,5 процента в год. Означает ли это, что тогда проблема пространственного развития страны перестанет быть актуальной? Вовсе нет, наоборот: усилия по развитию территорий помогут смягчить влияние внешних ограничений и открыть возможности для продолжения экономического роста.

Авторы:  Александр Трушин

https://www.kommersant.ru/doc/3938485?from=doc_vrez

Корпорация "Россия"

18.03.2019 17:34

Текст: Яков Миркин (заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН)

Российская газета - Федеральный выпуск № 59(7817)

Любая страна - своего рода корпорация. Люди, капиталы, земля, технологии, продукт. Самый главный вопрос: корпорация "Россия" - на длинном тренде усиления? Или ослабления? Дело даже не в темпах роста, цифры бывают от лукавого.

Вопросы в другом - наши возможности на горизонте в 10 - 20 лет растут? В людях, капитале, технологиях? Или убывают, и нужно что-то срочно менять в том, что называется "экономика", "общество". Здесь нет идеологии - все только "по бизнесу", как говорят предприниматели.

Начнем с людей, они - самое главное. Ими все делается, и все - для них. Рост ВВП - функция от темпов приумножения населения. Экономистам это давно известно. Выше спрос. В экономике все пышет, живет. Много молодости, рабочих рук, мозгов. Но мы пока - в другом измерении. "Низкий" вариант демографического прогноза Росстата дает падение населения России со 146,9 миллиона человек до 138,1 миллиона человек в 2035 году. В "среднем" варианте - до 144 миллионов человек. И только в "высоком" - рост до 153 миллионов до 2035 года за счет миграции, при "естественной убыли" на 0,2 миллиона. В "низком" варианте эта убыль - 17 миллионов человек (страшно об этом подумать).

Прогноз Росстата смягчает все "убыли" миллионным из года в год приездом мигрантов в Россию. Случится ли он? И еще - c какими умениями и с каким образованием приедут новые граждане России? Какого качества люди в это же время уезжают из России? Баланс "мозгов" и талантов - в нашу пользу или нет? Что сделать, чтобы прибывали самые лучшие и для них в корпорации "Россия" был рай? Как обыграть другие страны за счет притока самых умных, активных, как Москва - другие города России?

Демография будущего - препятствие для роста, тем более в 5 - 7 процента ежегодно. Прогнозы Росстата говорят о старении страны, что доля нетрудоспособных старших вырастет с 25,9 процента в 2019 году до 30 - 31 процента в 2035 году. Тех же, кто должен трудиться и кормить всех остальных, станет меньше на 3 - 6 миллионов человек. Целая армия! А рождаемость? В 2018 году на одну женщину приходилось 1,6 ребенка. Сокращаемся, когда же этому будет край? Что нужно изменить в жизни, чтобы сломать тренды? В корпорации "Россия" человеческий капитал потихоньку слабеет.

А как у нее с деньгами? Если их мало, при дефиците капиталов нет роста экономики. И наоборот, самый быстрый рост у стран, подпитываемых обильными потоками капитала из-за рубежа. В конце 2007 года сальдо в пользу России по накопленным прямым, портфельным и прочим иностранным инвестициям было 629 миллиардов долларов. А сейчас? В октябре 2018 года всего 147 миллиардов долларов. Что имеем? Чужих денег внутри России стало в четыре с лишним раза меньше. Санкции, замыкание, уход иностранцев. Все зарубежные инвестиции, накопленные с начала 2000-х годов, ушли из экономики.

Мы гордимся тем, что международных резервов у России (483 миллиарда долларов, март 2019 года) стало больше, чем внешних долгов (470 миллиардов долларов, октябрь 2018 года)? Но это значит, что свои деньги инвестируем за рубеж или складируем в золото (рекордные запасы в две с лишним тысячи тонн), а чужие для роста экономики не получаем. Четверть века, каждый год, почти все положительное сальдо торгового баланса, заработанное на сырье, вывозится за рубеж как экспорт капитала. В другие страны инвестируем, сами - на бобах.

Как-то все это не очень. Быстрый экономический рост без внешнего кредита, без чужих денег невозможен. Тем более когда четверть века внутри экономики насыщенность деньгами и кредитами низка, а процент по ссудам - сверхвысокий. Монетизация экономики (Денежная масса М2/ВВП) в России - 47,8 процента на конец 2018 года. Для Китая этот показатель давно превысил 200 процентов, в Индии - больше 80, в Малайзии - больше 130. ВВП этих стран растет на 5 - 7 процентов в год при инфляции в рамках 2 - 5 процентов.

Какая же модель экономического роста у нас сложилась? Вся жизнь - "вокруг бюджета и государства". Плюс массовый вывоз капитала, сжатие инвестиций из-за рубежа, весь жирок - в резервы, свой финансовый рынок со спичечный коробок, а процент - ростовщический. Это старческая экономика. Быстрая "новая индустриализация" невозможна, если только цены на сырье не подпрыгнут в космос. Как ни старайся и ни призывай к лучшим чувствам граждан!

Стоп-стоп! Ведь в Москве - кругом стройки? И в регионах - крупнейшие проекты! Ответ - да, единицами. По высочайшему повелению. Это точки сгущения, но само пространство не зацветает.

А как насчет технологий? Сейчас не все ведь определяется числом людей и денег. В этом корпорация "Россия" идет до 2035 года на усиление или нет? Кажется, что нет. Технологический разрыв нарастает. "Компьютеров, их частей и принадлежностей" произвели в 2018 году чуть больше, чем по 4 доллара на каждого жителя России. Печатных плат - по одной штуке в год на 7 - 8 человек. Металлорежущих станков - 350 штук в месяц на всю страну. Бульдозеров - 50 штук и автокранов - 78 штук в месяц (а как же инфраструктурные проекты?). Вертолетов - 70 штук в год. Доля "своих" двигателей внутреннего сгорания в производстве автотранспорта - примерно 20 процентов, кузовов - 15. Подобная статистика длится годами. Очень высока зависимость от импорта технологий, оборудования, исходников. Но когда-то ведь должен случиться поворот!

Общество обязано подвергать сомнению все, что делает. В этом залог развития. Видны угрозы - корпорация "Россия" может ослабеть на дорожке в 15 - 20 лет. Ее ресурсы не безграничны. Внешнее давление очень высоко. На конференциях - шум и говорение. Или хвастовство. Мы корнями прирастаем к соседям на востоке и западе, отдавая взамен сырье, людей и деньги! Господи, дай нам рациональность, свободу мышления, системность - и еще любовь к народу и глубокое доверие, что люди и семьи все вытянут, если в нашем обществе будет больше пряника, чем кнута! 

https://rg.ru/2019/03/18/iakov-mirkin-d … rosta.html